Заходер и все-все-все… - Галина Сергеевна Заходер

еще. В результате получились сдобные булки, а не хлеб. И только тот, «французский», прижился у нас, и даже знакомые, у кого тоже были такие печки, готовили только по тому рецепту. До сих пор удивляемся, как и почему он безошибочно выбрал самый целесообразный способ печения хлеба? Возможно, его стихотворная фраза:

Избыток хуже недостатка

даст ответ на этот вопрос.

VI

О нашей жизни глазами Бориса Заходера

Прошло почти полтора года, как я одна.

И ловлю себя на том, что до сих пор живу словно вдвоем. Даже тоски вдвое… Покупаю продукты — вдвое, жду пару гостей — а готовлю четыре порции и даже, забывшись, ставлю приборы на четверых. Сегодня 12 апреля 2003 года. Шла на прогулку с собакой по берегу реки и увидала молодую крапиву — так и потянулись руки: нарвать, чтобы побаловать мужа весенним блюдом…

Совсем недавно перечитывала записи мужа, относящиеся к нашей первой общей весне, тем более дорогие для меня, что он мало описывал нашу жизнь. По крупицам собрала случайные заметки, относящиеся к последующим годам.

Март. Наконец-то пришла «весна воды», как прелестно определил Пришвин. Снег тает вовсю, и у наших деревьев высокие черные копыта — кора намокла, напиталась влагой…

Начало апреля. Долго не распускалась зелень. И наконец прошел теплый дождь, а ночью был туман, словно природа хотела окутать тайной свою работу над чудом…

25 апреля. Медленная весна. Конец апреля. Листва еще не распустилась на деревьях, но дома за шоссе видны все туманнее — набухают почки да, видно, и сами ветки. Кружево все плотней. Появились скворцы. Вчера видел первого шмеля.

Уже на улице теплее, чем в доме, где перестали топить. А холоднее всего — трубы батарей отопления…

И вдруг брызнула — листва. Начала бузина.

Шмели вносили разнообразие в нашу жизнь, особенно в мою.

Обычно Боря кричал, когда меня в нужный момент не оказывалось на террасе: «Твой клиент!» Или: «Тащи его скорее на реанимацию».

Шмель — большой, тяжелый, яркий, жужжит тяжко, сильно бьется в стекло в застекленном уголке террасы.

Ему бы чуть-чуть вернуться назад — и вот она, свобода, цветущий сад, простор, солнце, пища, роса…

Но нет: только вперед! Только вперед.

Я боюсь, что бедняжка умрет

С тем же возгласом:

Только вперед!

…А потом выметет хозяйка засохший потускневший комочек.

Шмель жундит. (Это слово я нашла у Пришвина — он и жужжит и гудит, гундит и зудит.)

Вперед и только вперед! Что-то знакомое просвечивает в его поведении! Именно это мешает ему на мгновение остановиться, уловить свежую струю воздуха, чтобы определить путь к спасению. Нет, будет из последних сил прорываться сквозь стекло, пока не свалится в изнеможении. Поэтому так важна «скорая помощь», во всех смыслах. Скорее поймать и выпустить, хотя он будет протестовать и попытается ужалить спасительницу. Наши собаки непременно примут участие, считая это охотой, поэтому необходимо опередить или нейтрализовать их. Если дела клиента настолько плохи, что бедняга даже не сопротивляется, тогда необходимо как можно скорей ткнуть его в каплю сиропа или — отнести на цветок. Это и называется «реанимацией». Вместе радостно наблюдаем, как полуживой пациент, ощутив дыхание цветка, вонзает свой хоботок в его сердцевину и обжимает передними лапками лепесток, словно младенец, который перебирает пальчиками материнскую грудь, выдавливая лишнюю порцию живительного сока. И вскоре шмель может лететь. Только не на террасу!

И так все лето.

15 мая 1967 г. Цветет сирень. Воробьи — словно дрова рубят. А с соловьями засыпаем и просыпаемся…

А сейчас — 8 утра, поет соловей. Аккомпанирует ему, вместо вечерних лягушек, воробьиный хор.

В другом месте: Я знаю одну музыкальную даму, которой нравятся кошачьи концерты. О вкусах не спорят. (Несомненно, это я. Но мне и соловьиное пение, и лягушачьи концерты нравятся не меньше. Всего этого у нас в избытке. Увы, надо добавить: было. Сейчас всего поубавилось. Жаль. Сирень, правда, цветет.)

17 мая. В лесу с Даром нашли ежа. Взять нечем. Снял штаны, трусы и в трусах унес ежа. Отпустили — вдруг это ежиха и у нее дети голодные плачут…

С ежами у нас и дома сложные отношения. Собаки, несмотря на колючки, расправляются с ежами, оказавшимися на нашей территории. По интонации лая узнаем, что надо бежать на помощь «нарушителю границ». Хватаю ведро, собачью миску — что подвернется, заваливаю палкой в посудину ежа и выношу к соседям, у которых нет собаки. И так до следующего раза. Надо постоянно быть начеку.

Человека от скота отличает доброта.

Чем отличаемся мы от зверей?

Тем, что хитрей, но не тем, что мудрей.

(Вар. — И уж никак не тем, что добрей.)

Собаки простодушны, а мы — сукины дети!

Шел неестественный отбор,

Собаки лезли на забор.

А ведь собаке на заборе

Не жизнь, а горе…

Вдруг, наконец-то, долгожданный дождь, ливень с бурным ветром хлынул — и разрезал лето пополам. Наутро ветер, и — осень.

У нашей малины каждая ягода на свой шлык: одна кислая, другая крошится, третья без аромата… Зато вишня — мастер: рви любую, лишь бы темная, и не сомневайся!

Была великая сушь, дождя не было чуть ли не с мая. И травы — горят. Цветы поливаем каждый день, и, например, флоксы, чуть пропустим день, — «вешают носы»! Кусты, молодые деревца подсыхают. Но деревья — те, у которых корни глубоки, — зеленеют по-прежнему.

В лесу очень удивился: у березы колючая сосновая крона. Присмотревшись, увидал: за этой березой, совсем рядом, растет сосенка, совсем такой же толщины, но береза ее, видно, сильно переросла, и нижние ветки пропали, и видны только сосновые.

«Человек — мера всех вещей».

Мне это всегда казалось чем-то претенциозным, немного нечестным. Во всяком случае, можно это принять только как констатацию (для нас, людей, увы, это действительно так!), но уж никак не в качестве «этической» максимы.

Сейчас, на пороге космоса, это особенно ясно.

Хотя и так понятно,

Кто он — вишня или дуб!..