Трудно быть вором - Алексей Макеев

– Тебя видели, как ты уезжал?

– Ну что ты, дядя Володя! Я потихоньку ушел. А мопед я у Санька оставлял, у дружка своего…

– Ты все-таки поосторожнее с друзьями-то, – с сомнением сказал Шульгин. – А тебя про что-нибудь спрашивали?

– Что делал и где был, – ответил Вадим. – Хорошо, я сразу просек, что ночью у нас заварушка была. Так я им сразу наврал, что стрельбы напугался и убежал. Они больше ничего и не спрашивали. Только интересовались, когда ты приехал, что говорил, что с собой привез, ну, и все такое…

– А ты?

– Ну, я! Я лохом прикинулся, как и договаривались, – гордо объявил Вадим. – Ничего не знаю, ничего не ведаю. А про что отца спрашивали – этого я не знаю.

– Значит, в розыск?.. – задумчиво пробормотал Шульгин. – Ну, этого следовало ожидать. Не так страшен черт, как его малюют. Фотографий у них моих нет, в этом прикиде никто из них меня не видел, как-нибудь прорвемся. Человека, Вадик, не так-то просто найти! Главное, самому себя не выдать! Нервы в кулаке держать нужно!

– Это точно, дядя Володя! – солидно сказал юноша. – На меня ты можешь положиться.

– Ну и хорошо, – кивнул Шульгин. – Ты теперь давай двигай домой и сиди тихо, будто ничего и не было. Я на некоторое время исчезну. Пока все дела не сделаю, не появлюсь. Ну, я отца твоего предупреждал уже.

– Удачи тебе, дядя Володя! – застенчиво сказал Вадим.

Шульгин посмотрел на него, потом крепко обнял и хлопнул по плечу:

– Ну, все! Исчез!

Вадим повернулся и потрусил по грязной дороге обратно. Шульгин наблюдал за ним из-за кустов до того момента, пока со стороны шоссе не донесся короткий стрекот мотора. Когда он затих, Шульгин постоял еще немного, недоверчиво глядя на унылый пейзаж вокруг, но, убедившись, что все спокойно, вернулся в сторожку.

Он разобрал доски, которые скрывали примитивный тайник в полу, и достал оттуда свой чемодан. Расчистив место на кривом подоконнике, поставил чемодан и откинул крышку. Здесь было все, что нужно человеку для походной жизни, ни больше ни меньше. Шульгин отучился баловать себя еще со времен службы в армии и по привычке держал себя в ежовых рукавицах постоянно, но в глубине души мечтал на склоне лет пожить в роскоши. Для этого нужно было всего ничего – хорошенько разбогатеть. Однако до сих пор большое богатство оставалось для Шульгина понятием абстрактным. Деньги у него водились, конечно, но доставались они, можно сказать, потом и кровью, и было их недостаточно для беззаботной жизни.

Все изменилось в тот момент, когда в ошейнике афганской борзой, которую он увел у Звонарева, обнаружился ключ. Шульгин никому о нем не сказал, потому что сразу догадался, что это не простой ключ. Насколько подсказывал ему жизненный опыт, ключ этот был от банковской ячейки, и был это, по сути дела, золотой ключик. Предварительно Шульгин со свойственной ему дотошностью тщательно собирал информацию об академике, его семье и о его собаке. Многого он, конечно, не узнал, но на то, что денежки у Звонарева водились, указывали многие косвенные признаки. О какой сумме может идти речь, Шульгин не имел представления, но когда до него дошло, что за академиком охотится целая банда и старый знакомый Водянкин не жалеет ради этого ни времени, ни людей, он понял, что сумма эта весьма велика.

Шульгин был убежден, что Водянкин ищет тот самый золотой ключик, который давно лежал у Шульгина в кармане. Соответственно, Шульгин хорошо понимал, что ходит с этим ключиком по лезвию бритвы. Но он знал свои силы и четко знал железный закон – больших денег без риска не бывает. Не знал он только одного – в каком банке находится ячейка с сокровищами академика, и попасть туда не мог ни при каких обстоятельствах. Однако это Шульгина не смущало. Он был уверен, что где-то находится человек, который отлично знает, где эта ячейка, но добраться до нее тоже не может, потому что вряд ли академик стал бы делать дубликат такого важного ключа. Шульгину было хорошо известно, что Звонарев слыл редким скрягой.

И Шульгин нашел решение. Правда, сначала пришлось срочно покинуть Москву. Водянкин не успел взять его там, в лесу, но он его узнал. Может быть, не сразу, но узнал наверняка. Чем теперь занимается Водянкин, Шульгин не знал, но, судя по тому, что он увидел в роще, занятия эти были серьезными. Испытывать судьбу не хотелось.

Из Твери он позвонил дочери академика. Но тут его ждал неприятный сюрприз – дочь была в отъезде. Трубку взял муж и объяснил, что с Таисией Федоровной связаться никак нельзя, и предложил свою помощь, причем Шульгину показалось, что в этой услужливости звучал некий скрытый подтекст. Господин Биклемишев как будто знал, что собирается предложить ему неизвестный. Поэтому Шульгин решил рискнуть. Он объяснил Биклемишеву, что обладает важной информацией, имеющей отношение к их семье, и предложил встретиться. Хотя место встречи, назначенное им, отстояло от Москвы более чем на полторы сотни километров, Биклемишев без слов согласился. Это еще раз убедило Шульгина, что он на правильном пути.

Конечно, это могла быть и ловушка, но, поразмыслив, Шульгин решил, что до такого милиции никогда не додуматься. Милиция ничего не знала о Темирхане. Может быть, даже и кража собаки прошла мимо их внимания. Скорее всего, смерть академика они посчитают ненасильственной. По-настоящему опасаться нужно было Водянкина, но Водянкин тоже не мог знать о ключе. Там, в роще, его абсолютно не интересовала собака. Бросился в погоню он только потому, что понял – их встреча с академиком не прошла незамеченной. Но тут Шульгин тоже принял меры. Он был уверен, что обладает солидным запасом времени.

И вдруг оказалось, что все его планы идут прахом. До него добрались все – и менты, и Водянкин, – и добрались очень быстро. Застали его почти врасплох. Не исключено, что и предстоящая встреча тоже готовит ему сюрприз. Теперь следовало быть ко всему готовым. Но сворачивать на полпути было глупо. Милиции Шульгин по-прежнему не очень боялся. Доказать его причастность к кражам собак будет не так-то просто, а больше на нем ничего нет. Отказаться от претензий он всегда успеет. Он сделал свою ставку и будет биться за нее до последнего.

Шульгин с трудом дождался сумерек. Будто предчувствуя неприятности, он назначил встречу с Биклемишевым на шоссе, в безлюдном месте, неподалеку от леса, где было расположено его убежище. Это, конечно, было не слишком удобно для городского человека, да и для самого Шульгина создавало определенные трудности, но зато на открытом шоссе нельзя было застать его врасплох, и уйти он сможет в любую минуту, если это потребуется.

Он не слишком торопился выходить из своей избушки. Шульгин умел рассчитывать время. Он надеялся, что и Биклемишев окажется достаточно ответственным человеком.

По телефону они договорились, на каком километре от города произойдет встреча. Биклемишев должен был остановить машину возле перевязанного белой ленточкой дерева. Эту нехитрую метку Шульгин обеспечил еще накануне. Добравшись до места, он обнаружил, что ленточка все еще на дереве, хотя и начисто промокла. Она одиноко белела в сумерках, прилипнув к сырому стволу. С дороги ее обязательно должны были заметить.