Депеш Мод - Сергей Жадан

И пока вы будете задавать свои вопросы, звучит инструментальная композиция степана галябарды «Письмо к матери».

Композиция правда начинает звучать, и нас немедленно от этого развозит, этот степан галябарда вкладывает в свою ионику столько галлюциногена, настолько всё это стрёмно звучит, что тебя не может не развезти, их на радио, наверное, по этому принципу на работу и берут, так чтобы они врубали и народ охуевал на пятой секунде их музыкальных композиций, так, чтобы он — этот невероятный и нереальный степан галябарда — только касался своими пухлыми волосатыми пальчиками пластмассовых клавиш ионики — и бац — тебя перемыкало и ты превращался в орудие господнего промысла и уже не отползал от радиоприёмника, до тех пор не передадут прогноз погоды на завтра; мы сидим под нашей прикольной радиолой, прислонившись спинами к ней и привалившись друг к другу, чтобы нас не снесло вбок, рассматриваем кресла, шкафы и диваны, ты чувствуешь, говорю я, как тут пахнет лимонами? чувствую, произносит Вася, лимонами и котами. Не котами, говорю, не котами — кетчупом. Котами, не соглашается он. И кетчупом, добавляю я.

Это была инструментальная композиция степана галябарды «Письмо к матери», —говорит космический радиоведущий. — Исполнял автор. А наша сегодняшняя программа, напоминаю, посвящена творчеству известного ирландского коллектива «Депеш Мод». Основой для программы стало документальное исследование Дэвида Баскомба «Бог как вид героина», изданное в этом году на великобританских островах и любезно переведённое и предоставленное нам нашей лондонской редакцие. Итак, «Депеш Мод» (звучит мелодичная заставка, подозреваю того же таки степана галябарды, потому что мы снова зомбируемся). Среди нашей молодёжи давно уже популярно творчество этих парней из Ольстера. В чём же секрет такого успеха никому не известных ребят, которые выросли в самой сердцевине ирландских клоак? Попробуем вместе с вами, уважаемые радиослушатели, разобраться в этом. Как утверждают биографы, одним серым осенним утром 1962 года (степан галябарда прибавляет к своей ионике трагичности, тяжело сжимая пластмассу пухлыми пальчиками) в портовом Ольстере, окупированном британскими колонизаторами, в семье простого ирландского моряка и машинистки Бена и Марии Ганов неожиданно родился мальчик. Родители достаточно настороженно отнеслись к мальцу, так как это был уже их пятый ребёнок, предыдущие четверо, как утверждает мистер Баскомб, внезапно умерли в раннем возрасте от тяжёлой формы внутреннекишечной инфекции, весьма распространённой в беднейших припортовых кварталах Ольстера. Очевидно, что подобная незавидная участь ожидала и пятого сны Ганов — тяжёлые условия подоккупационного быта не давали его родителям оснований ожидать чего-то путёвого для своего горемычного первенца. Мальчика решили назвать Дейвом — в честь святого Дейва, который, как известно, является патроном ирландских партизан и определённым символом небольшого, по сравнению с нашим, народа в его борьбе с британскими колонизаторами. Со святым Дейвом связано много народных преданий и верований коренного ирландского населения, в частности, он считается в древнем ирландском эпосе богом скотоводства, молоководства и просто оплодотворения. И по сей день ирландские футбольные фанаты, отправляясь на спортивные арены и поддерживая своих любимцев, дружно напевают «Святой Дейв, оттрахай сегодня этих чёртовых католиков». Отец Дейва, старый лупоглазый Бен, с давних пор славился своей симпатией к деятельности ИРА и регулярно переводил в кантор на счёт армии толику своей страдальческой моряцкой зарплаты.

— Это уже битлз? — переспрашивает Вася.

Мама Дейва работала в портовой конторе машинисткой и, рискуя своей жизнью и репутацией, время от времени помогала повстанцам получать их водительские и брачные свидетельства. Таким образом, юный Дейв рос в атмосфере национального сознания и ненависти к королеве-маме, принца Чарльза, и всех его малолетних выблядков, во всяком случае именно так утверждает мистер Баскомб. Первым эмоциональным потрясением для будущего артиста эстрады стал случай, когда во время разгона традиционной для ирландских сепаратистов первомайской демонстрации в католических районах Ольстера конные британские полицейские изнасиловали папу Дейва… нет, — вдруг запинается ведущий, — не папу. Маму. Да — маму Дейва. Прошу прощения, уважаемые радиослушатели, — эту информацию для нас переводили наши коллеги из лондонской редакции, поэтому возможны некоторые стилистические неточности. В общем, маму Дейва. Прямо на глазах будущей звезды шоу-бизнеса. Это, бесспорно, стало исключительным стимулом… то есть потрясением для молодого мальчика, который не имел до этого подобного опыта, и основой для его будущего первого диска, который сразу стал платиновым. Но про эти и другие приятные вещи после небольшой музыкальной паузы. (Ведущий делает паузу). Музыка и слова степана галябарды. «Моя мать». Исполняет автор.

Степан галябарда тяжело касается своими волосатыми пальчиками клавиатуры, я кожей чувствую это его шевеление толстыми, волосатыми, красными отростками, делает проигрыш на своей пластмассовой ионике и начинает петь. «Я спросил у ветра, возле врат, — поёт он, — ты не видел ли, тара-рам, мою мать. Ты иди, что-то там та-ра-ра-рам, от тех врат, там я видел, та-ра-ра-рам, твою мать». «Твою мать, твою мать», — хмуро вступает хор.

— Это что — хор? — спрашиваю я, повернувшись.

— Хор, — неуверенно отвечает Вася.

— Да? А я думал, что степан галябарда сам поёт.

— Это хор.

— Что хор?

— Степан галябарда — это хор, — произносит Вася.

— Как это?

— Так. Вот послушай.

«Твою мать, твою мать», — печально поддакивает степан галябарда из космических глубин.

— Ты знаешь, — произношу я, — если это и хор, то какой-то недобрый хор. Какой-то злой хор. Слышишь, как они о маме?

«Твою мать», ещё раз угрожающе отзывается степан галябарда.

— Мне кажется, — произносит Вася, — они нас подслушивают.

— Ага, похоже они насторожились, слышишь — замолкли?

— Они нас пасут.

— Вряд ли. Зачем это им?

— Не знаю. Может, они из милиции.

— Да, какие-то они недобрые.

— Я тебе говорю — увереннее произносит Вася, — ментура, сто пудов ментура. Слышишь — замолкли, суки.

— Погоди, — произношу я, — не заводись. Какая ж это ментура? Ментура не поёт.

— Ага, не поёт. Поёт. Ты смотрел когда-нибудь новости?

— Что?

— Новости.

— А. Нет, не смотрел.

— А я, — произносит Вася, — смотрел. Там показывали монгольских милиционеров. У них был день независимости, и они пели.

— Что — все?

— Ну, нет, не все. Хор. Вот так же как тут, — показывает Вася на прикольную радиолу. — Стояли, твари, и пели.

— Ну, и что?

— Ну, и тут то же самое. Это ментура, поверь мне.

— Да ладно.

— Я тебе говорю.

Хрррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррр