Хроника гнусных времен - Татьяна Устинова

— Ты что? — спросил он, когда завывания тети Александрыостались за закрытой дверью. — С ума, что ли, сошел?

— Не сошел, — Кириллу было неловко, что он поднял такой шум,— вы ее распустили совершенно. Или она на самом деле чокнутая?

— Да тебе-то что?! — тоже почти закричал Сергей. — Ты что,перевоспитать ее хочешь?!

— Да мне плевать на нее! Я просто…

— А плевать, тогда молчи, и все!

— Да не все! Что это еще за богадельня, твою мать!.. Всебоятся, слова сказать нельзя! Она несет черт знает что, а все слушают, какбудто должны ей!..

— Да ты-то тут при чем?!

— Да, — сказал Кирилл, вдруг осознав, что он действительнони при чем, — это точно. Прошу прощения, я не нарочно.

Сергей сбоку посмотрел на него, и они помолчали.

— Ну что? — спросил Кирилл. — Теперь нужно идти Настюспасать? Или лучше сразу в милицию сдаться, чтобы все успокоились?

— Соня все уладит, — ответил Сергей, — она всегда всеулаживает. Да черт с ними! — вдруг добавил он энергично. — Давай лучше книгисмотреть, мы же за этим пришли. Ты что читаешь? Детективы небось?

Кирилл усмехнулся:

— А ты не читаешь?

— Читаю. И бабушка читала. Вон две полки сплошь детективы. Впрошлом году мы с ней ревизию делали. Те, что совсем никуда не годятся, в сарайвынесли, а какие получше, здесь оставили. Выбирай.

Кирилл наугад вытащил пухлую книжку, растрепанную не отчтения, а от плохого качества бумаги. «Кровавые твари», вот как называлось этопроизведение, и на обложке были нарисованы красотки, у которых с ногтей капалакровь. На заднем плане — ясное дело — маячил значок доллара и дымящийсяпистолет.

— Блеск! — оценил Кирилл. — А Дика Фрэнсиса нет?

— Ото, — сказал Сергей почему-то весело, — ты у нас, значит,образованный. Дик с Агатой на отдельной полочке. Это вам не «Кровавые твари».Тут ищи.

— А где книги, которые тебе бабушка оставила, — спросилКирилл, вытащив Агату, — тоже здесь?

— Здесь, — согласился Сергей легко, — хочешь посмотреть?

Черт его знает.

Он производил впечатление человека, очень далекого от какойбы то ни было реальной жизни, но Кириллу вдруг стало казаться, что этообманчивое впечатление. Он даже стал прикидывать, как долго ему удастсяскрывать от Сергея, что он вовсе не тот Кирилл и что их дома, бриллианты икниги интересуют его вовсе не потому, что он готовится выгодно жениться.

— Вот этот стеллаж весь мой. Кирилл присвистнул:

— Ве-есь?!

— «Ве-есь», — передразнил его Сергей. Глаза у него застеклами очков были веселые, как будто он брал Кирилла в сообщники. — Смотри.Ты же хотел смотреть.

Это были совсем другие книги — тяжелые, толстые, впрохладных кожаных переплетах с вытисненным сложным орнаментом, с латуннымизамками и завитушками по углам.

— Они… старинные?

— В основном начала века. Это хорошие старые книги, но ненастолько старые и не настолько редкие, чтобы их можно было продать на аукционе«Сотбис». Тебя ведь именно это интересует?

Кирилл расстегнул латунную пряжку и не открыл, а как будтовошел внутрь книги. Листы были плотные, чуть пожелтевшие, вроде не бумажные,полные таинственных значков.

— Что это такое?

— Где?

— Ну… вот.

— Что вот? — не понял Сергей.

— Что это за язык? — повторил Кирилл, чувствуя себяпридурком.

— Это арабская вязь. Ты что, никогда не видел? Кстати, тыоткрываешь ее не правильно. Ее нужно смотреть с обратной стороны. У арабов всенаоборот.

Этого еще не хватало. Книги были на арабском языке.

— Они все такие?

— Какие такие?

От неловкости Кирилл разозлился.

— Я спрашиваю, — сказал он спокойно, как на летучке в своемкабинете, когда выяснялось, что очередной директор завода в очередной разпроворовался и ему грозит очередная отставка, — эти книги все на арабскомязыке?

— Все, — подтвердил Сергей удивленно, — все до одной. Потомумне их бабушка и оставила. Я занимаюсь арабским языком.

— И бабушка занималась?

— Нет. Почему?

— Тогда откуда у нее столько арабских книг?

— А, это еще дед собирал. Он тоже по-арабски не читал, затоЯков читал. Ну, про которого Влад за завтраком врал, что он бабушкин любовник.Это в основном его книги.

Опять Яков!

— А как они у вас оказались?

Сергей присел на корточки и стал выкорчевывать из полочнойтесноты еще одну книгу.

— Я даже толком не знаю. Вроде бы Яков ими очень дорожил,они были у него в семье еще до революции, и, когда он понял, что его непременнопосадят, отдал их деду на хранение. И сгинул. И дед тоже сгинул. Время такоебыло.

Ну да. Время.

Время все спишет. Война, блокада, репрессии, ночные аресты,истерические парады, лагеря, тюрьмы, пересылки, десять лет без права переписки,трудовой подъем, гордость, энтузиазм, хлеб по карточкам, ответ в анкете — «избедняков», перелицованные платья, счастливые улыбки, «широка страна мояродная», арестантские вагоны, ад трущоб, роскошь дворцов, детские дома, гдекаждую неделю мрут от туберкулеза и поножовщины — а что делать, время такое.

— Яков читал по-арабски?

— Понятия не имею. У бабушки теперь не спросишь. Только утети Александры, но она, как только тебя увидит, сразу в заливе утопится.

— Да, жди! Утопится она! — Кирилл еще поизучал книгу, апотом спросил осторожно:

— А ты почему стал арабским заниматься?

— Не знаю, — Сергей пожал плечами, — меня это всегдаинтересовало. Я вот тут сидел на полу, рассматривал книжки, и мне ужаснохотелось узнать, что такое в них написано. Это ведь совсем не похоже на буквы.Посмотри. Это же не шрифт, а произведение искусства, целая картина.

Значит, он рассматривал книжки. Вряд ли он брал их сам,скорее всего ему бабушка давала. Значит, что-то было связано с ними такое, чтонепременно нужно было продолжить, не дать пропасть, и бабушка старалась ипреуспела — внук выучил арабский язык.