Малой кровью на своей территории. 1941 - Своих не бросаем - Иван Байбаков

Павлов слушал все эти пораженческие предложения и мысленно костерил себя последними словами. Ведь всего чуть более суток назад и он никаких вариантов, кроме отступления, – ну, может быть, не столь радикального, но, тем не менее, отступления, – тоже не рассматривал. Растерянность первых дней войны, неудачные контрудары под Брест 23-го и под Гродно 24 и 25 июня, катастрофа советской авиации прямо на аэродромах, крушение системы связи – все это и многое другое, обрушившись, словно гигантская лавина, и с ним сыграли злую шутку, лишив инициативы, затуманив мозги и нашептывая только один выход – отступать. А для того, чтобы он смог очнуться, взбодриться и начать конструктивно мыслить, понадобился всего лишь «животворящий пинок» в виде сведений Хацкилевича об оперативной обстановке и планах немецкого командования, а также его интересных предложений по организации обороны.

«Ну что же, сейчас и он, командующий Западным фронтом, в свою очередь организует подчиненным такой вот „животворящий пинок“ пониже спины», – с мрачным удовлетворением подумал Павлов, пролистывая свой блокнот, куда он выписал к совещанию мысли и тезисы из материалов пакета Хацкилевича, сейчас спрятанного от нескромных взглядов широкой общественности в сейфе.

– Гм… гм… – прервал Павлов очередного радетеля отступления. – В общем, так, «отступанцы» и «все-по-пути-бросанцы» вы мои дорогие… Дорогие – в том смысле, что ваши идеи все «лишнее» по пути бросить, то есть оставить наступающему противнику, слишком дорого могут обойтись и мне, и всему Западному фронту, и лично вам, кстати, в конечном счете, когда за все брошенное отвечать придется. Так вот, слушайте меня внимательно и не говорите потом, что не слышали. Все эти ваши пораженческие мысли и настроения немедленно прекратить! Да, ни наступления, ни контрнаступления в качестве ответа на агрессию врага, как это планировалось до войны, у нас не получилось. Почему не получилось – этот вопрос сейчас уже не так важен, и к нему мы вернемся значительно позже. А сейчас, раз уж наступать не получилось, нам нужно как можно скорее переходить к обороне. Повторяю для особо непонятливых и излишне торопливых – не к отступлению, не к отводу войск, не к передислокации штаба фронта, а именно и только к обороне! Или вы все забыли, что именно через нас, через Белоруссию и конкретно через Минск, идет самый короткий и удобный для противника путь на Москву?! Забыли, для чего в свое время строилась «Линия Сталина» вообще и Минский укрепрайон в частности?! Или вы приказ наркома обороны Тимошенко о том, чтобы Минск ни в коем случае не сдавать, не читали?! И в том, что с приказом ознакомлены и приняли его к исполнению, не расписывались?!. Ах, и читали, и расписывались?! Тогда что же вы мне тут упорно одно только отступление предлагаете?!! И ничего другого, кроме отступления!..

Павлова, прервавшегося на секунду, чтобы набрать воздуха и продолжить воспитание своих штабных, прервал стук в дверь и последовавшее за этим появление в кабинете генерал-лейтенанта Филатова. Осунувшийся, с красными от недосыпа глазами и землистым от сильной усталости лицом, генерал-лейтенант, тем не менее, старался держаться бодро. Извинившись за задержку – по пути на совещание его машину заметили пролетавшие поблизости немецкие истребители и устроили охоту, но все обошлось, – Филатов занял место за столом для совещаний. И сразу же, что называется, попал под софиты.

– Вот как раз очень хорошо, что вы так вовремя появились, товарищ генерал-лейтенант, – переключился на него Павлов. – Доложите обстановку в окрестностях Минска и действия вверенных вам войск.

Видя, что Филатов, который только-только устроился на стуле, снова собирается вставать для доклада, махнул рукой.

– Докладывайте сидя – вижу же, что сильно устали.

Генерал лейтенант Филатов, ранее командующий 13-й армией и только вчера утром принявший командование над всеми войсками на Минском направлении, тем не менее, в обстановку вникнуть успел и доложил четко.

– Товарищ генерал армии, в настоящее время оборона на подступах к Минску организована силами и средствами четырех стрелковых дивизий. Из них 64-я и 108-я дивизии 44-го стрелкового корпуса удерживают оборону по линии Дзержинск – Заславль – Стайки с использованием оборонительных сооружений Минского укрепрайона, а 100-я и 161-я стрелковые дивизии 2-го стрелкового корпуса занимают полосу обороны восточнее и северо-восточнее Минска. Мой штаб сейчас развернут на командном пункте 44-го корпуса, в Ждановичах. Конкретно в районе Минска наши четыре стрелковые дивизии атакуют: с северо-запада, со стороны Молодечно, три танковые и одна моторизованная дивизия 39-го моторизованного корпуса 3-й танковой группы Гота; с юга, со стороны Дзержинска, еще две моторизованные дивизии 47-го моторизованного корпуса 2-й танковой группы Гудериана. Всего примерно семьсот танков, но – и это для нас очень хорошо – танки большей частью легкие.

Встретив заинтересованно-вопрошающий взгляд Павлова – ему данные по составу и численности немецких войск под Минском переслал Хацкилевич, а у Филатова-то они откуда? – генерал-лейтенант с загадочной и немного гордой полуулыбкой достал из своего планшета карту и передал ее командующему фронтом.

– Вот, товарищ генерал армии. Накануне сводная боевая группа разведчиков 64-й и 108-й стрелковых дивизий атаковала одно из оперативных подразделений штаба 39-го моторизованного корпуса немцев. В результате ночного боя немецкие штабисты были частично уничтожены, а разведчики захватили карту боевого развертывания группы армий «Центр».

Павлов, натурально опешивший от таких новостей и таких подарков, быстро просмотрел немецкую карту. Сомнений не было – оперативная обстановка и расположение немецких частей на ней, в том числе планируемое в ближайшей перспективе, полностью совпадали с данными на карте, присланной Хацкилевичем. А он-то все голову ломал, как ту карту для своих штабистов залегендировать – на пальцах ведь все не объяснишь… И тут Филатов, с подлинной немецкой картой, на которой вся необходимая информация указана – прямо как по заказу!

Павлов аккуратно свернул карту и передал ее своему начальнику штаба с коротким указанием «в работу», а сам снова повернулся к Филатову.

– Ну что сказать, генерал-лейтенант, молодчина ты, и разведчики твои тоже большие молодцы, – оторвавшись от изучения карты, позволил себе некоторую фамильярность Павлов. – На всех, кто участвовал в атаке и добыче карты, готовь представления к наградам и не мелочись – я подпишу. Еще есть, что сказать?

– Есть, товарищ генерал армии. К сожалению, дальше все не так хорошо, как хотелось бы, и больше порадовать особо нечем. Обстановка по всей линии обороны крайне тяжелая. Там, где наши части успели занять оборону в сооружениях Минского укрепрайона – пусть не полностью и не все, но хотя бы половину от общего числа оборонительных сооружений, – там войска оборону держат уверенно и немцам дают хороший отпор. К сожалению, таких мест мало, а остальные районы обороны укрепрайонов занять не успели… Из-за недостаточности сил и средств дивизиям приходится занимать довольно протяжённые линии обороны. В частности, 108-я дивизия обороняет сорокакилометровый участок фронта, а 64-я дивизия – участок протяженностью пятьдесят два километра. При этом у указанных дивизий практически полностью отсутствует артиллерия дивизионного звена, в том числе гаубицы, а также буксируемые средства противовоздушной обороны.