Кукольник - Дин Кунц

Теперь кудахтающий звук шел со всех сторон.

Он не обращал на него внимания.

Он сконцентрировался на фургоне. Казалось, можно было найти способ добраться до него, причем верный и безопасный. Ему не хотелось прыгать. Если он промахнется, то упадет на дорогу, и тогда его либо разрубят на клочки лопасти пропеллера, либо он погибнет в яростной струе воздуха, создающей подушку. Даже если фургон сломался, у него должно найтись это чертово время для того, чтобы вывести его отсюда. Если это серьезная поломка, которую нельзя будет починить на ходу с помощью его инструментов, то как он сможет вернуться к цивилизации, чтобы добыть необходимые запчасти? Позвать на помощь? Но тогда его посадят в тюрьму за мародерство. Это был чудесный рэкет, этот город, принадлежавший ему одному, и он не стремился лишать себя кормушки.

Черт бы побрал это проклятое кудахтанье!

Из-за него да еще из-за воя двигателей было невозможно сосредоточиться.

Он повернулся, чтобы отойти подальше от фургона, висевшего в нескольких футах над головой, и столкнулся с шестью куклами. Они стояли справа. Просто вышли из-за стойки резервации отелей, прямо перед которой красовался фонтан. У каждой из кукол был острый столовый нож того типа, какие обычно дают в автоматических ресторанах. Куклы скалили зубы. Глаза их блестели.

Он все еще не понимал, что происходит. Прежде всего, было просто невозможно так быстро осмыслить появление этих миниатюрных созданий. Его разум признавал их присутствие, но упорно не желал анализировать факты. Он знал, что надвигается опасность и что угроза исходит от неживой природы. Он попятился.

Что-то кольнуло его ботинок.

Он быстро обернулся.

Слева стояли семь кукол. Они прятались в банкоматах, сразу за телефонными будками. Они тоже были вооружены столовыми ножами.

Повернувшись к проходу, он увидел дюжину кукол, некоторые уже были не вполне похожи на людей. Они выстроились у таможенных кабин и на платформе прибытия.

Он был окружен.

Одна из кукол, стоявшая справа, полоснула его ногу ножом.

Он вскрикнул, отступая.

И почувствовал, как кровь впитывается в носок.

Рогатая кукла слева рванулась вперед и вонзила свой нож в мягкую верхнюю часть его ботинка. Кровь полилась в ботинок.

Боль, пронзившая его ногу, достигла бедра, потом охватила грудную клетку.

Кукла не заботилась о том, чтобы вытащить оружие. Она повернула нож и отбежала, оставив оружие в ботинке. Нож покачивался...

Водитель даже не сделал попытки наклониться и выдернуть стальное острие. Теперь он вспоминал старые сказки фермеров, истории, которые передавались от одного поколения к другому. В них говорилось о крошечных людях, которые населяли темные и пустые шоссе. Обычно они убегали, едва касаясь земли, стоило человеку подобраться поближе. То тут, то там их высвечивали лучи фар. Порой они вскакивали в грузовик, когда он проходил мимо, чтобы заполучить душу водителя. Сами они души не имели. Человеческая, правда, тоже не подходила к их телу. Они поняли это давным-давно. И тем не менее время от времени пытались заполучить душу какого-нибудь человека при условии - во всяком случае так говорилось в тех историях, - если человек тот был добродетелен.

Видит Бог, он добродетельным не был. Хотя и не был грубым и примитивным, как другие мужчины - с серьгами в ушах, мчащиеся по шоссе. Он ни разу не убил человека и не изнасиловал женщины.

Сейчас он жалел об этом.

Он не мог ступать на раненую ногу.

Шеренга кукол с платформы прибытия двигалась ему навстречу.

Он, подпрыгивая, отступал на одной ноге. За все эти годы на дороге, в сотнях стычек из-за женщин в своих лагерях, его ни разу не коснулся нож. Он, всегда был слишком быстрым, слишком умным, слишком самоуверенным. А теперь один из этих гномов вонзил в него нож. Паника и страх парализовали его. Куда делась его всегдашняя сообразительность? Он знал, что, если не вернет самообладания, они его победят. И тем не менее не мог совладать с тем ужасом, который пронизывал его, словно электрический ток. Не боль была тому причиной. И не размеры кукол, и не их жестокость. Нет, ужас вызывал безумный блеск в их глазах, вялое и чувственное выражение их лиц, словно бы они радовались тому, что причиняют боль, больше, чем чему бы то ни было на свете.

- Вперед! - воскликнула красивая златокудрая куколка, размахивая в воздухе своим ножом так, словно это было знамя.

Куклы бросились к нему со всех сторон, вопя от восторга, толкаясь и работая локтями, чтобы добраться до него раньше других. Он быстро сделал шаг назад. Он вспомнил о выходе на полосу прибытия - но слишком поздно.

Наконец он потерял равновесие и упал. Ножи вонзились в его руки, кромсая их.

Он упал, и мощная струя воздуха прижала его к земле. Его руки кровоточили. Боль была сильнее, чем он мог вынести, хотя он помнил о том, что не должен потерять сознание.

Затем фургон начал опускаться.

Лезвия винтов все приближались, яростный ветер стал еще более неистовым. Через вращающиеся лопасти он мог разглядеть приспособления, которые опустили под фургоном защитный, щит. Он мог видеть шов, который варил в прошлом году, когда щит помялся, и ту лопасть, которая сорвала его и отбросила в сторону. Он мог видеть отсюда даже пятна смазки.

А затем лопасти оказались прямо над ним, разрубая со свистом воздух, потом они опустились ниже, и после этого он уже ничего не видел.

- Разве это не было чудесно? - спросила Висса. Ее голос был мягким и мечтательным, словно она все еще не очнулась от гипнотического восторга.

- Да, любовь моя, - отвечала Белина.

- Ты видела, как он пытался отползти от фургона, когда тот начал опускаться?

- Да.

- Он смотрел на меня, Белина, словно хотел, чтобы я пришла ему на помощь. Он смотрел на меня, умоляя о чем-то. Он что-то говорил, но я не могла расслышать, что именно.

Белина поцеловала ее.

- Будет ли Себастьян так же хорош?

- Еще лучше!

Висса нетерпеливо поморщилась:

- Скоро?

- Завтра вечером.

- Но почему не сегодня? Не сейчас?

- Мы не должны покончить с ним так быстро. Мы еще не насладились этим убийством. Пусть утихнет радость, потом - придет очередь Себастьяна. Не следует желать всего сразу. После Себастьяна у нас уже никого не будет. Некоторое время.

- Ты такая хорошенькая, когда в крови, - сказала Висса.

Белина ласкала ее грудь, и живот, и бедра. Повсюду вокруг была кровь. Она раскрасила себя ею.

- Ты - еще лучше, - ответила она Виссе. Висса посмотрела на кровавое желе, покрывающее ее тело.

- Завтра вечером, - сказала она. - Правда?