Мой непутевый дедушка - Андрей Трушкин
Шрифт:
Интервал:
– Ишклар екиламиз. Кенска станцияси — Пушкинская, — услышал Васька из динамиков, и ему вдруг так захотелось приехать сейчас на родную «Пушку», увидеть маму и папу, Ленку, Стоматолога и даже нелюбимого им теперь Бакса.
И надо же было деду вляпаться в какую-то историю с древним кладом! Сидел бы себе спокойно дома — и внуку бы было легче жить на Земле…
Здание музея показалось Ваське издалека весьма симпатичным. А когда он вошел внутрь, то оценил его еще с одной стороны — оно еще было прохладным, что в такую жару было качеством более ценным, чем внешняя привлекательность.
Тахир оставил Ваську и Игоря бродить по залам, а сам куда-то умчался. Появился он минут через пять в сопровождении невысокой девушки, чем-то неуловимо похожей на маленькую Лейлу.
– Зухра, моя двоюродная сестренка, — представил Тахир свою спутницу. — Работает здесь вот уже пять лет.
– С тобой, я чувствую, этот год будет последним, — добродушно пробурчала Зухра и подала Ваське свою сухую узкую ладошку. — Привет, Игорь, — кивнула она Игорю. — Поскольку двоих из вашей троицы я знаю, выходит, правнук автора дневников — Никодима Афанасьевича Буслаева — это ты, — положила она руку на плечо Ваське.
– Точно, — признался Васька, — могу паспорт показать.
– Да нет, зачем же, — смутилась Зухра, — я тебе верю. Только видите ли какое дело: наш директор сейчас в отпуске, поэтому показывать вам что-то из запасников музея или нет — придется решать мне. Вообще-то никакие частные посетители в архивы музея допуск иметь не должны, — нахмурилась девушка, — но тут, как я вижу, особый случай…
– Ну такая случилась ситуация, — развел Тахир руками. — Попал человек в Ташкент в первый и, может быть, в последний раз в жизни. Что же ему — так и не увидеть дневников своего прадеда?!
– Ладно, — решительно кивнула Зухра, — пойдемте.
Девушка повела всю делегацию по залам, а потом открыла ключом неприметную дверь.
Мраморная отделка стен и паркет пола тут же сменился конторской обстановкой — линолеумом на полу и стенами, выкрашенными масляной краской.
Зухра подошла к стальной лесенке, которая уходила в подвал, и предупредила:
– Осторожно, не подскользнитесь — ступеньки крутые.
Лестница вывела ребят и ее провожатую в довольно мрачноватые казематы, где в сухом прохладном воздухе хранились раритеты музея.
Зухра уверенно шла вдоль полок. Около одной из них она остановилась и достала из полумрака пластиковый контейнер. Кивком головы показав направление движения, Зухра двинулась дальше. Она вошла в небольшую комнатку без окон, щелкнула выключателем и показала свободной рукой на стулья, сгрудившиеся вокруг стола:
– Присаживайтесь…
Открыв контейнер, Зухра осторожно извлекла оттуда кипу бумаг и из нее вытянула за корешок тетрадку в коленкоровой обложке.
– Вот он, этот дневник. И чего к нему в последнее время такой интерес — просто не представляю.
– А кто еще его хотел посмотреть? — тут же спросил Васька.
– Какой-то искусствовед, тоже из Москвы. Я сама его только мельком видела — он с директором беседовал, и тот ему дал разрешение ознакомиться с этими материалами.
– А как он выглядел, этот искусствовед? — перекинулся Васька выразительным взглядом с Игорем.
– Ой, он уже старенький был! Роста невысокого, волосы короткие, ежиком подстрижены. В руках он еще держал черный плащ и шляпу. Я тогда подумала — забавно, на дворе плюс тридцать, а он с плащом ходит.
Васька вздрогнул: Зухра описала его деда почти так же, как Мила из «Макдональдса».
Да-а, может быть, еще вчера или позавчера дед сидел в этой комнате, читал дневник своего отца… Что он там хотел найти? И удастся ли это обнаружить ему, Ваське?
Васька сел за стол, аккуратно, чуть ли не благоговейно открыл тетрадь и погрузился в чтение.
«5 сент. 1920
Никак не могу привыкнуть к ранним, в пять часов утра, крикам муэдзина. В Бухаре начинается утренний намаз, вот они и стараются — сообщают мусульманам, что пора молиться.
Народ здесь набожный, хотя, говорят, в некоторых мечетях такое религиозное рвение поддерживают ученики имамов, которые переодеваются, идут на базары, наблюдают, кто из приезжих или местных не ходит в мечеть. Расправа следует тут же. А вообще тут больше двухсот мечетей, почти как у нас, в Москве, церквей было.
С большим трудом удалось раздобыть подробный план города. По официальным спискам главного судьи — кози-колона в городе около 197 гузаров-районов. Живут в них преимущественно или по национальному признаку (арабские семьи — в Таизиндоне, персидские баи — в Джуйбаре), или по принципу принадлежности к тому или иному ремеслу: в Чуббозе — фокусники и канатаходцы, в Табибои — лекари, в Маддохоне — рассказчики баек и веселых историй, в Мурдашуйон — омыватели покойников, в Дегрезы — литейщики и мастера работы по металлу…
Никаких следов казны эмира пока не найдено. Бухара пока приносит нам в основном неприятности. Боец Колабашкин ушел по своему почину на базар и не вернулся. Тело его нашли на одном из местных кладбищ. Другой самовольщик заблудился в городе и попал в гузар Песхона, где живут прокаженные. Пришлось его госпитализировать в лазарет — боюсь, как бы он не подхватил и не разнес заразы…
В связи с сокровищницей надо бы с пристрастием допросить местных мулл. Особенно тех, что живут в главной мечети Мир Араб…
6 сент. 1920
Весь день обшаривали Арк — цитадель эмира. Что ни говори, а власть эмир тут держал крепко. Чего стоит только огромная плеть, вывешенная на всеобщее обозрение у входа в Арк…
Обыскали конный двор, мечеть Джоми, парадные залы, хозяйственные помещения, естественно, монетный двор, хазину — место, где держали казну. Простучали все стены. Обыскали места, где могли быть подземные ходы или потайные хранилища. Тщетно. Все, что найдено, — мелочь. Главные сокровища где-то спрятаны или увезены.
Да, свои святыни — пиалу Рустама, выдолбленную из камня чашу, и каменную кормушку для лошади этого же легендарного героя — эмир не спрятал. У пиалы Рустама, кстати, поймали вчера одного старика — он пытался отколоть от реликвии кусочек. Говорит, что внучка больна коклюшем, а самое верное средство от этой напасти — проглотить кусочек от пиалы Рустама.
Приказал отвести старика в лазарет и помочь лекарствами, а то сведет внучку в могилу…
А вообще в Арке осталось много настоящих произведений искусства. Резьба по дереву на дверях, роспись стен чего стоят. Народ здесь живет, конечно, на наш взгляд, забитый, но талантливый и работящий.
7 сент. 1920
Отработаны первые версии о причастности к пропаже эмирской казны духовенства, нукеров (друзей) эмира.
Скорее всего сокровища из Бухары уже уплыли. Но вот куда?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!