Откровение - Юрий Никитин

Чем ближе подходили, тем сильнее холод сковывал Томаса. Ногисловно примерзали к земле, он с трудом заставил их двигаться. Могилаприближалась, в воздухе появился запах, от которого мурашки страха пробежали повсему телу. Он узнал запах крови. Свежепролитой крови, но никогда еще не виделтакой древней могилы.

От нее пахло древностью, возле нее умирала трава, земляпокрылась пылью старости. А на самой могиле что-то пузырилось, Томас рассмотрелчто-то вроде красного шевелящегося ковра. Оттуда шел запах крови, онусиливался, и волосы встали дыбом на затылке. Запах крови был силен. От нее шелжар, в ней чувствовалась ярая мощь, вместе с тем Томас с ужасом ощутил, что этоне простая кровь. Совсем не простая.

Кровь вскипала на могиле, пузырилась, издали похожая натолстый алый ковер. Томас перевел потрясенный взор на калику. Тот выгляделугрюмым и постаревшим. Томас сказал тихо, страшась нарушить священную тишину:

— Здесь... похоронен бог?

Калика покачал головой. Губы были плотно сжаты.

— Нет.

— Прости... я понимаю, кто-то из твоей родни... Но какон может нам помочь? Если сейчас выкопается, то я — вот те крест! — рубанумечом. Я покойников боюсь, меня один как-то во сне давил...

— Здесь могила первого кочевника на земле. Его убилземлепашец, который защищал свои поля. Этот вот, что лежит здесь, своимистадами уничтожал его посевы.

Томас прошептал, чувствуя потребность стоять на сторонесправедливости всегда и во всем:

— Прости, но землепашец поступил верно... Но что это закровь?

— Вопиет, — объяснил Олег. — То есть,взывает. К отмщению, естественно. К несчастью, кочевник был братом землепашца!И, хуже того, к еще большему несчастью, их бог.... теперь и ваш, христианский,тогда предпочел дары кочевника — тот зарезал целого барана, — а подношениеземлепашца отверг... Еще бы, тот положил на жертвенный камень что-то вродепучка морковки. Но теперь видно, чью правоту доказало будущее, то есть, нашевремя. Увы, слово не воробей... Первый убийца был проклят и осужден вечноскитаться по земле. А здесь кровь все еще вопиет, взывает, напоминает, требуеткрови за ту кровь...

Томас долго смотрел на пузырящийся ковер из вечно вскипающейкрови. Кровавые пузыри надувались, лопались, кровь была горяча, свежая кровьпервых людей, с запасом жизненной силы для всего человечества...

— А что может напомнить?

Калика остро взглянул на молодого рыцаря:

— Ощутил? Даже бог только предполагает. Хоть и лучшебольшинства людей. В те времена можно ли было предугадать все эти народы,арбалеты, огромные корабли, начисто заселенные земли? Последних кочевниковистребляют как диких зверей! И по праву, если на то пошло. Ведь кочевники чтомогут создать? Только рыцарский кодекс чести.

Томас обиженно дернулся. А калика уже рвал траву с могилки,нюхал, буднично совал в сумку. Велел деловито:

— Вон там выдери с корнями. Только не повреди.

Томас оскорблено дернулся:

— Я тебе, что, колдун?

— Ну, на колдуна, конечно же, не тянешь, —согласился Олег, — даже на подметальщика в его хижине, но с паршивойовцы... Землю с корешков стряхивай бережно, в них вся целебная сила.

Томас сопел зло, но копал, стряхивал, сдувал песчинки,бережно складывал в мешок, расправляя корешки, а калика уже без всякогопочтения взобрался на могилку сапожищами, приложил ладонь козырьком к глазам,оглядывал дали.

— Кажись, все, — сказал он наконец. — Пошли.

Когда отошли на десяток шагов, Томас вдруг оглянулся:

— Постой! За сотни лет дождь и ветер даже горыстесывают так, что кочерыжки торчат, а тут могилка хоть и простая, но землю неразметало...

Калика даже не оглянулся:

— Следят.

— Кто?

— Не знаю, — буркнул он. Похоже, вопрос ему ненравился. Он, как заметил Томас, вообще не любил рассуждать о смерти. — Толи ученики... хотя он, как известно, никакой школы не основал... гм, если несчитать школой ту резню, начало которой положил он... то ли родня, что вернее.А то и сама мать... ну, ты ее знаешь... приглядывает. Вот только цветы неносит. И венка я ни разу не видел.

Плато заметно поднималось, вдали в синеве проступила темнаягряда гор, только вершины сияли холодно и предостерегающе. Олег на ходу шептал,разводил руками. Воздух вокруг него начал потрескивать.

Томас терпеливо ждал, но когда среди безжизненной степипрямо над головой раздалось мощное хлопанье, кровь застыла в жилах. Обрушиласьволна тугого воздуха, Томас в испуге пригнулся, а калика раздраженно замахалруками:

— Туда!.. Левее!.. Дурень, чуть на головы не сел.

Впереди по длинной косой дуге рухнуло огромное, как сарай,зеленое, пробежало, часто перебирая толстыми неуклюжими лапами. Перепончатыекрылья были выставлены навстречу ветру и едва не лопались, их выворачивалонаизнанку. Томас едва успел отпрыгнуть от толстого, как бревно, хвоста,усыпанного острыми шипами.

— Змей! — ахнул он. — Это его ты вышептывал?

— Да вот сам прилетать никак не научится... Залезай,надо торопиться.

Змей уже лег, крылья встащил на спину, и Томас поспешнопокарабкался по лапе, выбрал место на спине между шипами, каждый в половинучеловеческого роста. Шипы белесые, обветренные, концы затупились, а иные ивовсе торчат как гнилые пеньки, то ли обломанные, когда Змей валялся на спине,то ли сбитые в драках за самку.

Калика уже с загривка Змея оглянулся:

— Готов?

— Поехали, — сказал Томас, стараясь чтобы голос недрогнул. — Я ж уже летал на похожем сарае с крыльями. И даже управлял! Тотбыл покрупнее.

— Нам сейчас перебирать некогда, — огрызнулсякалика уязвлено. Он похлопал Змея по шее, тот повернул голову, посмотрел долгимвзглядом в лицо калики. Олег отрицательно покачал головой. Змей вздохнул,поднялся на ноги и побежал.

Томас вцепился в шип, задержал дыхание и напрягся. Поднялсявстречный ветер, спина под ним запрыгала, потом был мощный толчок, его прижалокнизу, доспехи стали вдвое тяжелее. По бокам крылья хлопали часто и гулко,словно по ветру трепало сорванные паруса. Теперь Томас в прорезь шлема виделтолько синеющие вдали вершины. Холодные ветер врывался в щель, холодил кожу,глаза начали слезиться.

Красные волосы калики трепетали как пламя, раздуваемоеветром. Томас видел только спину, но представил себе, как сурово и напряженно,лишь чуть прищурившись, Олег озирает проплывающие внизу вершины гор,высматривает то самое место, откуда можно пытаться пройти в ад...

Томас напрягал мышцы, заставляя застывающую кровь согреватьноги, задерживал дыхание, так становится теплее, наконец доспехи стали веситьлегче, он понял, что Змей снижается.