Судьба - Вероника Рот

– Мне нужно место, чтобы сварить обезболивающее. И… доступ к ингредиентам.

– Может, тебе еще и луну в кувшине принести?

– А у Огры есть луна?

– Да. И, честно говоря, ее размеры позволяют засунуть ее в кувшин.

Зенка отложила фрукт и инструмент, которым выковыривала его мякоть.

– Я хочу работать, чтобы и я мог готовить у тебя, – уточнил Акос.

– Ладно, – согласилась Зенка. – Но если ты окажешься ленивым или не будешь приносить пользы, я оставлю за собой право расторгнуть наш договор в любое время.

– По рукам!

Зенка поручила Акосу задание стереть в порошок зубец особо свирепого цветка.

– В порошке его можно использовать для хорошего кровообращения, – объяснила старуха.

Акосу было трудно сосредоточиться на задаче, но после сезонов практики руки были достаточно умелыми.

Позже, в этот же день, Зенка зачерпнула ладонями некие семена, чтобы показать Акосу, каким цветом они светились. Наклоняясь над руками женщины и вглядываясь в них, он снова ощутил себя ребенком. Но кости Акоса так ломило, что пришлось сделать паузу, чтобы передохнуть.

Единственным настоящим маркером времени на Огре было угасание биолюминесценции, которая служила освещением на планете, и грозы, которые колотили в стены по вечерам. Акос не знал, как много времени он провел за измельчением зубца, прежде чем Зенка дала добро на изготовление анальгетика. Акос стоял у плеча старухи и наблюдал, как она отмеряет нужное количество ингредиентов. Он принес немного тихоцветов с собой, хотя их запасы заканчивались.

Зенка отыскала в кладовой банку и потрясла ею перед Акосом.

– Вы же говорили, у вас нет тихоцветов.

– Нет, я говорила, что не знаю, что с ними делать, – ответила она. – Да и ты не станешь же ходить и трепаться с незнакомцами о том, что хранишь опасный яд.

– Справедливо, – оценил Акос и принялся за работу.

АКОС

Акос стал наведываться в магазин Зенки по утрам, когда большинство людей еще спали. К тому времени постель Кайры уже, как правило, была пуста. Одеяло было скомкано у изножья, будто она откинула его во время сна. Если Кайра вообще спала. Акос не был уверен, что она полноценно отдыхала со своим токодаром, который так сильно проявлялся. Он сварил для Кайры обезболивающее, но оно не было эффективным, как в Воа. А ему было сложно сосредоточиться.

Когда Акос приходил, Зенка всегда что-то варила. Болтливой она не была. Старуха лишь указывала, что нужно мешать, что нарезать, а что очищать, а после рассказывала об одном из огрианских ингредиентов. Как-то она говорила о сочной мякоти фрукта, урожай которого приходился лишь на самый теплый месяц. Он выглядел достаточно безобидным, но когда он обнаруживал проводник тока, например человека, то выбрасывал шипы. В другой раз Зенка демонстрировала Акосу, как правильно срезать крылья с дохлого жука, чтобы то, что от него осталось, не выпрыснуло яд.

Большая часть работы, которую выполнял Акос, была практической.

Пару дней подряд он смазывал плетеные корзины чем-то, что способствовало сохранению свежести их содержимого. Они предназначались огрианским жнецам, чтобы те могли брать с собой обед. Акос до сих пор не понимал, как люди узнавали, что наступал полдень на этой планете, куда никогда не проникали лучи солнца.

Акос ожидал, что, так или иначе, будет ощущать недостаток солнца, и временами это происходило. А еще он не мог не обращать внимание на температуру воздуха. Его не столько занимала тоска по солнцу, сколько страдания, причиняемые жарой. Это была еще одна засевшая в его сознании мысль, что порождала все больше вопросов.

Зенка нарушала молчание только для того, чтобы указывать Акосу, что нужно делать. Но однажды она задала ему тот самый вопрос, который Акос ожидал услышать с самой первой встречи.

– Как ты оказался среди шотетов, если вырос в Гессе?

Акос чуть не резанул палец, но его лицо осталось беспристрастным.

– Я был врагом Ризека Ноавека. Пленником.

Зенку это слегка рассмешило.

– Это мало о чем говорит. Все мы – враги семейства Ноавеков. Похищенные, заключенные, изувеченные и подвергавшиеся пыткам. Колония обездоленных. – Зенка щелкнула зубами, будто собиралась зарычать. – То, что ты враг Ноавеков, еще больше делает тебя шотетом.

– Я все пытаюсь понять. Почему вы все то и дело придумываете слову «шотет» новые определения? Я родился на Туве. Я – тувенец. Что здесь непонятного? – Акос сделал паузу. – И если скажете что-то про откровенный язык, я искромсаю эти уресты.

– Шотет или нет – это всегда сложнее, чем кажется.

Зенка произнесла это с незнакомой мягкостью в голосе, какой Акосу еще не доводилось от нее слышать.

– Ты считаешь, что быть тувенцем – значит лишь родиться по правильную сторону от воображаемой границы?

– Нет, но…

– Мы не всегда жили на планете. Нашим домом было токотечение – куда больше, чем простой кусок камня. Или наш корабль. Но национальная идентичность значит для нас, возможно, больше, чем для других народов, ведь мы всегда находились на грани исчезновения. Мы боремся за тебя, за твою принадлежность к нашему народу. И мы прекратим борьбу за тебя, только если вымрем окончательно.

Акос стоял как вкопанный. На тик ему показалось, будто он окружен ее словами. Нечто похожее сказала Исэй несколько недель назад. Она дотронулась до лица Акоса и сказала, что он принадлежит Туве. Но после смерти Ори ситуация изменилась. Шотеты же принимали Акоса, даже толком его не зная, даже учитывая, что он в этом не нуждался. Их волновало лишь то, текло ли в венах Акоса хотя бы несколько капель шотетской крови.

Он резко вздохнул.

– Пойдем, – сказала Зенка. – Покажу тебе кое-что.

Она не стала запирать дверь магазина, где все так и продолжало вариться, и завела его в комнату, расположенную по соседству. Дверь была на пружине, потому, после того как Акос вошел, она шлепнула его по заднице, слегка напугав. Очевидно, в этой комнате жила Зенка, поскольку выглядела она так же, как и ее магазин: так же была заставлена банками с ингредиентами, а пучки трав свисали с низкого потолка. В углу стояла кровать со смятыми простынями, а вдоль дальней стены располагался стол, на котором виднелась раскрытая книга.

Зенка взяла книгу и протянула ее Акосу. Книгу словно распирало от количества страниц, так что она даже нормально не закрывалась. Она раскрылась на ладонях Акоса. На странице было изображено растение – от корней до цветка. Рядом виднелась запись на шотетском, сделанная плотным мелким почерком, которую Акос не мог прочитать. У Акоса не было времени изучить шотетский алфавит.

– Что это?

– Мой журнал. Я изучаю все растения, которые нахожу. Занимаюсь этим с молодости. Иногда высушиваю и приклеиваю к страницам, но в большинстве случаев – зарисовываю. Я делала так каждую Побывку, так что здесь растения всех планет. Это – мягкая ива. Они негусто растут на вершинах Треллы. В приготовлении лекарств от нее мало проку, но у ее сережек сладкий аромат – их хорошо класть в обувь.