Двойное отцовство - Таня Володина

— Любимая моя, — прошептал Макс, возобновляя поцелуи.

— Прошу, остановитесь, оба, — я упёрлась ладонями в мужские торсы, подпиравшие меня с двух сторон, как скальные утёсы. — Илья!

— Ты хочешь, чтобы я прекратил? — спросил он хрипло.

Значит, это был он.

— Да, пожалуйста, — всхлипнула я.

Он тут же вытащил член и разомкнул руки. Макс помедлил, вздохнул и сделал то же самое. Теперь меня ничего не удерживало.

— Простите, — сказала я и, пошатываясь на ослабевших ногах, встала с дивана. — Я не могу так, мне нужно время. И не факт, что я когда-нибудь захочу... В общем, вы поняли…

Я не стала искать бюстгальтер и платье. Подождёт до завтра. Подтянула трусы, перешагнула через ворох одежды и ушла в спальню, оставив разгорячённых парней наедине.

Макс

Илья поднял с пола бутылку, сделал несколько основательных глотков и передал Максу. Тот допил остатки коньяка и отбросил пустую бутылку.

— Я так возбуждён… — сказал Илья. — Где тут у вас туалет?

Макс оглянулся. Под дверью ванной комнаты светилась полоска света — видимо, Оля решила принять душ. Он бы пошёл за ней, успокоил, приласкал, но в такие моменты она предпочитала, чтобы её не тревожили. Ей нужно было время, чтобы осознать произошедшее. Да он и сам ещё находился в шоке.

— Тогда я пойду, — сказал Илья, пытаясь застегнуть ширинку.

— Куда ты пойдёшь в таком виде? — буркнул Макс, взял со стола упаковку бумажных салфеток и кинул на диван. — У меня тоже яйца гудят…

Он сел подальше от Ильи и достал член. Размазал по головке каплю выступившей смазки и принялся дрочить. Ладонь гладко скользила по стволу, по телу пробегали разряды удовольствия, яйца поджались. В таком состоянии он не продержится и трёх минут.

— О-окей… — покосился на него Илья, плюнул на ладонь и занялся тем же самым.

В тишине слышались только прерывистые вздохи и характерные звуки скольжения влажного члена в кулаке.

— Извини, что я тебя поцеловал, — нарушил молчание Макс. — Я не хотел, мне пришлось.

— Забей, не стоит извинений.

— У тебя щетина колется. Как девушки с тобой целуются, не понимаю.

— Я побреюсь для тебя, если хочешь. Только предупреди заранее, когда снова соберёшься меня целовать.

— Спасибо за заботу, но мне хватило одного раза, — хмыкнул Макс, работая кистью. — Надеюсь, Оля ничего больше не попросит. Это было так стрёмно… Так по-гейски…

Уже вот-вот, разрядка была близка. Макс сжал пальцы под головкой, выхватил салфетку и накрыл член. Кончил так, что оглох на пять секунд. Глянул на Илью — тот повторил его маневр с салфеткой, отдышался и в изнеможении откинулся на спинку дивана. В комнате остро запахло спермой и мужским потом.

— Согласен, очень по-гейски, — пробормотал Илья, вытирая руки и роняя их на бёдра ладонями вверх. Ширинка так и осталась незастёгнутой, в сумерках белел пояс боксёров. — И то, что мы сейчас дрочили на пару, — тоже голубая тема.

— Ты серьёзно? Считаешь, мы перешли границы? — спросил Макс с любопытством.

Ему было интересно, что ответит Илья. Тот лишь пожал плечами:

— Мне плевать. Границы — это не для меня. — Помолчал и добавил: — И не для тебя тоже.

— Почему ты так решил?

— Ты не вмазал мне, когда застал со своей женой.

— Ты даже не представляешь, как мне этого хотелось. Прямо руки чесались, — сознался Макс. — После нашего разговора на берегу я обдумал твои слова, выпил для храбрости и пришёл сказать Оле, что детей у нас не будет. А тут вы. Целуетесь. Взасос.

— Прости, это вышло случайно. Я не планировал ничего подобного, мы разговаривали о детях, — ответил Илья. — Но я тоже подумал над твоими словами.

— И что?

— Возможно, ты прав. Если два человека любят друга друга, но у них проблемы с зачатием… — он надолго задумался. — Короче, сложно всё это. Но на твоём месте я бы тоже не возражал против беременности от графа Салтыкова. Как говорила моя бабушка, чей бы бычок не скакал, а телёночек-то наш. Я только сейчас понял смысл этой фразы.

— Мудрая была у тебя бабушка. Я правильно понял, ты готов?..

Нет, произнести это Макс не мог. Готов переспать с моей Олей? Готов подарить нам свои здоровые и подвижные сперматозоиды? Готов стать отцом, заранее отказавшись от прав на ребёнка? И самое главное: готов ли молчать о бесплодии мужа, утешая жену? Чужая тайна — тяжёлый груз, не каждый потянет.

Илья правильно понял непрозвучавший вопрос:

— Макс, всё зависит от Оли. Я не сделаю ничего против её воли. Как она захочет, так и будет.

— Ты ей нравишься, — сказал Макс, — я это чувствую. Она любит меня, но эта близость, эти своеобразные отношения, которые сложились между нами… Понятия не имею, к чему это приведёт. В моей жизни не было ничего подобного.

— В моей тоже.

Они оба говорили о хрупком тройственном союзе, который возник словно по волшебству, без обсуждений и размышлений. Всё строилось на дружеской симпатии, чувственном влечении и доверии — одни эмоции и никакого расчёта. После того, как Оля запретила предлагать Илье секс втроём, наполеоновские планы Макса рухнули. Всё, что происходило потом, было чистой импровизацией. Ими двигали лишь чувства.

— Короче, я надеюсь, что Оля захочет с тобой переспать, — откровенно сказал Макс.

— Возможно, она захочет, чтобы в этот момент ты находился рядом, — ответил Илья, повернув голову в его сторону. В темноте Макс видел только блестящие белки глаз. — Она самая потрясающая и непредсказуемая девушка из всех, кого я знал.

— Если она попросит, я буду рядом, — сказал Макс. — Если нет, я пойму и её, и тебя. Переживу как-нибудь.

Они застегнули ширинки и надели одежду.

— Ну я пошёл? — спросил Илья на пороге.

Ему приготовили комнату в хозяйском доме.

— Иди. Только запри дверь на ночь, если не хочешь, чтобы к тебе нагрянули гости.

— Кто, например?

Макс пожал плечами:

— Лея, Федя, тётя Софа…

— Вот чёрт, — выругался Илья. — Я так популярен?

— Ты очень соблазнительный, Долин. Все тебя хотят, — улыбнулся Макс, выпроваживая Илью в ночь.

***

— Фе-е-е-дя-я-я! — разбудил меня зычный голос свекра. — Принеси опарышей из холодильника!

Михаил Семёнович выехал на утреннюю рыбалку и гонял личного секретаря то за опарышами, то за сачком, то за чашечкой эспрессо.

Он любил рыбачить с комфортом. Я потянулась, встала с кровати и подошла к окну. Кроме Михаила Семёновича в лодке сидел его друг Борис. Вернее, полулежал на корме, прикрыв лицо панамой. В пухлой руке, свисавшей над водой, была зажата бутылочка пива. Старая гвардия выехала на озеро похмелиться без жён и детей.