Календарь ма(й)я - Виктория Ледерман

— Ты заболел? — спросила Вера, помогая ему подняться. — Тебе плохо? Ты весь мокрый.

— Нет, все нормально, — нервно сглотнул Глеб, опускаясь на жесткую кушетку.

— А что ж тогда в обморок падаешь?

— Никуда я не падаю. Голова просто закружилась. От жары.

Глеб прислонился вымокшей майкой к стене. Ага, от жары, как же! Сегодня на улице всего двадцать пять градусов. Но не мог же он сказать ей, что просто боялся увидеть ее. До такой степени боялся, что ему стало плохо. Он никогда не думал, что душевное состояние может так сильно повлиять на физическое. Неужели отец не врал, что Вера целых два месяца болела после его выходки и практически не вставала с постели?

Вера налила из графина воды и протянула стакан Глебу. Тот с жадностью выпил.

— Предупреждаю тебя сразу — о твоем визите я обязательно расскажу отцу, — жестко сказала она, забирая стакан. — Я больше не позволю над собой издеваться.

Глеб посмотрел ей в глаза. Они были холодными и враждебными. Это вообще была не та Вера, которую он знал в Вольске. На него смотрела незнакомка, решительно настроенная и готовая дать достойный отпор. Глеб вдруг успокоился. Он понял, что у него ничего не получится.

— Говори, зачем пришел, или уходи, — потребовала Вера.

— Я пришел за помощью.

— За помощью? Ко мне? Ты адресом не ошибся?

— Мне больше не к кому обратиться.

— Думаю, что тебе стоит уйти.

— Я уйду. Я знаю, что мне ты помогать не будешь. Но у меня есть друг. У него сегодня в три часа умрет дед. От сердечного приступа. Может быть, не ровно в три, но точно в промежутке с двух до трех. Если до приезда скорой с ним побудет врач, сделает укол или что-то еще, может быть, появится шанс его спасти. Другу тринадцать лет, он сам не справится. Он очень меня просил поговорить с тобой, поэтому я пришел. Хотя и знал, что это бессмысленно, — сказал Глеб голосом, лишенным всяких эмоций.

— Это розыгрыш? — Вера странно взглянула на него.

— Если бы. Можешь завтра проверить. По всему поселку будут видеть некрологи. Его дед — профессор Карасев, известный человек. А мой друг всю жизнь будет думать, что дед умер из-за него.

— Но с чего ты взял, что он умрет?

— Потому что два дня назад его хоронили.

— Кого? Профессора, который умрет сегодня в три?!

— Да.

— И ты хочешь, чтобы я поверила в этот бред?

— Вот адрес. — Глеб встал, подошел к столу и черкнул пару слов на клочке бумаги. — Можешь сходить туда сегодня вечером и убедиться. Тогда ты поверишь. Только будет поздно, и ничего нельзя будет изменить. А сейчас еще есть время. Ведь нельзя лишать человека последнего шанса из-за плохого отношения ко мне.

Вера недоверчиво покачала головой.

— Мне кажется, это твоя очередная уловка, чтобы от меня избавиться. Только не могу понять, что ты задумал на этот раз.

Глеб, глядя мимо Веры в окно, глухо сказал:

— Я знаю, как это звучит. Но весь ужас в том, что это правда. Я уже пятнадцать дней живу назад. Я и еще два моих одноклассника. Последний нормальный день был двадцать третьего мая. А потом включился обратный календарь, наступило двадцать второе мая, потом двадцать первое… А теперь уже восьмое. Поэтому мы знаем, что должно случиться и когда. Мы не хотим этого и пытаемся выбраться. Но никак не можем. Нам никто не верит и никто не помогает. И во всем виноват только я один.

Он побрел к выходу. Вера ошеломленно молчала. У двери Глеб задержался.

— Ты должна знать, — с безысходностью в голосе произнес он. — Если получится так, что мы не выберемся и я докачусь до прошлого апреля, до того самого дня… В общем, я этого больше не сделаю. У вас будет свадьба.

Глеб вышел, не закрыв за собой дверь. Когда он был в конце коридора, Вера окликнула его.

— Я приду, — сказала она.

Лена сидела на лавочке возле подъезда Карасевых с двух часов. Сейчас было уже без двадцати три. Каждые десять минут в окне второго этажа появлялось напряженное лицо Юрасика. Он кивал Лене, знаками показывая, что пока ничего не происходит, и снова исчезал. Лена нервно хрустела пальцами — вот-вот должно случиться что-то ужасное и непоправимое, а у них нет возможности ни предотвратить, ни исправить это. Она увидела, как к подъезду несется Глеб и обрадовалась — все-таки пришел. Хоть какая-то поддержка.

— Я утром был у Веры, — сказал он, присаживаясь рядом с ней.

— Правда? Какой ты молодец! — воскликнула Лена, но, увидев сумрачное выражение его лица, расстроилась. — Не простила? Не придет?

— Не простила. Но придет.

Лена радостно взвизгнула и захлопала в ладоши от избытка чувств.

— Представляешь, — взволнованно сказал Глеб, — она мне поверила. Я ей все рассказал про нас и про обратный календарь. Даже родной отец мне не поверил. А она поверила. А, вот и она.

Вера подошла к ребятам. В руках у нее был медицинский чемоданчик, такой, с которым ездят врачи скорой помощи. Она остановилась перед лавкой, не зная, что сказать. Вера чувствовала себя очень неуверенно и странно. Ведь не каждый день приходишь к больному до того, как он заболел.

— Ой, спасибо вам большое, что вы пришли! — возбужденно заговорила Лена и сразу разрядила обстановку. — Юра только что выглядывал. Профессор жив и пока здоров. Квартира на втором этаже, вот окна. Приступ может случиться в любую минуту. Мы не знаем точного времени, потому что в прошлый раз профессор был один. А нашли его только в шесть. Мертвым.

— Может, не будет никакого приступа? — недоверчиво спросила Вера. Абсурдность ситуации коробила ее. Как можно говорить в прошедшем времени о событиях, которых еще не было? А может, это все же розыгрыш? Очередная злая шутка этого поганца? И как она могла повестись на его слова! Ну почему она такая доверчивая?

— Помогите! — донесся из раскрытого окна испуганный вопль Юрасика, а через секунду высунулся он сам. — Дед упал! Вошел на кухню и упал!

— Скорей! — закричала Лена и кинулась к домофону, чтобы Юрасик мог открыть дверь. Пораженная Вера выхватила из сумки мобильник и, лихорадочно нажимая кнопки, побежала в подъезд. Глеб схватил Лену за руку, потому что она собиралась броситься следом, и сказал, что им нечего там делать. Они будут ждать здесь, чтобы не мешаться под ногами. Лена в оцепенении послушно села с ним на скамейку. Долгих пятнадцать минут они сидели у подъезда, не имея представления, что происходит в квартире. Эти минуты показались им вечностью. Потом к подъезду подлетела белая иномарка, из нее выбрались родители и бабушка Юрасика и поспешили в дом.

— Они же должны быть на даче, — сказала Лена.

— Юрок им позвонил, — отозвался Глеб. — Дача же близко. Сели да приехали.

Из окна на втором этаже раздались истошные крики и женский плач. Лена с Глебом тревожно переглянулись. Вдалеке послышался пронзительный звук сирены скорой помощи.