Живые и мертвые - Неле Нойхаус

– У него квартира в Келькхайме, на Франкфуртер-штрассе. – Фриц Герке высморкался в белоснежный тканевый носовой платок. – Я предлагал ему жить здесь. В доме есть великолепная пристройка с отдельным входом, но для Макса было важно, наконец, жить самостоятельно. Он родился с тяжелым пороком сердца, много лет провел в клиниках и никогда не испытывал полноценной нагрузки. Он не мог, как другие мальчики в его возрасте, бегать или играть в футбол. Тем не менее у него всегда было много друзей, ведь он был… Извините, пожалуйста.

Его голос задрожал, он молча покачал головой и какое-то время с трудом пытался взять себя в руки.

В дверь постучали. Пия извинилась и направилась через коридор к двери, чтобы открыть ее.

– Мы закончили с трупом. – На Кристиане Крёгере все еще был комбинезон с капюшоном. – И мы нашли место, откуда стреляли. Хочешь посмотреть?

Пия кивнула и отправилась за Крёгером на улицу. Сотрудники ритуальной службы уже укладывали труп в специальный патологоанатомический мешок, чтобы отвезти его во Франкфурт, в Институт судебной медицины.

– Посмотри туда. – Крёгер указал на участок местности на противоположной стороне улицы, обрамленный высокой живой изгородью из тиса, который располагался несколько выше, чем дом Герке.

– Скорее всего он стоял здесь.

– Не слишком ли это рискованно? – спросила скептически Пия. – Ведь его могли увидеть жильцы дома.

– Нет, это идеальное место. Увидишь.

Пия вместе со своим коллегой перешла улицу и заметила узкую пешеходную дорожку с лестницей, которая рядом с участком, огороженным тисовым кустарником, вела вверх к расположенной над ним улице. Крёгер пролез с лестницы через низкий проволочный забор и протиснулся через кустарник.

– Иди сюда! – скомандовал он. – Но иди прямо за мной. На сей раз он оставил следы! Мы обнаружили отпечатки его обуви на снегу!

Пия шла за ним и отметила, что живая изгородь не была такой массивной, какой казалась на первый взгляд. Отсюда действительно не был виден дом, который располагался выше, так как разросшийся рододендрон надежно закрывал обзор.

– Вот здесь. – Крёгер указал на землю. – Тут он стоял и ждал, предварительно вырезав в кустарнике отверстие. Здесь повсюду валяются ветки.

Пия подошла к нему и увидела, что отсюда открывается ничем не закрытый вид на дом Фрица Герке.

– Мы, конечно, еще проведем анализ траектории движения пули, – сказал Крёгер, – но я уверен на сто процентов, что выстрел сделан именно с этого места. Потом стрелок вернулся той же дорогой, вверх по лестнице, и исчез. Возможно, он припарковал свой автомобиль на Нахтигалленвег или дальше, в поселке. К сожалению, снега немного, поэтому след теряется. Оттуда он уже через пару секунд оказался на трассе В8 и был таков.

Они поднялись вверх по лестнице, и Пия огляделась.

– Ты прав, – подтвердила она. – Это прекрасный путь для побега.

В кармане ее куртки зажужжал мобильный телефон. Номер на дисплее не высветился, но она все-таки ответила.

– Говорит Хэнель из полицейского участка в Келькхайме, – мужской голос был молодым и вибрирующим от волнения. – Только что нам передали письмо для вас.

– Для нас? – Пия тронула Крёгера за плечо и сделала ему знак остановиться.

– Да, вместо адреса на конверте написано «Комиссия по расследованию убийств».

– А кто передал письмо?

– Одна пожилая женщина с собакой, – ответил коллега из полицейского участка в Келькхайме. – Какой-то мужчина возле монастыря сунул ей в руку письмо.

– Вы записали ее имя и адрес?

– Конечно! – ответил он с оттенком обиды в голосе.

– О’кей, мы сейчас заедем, – сказала Пия и отключила телефон.

– Что случилось? – Крёгер с любопытством взглянул на нее.

– Это звонили из полицейского участка в Келькхайме, – ответила Пия мрачно. – Некая женщина там передала письмо, адресованное нам. Если ей дал его сам снайпер, то это уже просто дерзость!

* * *

«Максимилиан Герке должен был умереть, потому что его отец виновен в попустительстве смерти человека и подкупе». Пия прикрепила распечатанное извещение о смерти к висевшей на стене доске и написала над ним имя жертвы, а также дату и время смерти. Постепенно приходили коллеги, которым позвонил дежурный комиссар, и собирались в переговорной комнате К‑11. Пия и Боденштайн побывали у дамы, которая передала письмо в полицейский участок, но как свидетель она оказалась не особенно полезной. Мужчина, который нагнал на нее немало страха, выглядел как любитель бега трусцой. Она почти не видела его лица, потому что на нем была шапочка, солнечные очки и шарф, который он натянул до носа. И он вообще ничего не сказал.

– Точно нам известны три вещи, – сказала Пия. – Наш снайпер совершил третье убийство, он ориентируется в этом районе, и он убивает из мести.

– Но, к сожалению, у нас нет ни малейшего представления о том, за что он мстит, – добавил Кай.

– В любом случае в своих извещениях о смерти он указывает совершенно конкретные причины, – размышлял вслух Боденштайн. – Уж не возомнил ли он себя в некотором роде Робин Гудом?

– Нет, – возразила Ким в тот самый момент, когда в комнату вошла доктор Николя Энгель. – Тогда бы он предал дело гласности, но он этого не делает. Это что-то личное.

– Интересно, – сказала Николя Энгель, смерив Ким взглядом. – И кто вы, позвольте спросить?

Ким и Пия поднялись одновременно.

– Я – доктор Ким Фрайтаг, – представилась сестра Пии и протянула Николя Энгель руку, которую та после короткого колебания пожала. – Я сестра фрау Кирххоф и приехала к ней на Рождество.

– Понятно. Но у нас не принято посвящать родственников наших коллег в расследования убийств. – Руководительница Региональной уголовной инспекции бросила на Пию полный упрека взгляд. – Или в скором времени здесь будут сидеть мамы, братья, бабушки и дедушки, которым в выходные дни нечем заняться?

Ее ядовитый тон не предвещал ничего хорошего, и Пия, которая думала, что сможет обеспечить своей начальнице квалифицированную поддержку, пала духом.

– Я… э-э-э… я… – запнулась она.

– Ваше имя мне знакомо, – сказала доктор Энгель, не обращая внимания на смущенное бормотание Пии, чуть склонила голову к плечу и испытующе посмотрела на Ким.

– Я заместитель директора по лечебной работе судебно-медицинской клиники Оксенцолль в Гамбурге и работаю в масштабах федерации в качестве эксперта в судах и прокуратурах. – Ким достала из внутреннего кармана оливковой куртки свою визитную карточку. – В последний раз я занималась делом убийцы, орудовавшего на автотрассах Карлсруэ. В основном меня вызывают, когда речь идет о серийных убийцах, насильниках или случаях издевательств.

– Вы, кажется, в начале декабря на конференции в Вене читали доклад о психобиологических признаках насильников, не так ли?