Александр I - Анри Труайя

Для продолжения переговоров Наполеон предлагает переехать в Тильзит, объявив его нейтральным городом. Маленький городок, затерянный среди полей, разделяется на две части. В день прибытия Александра Наполеон дает пароль «Александр, Россия, Величие». На следующий день пароль выбирает Александр, это слова: «Наполеон, Франция, Отвага». С русской стороны охрану царя несет отряд гвардейцев-гусар и батальон Преображенского полка. Командует батальоном Михаил Воронцов, сын графа Семена, бывшего посла России в Англии. Он, как и отец, ненавидит французов и притворяется больным, не желая присутствовать на встрече императоров. Другие русские офицеры не испытывают подобных чувств. Каждый день они завтракают с французскими адъютантами у маршала Бертье. Все офицеры русской армии свободно владеют французским, и братание происходит легко. В Тильзит запрещен въезд военным, не приписанным к главной квартире, и многие русские офицеры переодеваются в штатское и тайком отправляются в город, чтобы увидеть Наполеона.

Каждое утро генерал Дюрок посылает справиться о здоровье Александра, а граф Николай Толстой узнает новости о Наполеоне. Потом оба государя проводят смотр войск и совершают прогулки верхом в сопровождении прусского короля, обременительного и тяготившего их спутника. Обедают почти всегда у французского императора, на золотой посуде, под охраной выстроившихся в два ряда гренадеров. В присутствии прусского короля Александр и Наполеон ведут себя сдержанно, избегая касаться важных вопросов. Наполеон презирает этого нежеланного гостя и не упускает случая кольнуть его. Разглядывая его прусский мундир, он иронически спрашивает: «Как вы умудряетесь застегивать столько пуговиц?»

Как только Фридрих-Вильгельм III удаляется, серьезная беседа возобновляется и продолжается далеко за полночь с глазу на глаз. «Я буду вашим секретарем, а вы моим», – говорит Наполеон Александру. Императоры неплохо ладят друг с другом и, обмениваясь пышными фразами, видоизменяют карту Европы. Выработать детали соглашения Наполеон поручает ловкому, изобретательному Талейрану. Александр – князю Лобанову и князю Куракину, равно не подходящим для выполнения такой тонкой задачи. В процессе работы договор все больше отходит от первоначальной концепции. Талейран неощутимо ведет свою игру. Надеясь смягчить непреклонность Наполеона, Фридрих-Вильгельм III решает прибегнуть к чарам своей супруги и вызывает королеву Луизу в Берлин. Она прибывает, бросается к ногам императора французов и взывает о милости к Пруссии: «Разве вы не оставите нам Магдебург и Вестфалию?» Наполеон поднимает ее и отвечает: «Вы слишком многого просите, но я обещаю подумать об этом, – и с подчеркнутой любезностью добавляет: – Какое чудесное платье! Что это за ткань, мадам, креп или итальянский газ?» Вечером за обедом она снова пытается покорить его остроумными речами и обольстительными улыбками, но Наполеон остается невозмутимым и ограничивается тем, что задает ей шутливые вопросы: «Зачем вы носите этот тюрбан? Хотите сделать приятное императору Александру? Он ведь воюет с турками». Позже он пишет Жозефине: «Прусская королева в самом деле очаровательна; она кокетничает со мной, но не ревнуй; все это скользит по мне, как по клеенке. Ухаживания за ней обошлись бы мне слишком дорого». А графу Николаю Толстому заявляет: «Я не сделаю ради прекрасных глаз прусской королевы того, что не могу предоставить дружбе вашего императора». Перед Александром он высказывается еще более резко: «Подлый король, подлая нация, подлая армия, держава, которая всех обманывала и которая не заслуживает существования. Тем, что она вообще сохранилась, она обязана только вам».

Оскорбленная в своем тщеславии женщины и государыни, королева Луиза страшится этого «монстра», этого «исчадия революции». Она считает его самодовольным и жестоким, на редкость безобразным с его обрюзгшим лицом, смуглой кожей, обвисшим животом и короткими ногами. И этот карлик держит в своих руках судьбу ее родины и ее собственную судьбу! Плача и стеная, Луиза идет от одного императора к другому. Александр ее утешает и, возведя очи к небу и понизив голос, говорит: «Верьте в будущее. Уповайте на Бога!»

Пока идет работа над текстом договора, Александр старается получше узнать и понять того, кто теперь называет его своим другом. Он так характеризует его Чарторыйскому: «Этот человек посреди самых сильных потрясений сохраняет спокойную и холодную голову: все его вспышки гнева заранее рассчитаны и предназначены для устрашения собеседников. Он любит повторять, что ко всякому делу можно найти подход и нет таких трудностей, которые нельзя было бы преодолеть». Проницательность и ясность ума всегда соединены у Александра с двуличием. Все его выражения симпатии к Наполеону и восхищение им не что иное, как игра. Тильзит – сцена, где он изображает некий персонаж и успешно дурачит публику. На самом же деле он, скрытный и мстительный, не прощает Талейрану письма, написанного по указанию Первого консула в ответ на протест России после казни герцога Энгиенского, письма, в котором царю в недвусмысленных выражениях вменяли в вину отцеубийство. И он уверяет генерала Савари: «Ни к кому я не чувствовал такого предубеждения, как к нему, но после беседы, длившейся три четверти часа, оно рассеялось как сон. И никогда я не вспомню об этом чувстве, так глубоко тронуло меня все, что он мне сказал». В другой раз, говоря о Наполеоне, он восклицает: «Жаль, что я не увиделся с ним раньше!.. Завеса разорвана, и время заблуждений миновало». Но свои истинные чувства он открывает в письмах любимой сестре Екатерине: «Бог нас хранил: вместо жертв мы выходим из борьбы не без блеска. Но что скажете вы об этих событиях? Я провожу целые дни с Бонапартом, целые часы наедине с ним!» И матери: «К счастью, у Бонапарта при всем его гении есть уязвимое место – тщеславие, и я решил пожертвовать моим самолюбием во имя спасения империи». Он идет дальше и пишет прусскому королю: «Наберитесь терпения. Мы вернем то, что утратили. Он сломает себе шею. Несмотря на все мои знаки дружбы и мои внешние поступки, в глубине души я ваш друг, и я надеюсь доказать вам это на деле».

Наполеон, однако, верит в искренность царя. «Друг мой, – сообщает он Жозефине, – я только что виделся с императором Александром; я им крайне доволен, он гораздо умнее, чем обычно считают». А также: «Он – герой романа. У него манеры самого любезного из парижан». Чуть позже, уточняя свое суждение, он заключает, что Александр – натура впечатлительная, изменчивая, что он падок на лесть, неопытен и руководствуется больше велениями сердца, чем доводами рассудка, но что Франция может многого ждать от союза с этим быстро загорающимся и легко поддающимся влиянию монархом – монархом, рожденным мечтать, а не действовать.

Таким образом, каждый из государей полагает, что, демонстрируя показную сердечность, сумел одурачить другого. Для Наполеона Тильзит – уверенность в свободе действий против Англии; для Александра – почетное средство выиграть время. Оба они делают вид, что Тильзитский договор – залог длительного мира, но в действительности ни тот, ни другой в это не верит.

Договор «о мире и дружбе» подписан 7 июля 1807 года. Он дополнен семью секретными статьями и тайным договором о наступательном и оборонительном союзе между Францией и Россией.

Несмотря на усилия Александра и вздохи королевы Луизы, Пруссия – барьер, необходимый для безопасности западных русских границ – была сведена к четырем провинциям (Померания, Бранденбург, Старая Пруссия, Силезия). Из остальных ее земель было создано новое Вестфальское королевство, во главе которого Наполеон поставил своего младшего брата Жерома. Из отнятых у Пруссии польских земель было образовано Великое герцогство Варшавское, временно отданное королю Саксонии. По секретным статьям договора, Россия возвращала Франции порт Каттаро и Ионические острова, но получала Белостокский округ. Более того, Александр, уступив Наполеону запад Европы, добился свободы действий на Балтике, в восточной части Балкан, в районе Дегруа и в Малой Азии. Посредничество Франции в Константинополе должно было содействовать установлению мира между Россией и Турцией, а посредничество России в Лондоне – восстановлению мира между Францией и Англией. Если бы эта миссия не удалась, Россия обязывалась действовать заодно с Францией и присоединиться к континентальной блокаде. Если бы сорвалось посредничество Франции, она должна была выступить на стороне России против Оттоманской империи.