Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть 1. Ци-Гун - Михаил Роттер

Лекцию дед, как природный манипулятор (каковым он, несомненно, являлся), завершил тем, что расписал в красках, какие возможности обретает тот, кто освоит эту методику.

Если вкратце, то он сказал, что когда я освою методику стояния столбом по нашей школе, когда почувствую контакт с окружающей средой, ее давление и сопротивление, какой бы тонкой она ни была, то мои природные возможности начнут очень быстро развиваться и я смогу ощущать различные внешние силы и воздействия, смогу постепенно научиться реагировать на них в соответствии с этим ощущением, в том числе смогу даже ощущать взгляд, направленный в спину, чему я до сих пор (столько времени простояв в столбе лицом к забору) никак не могу научиться.

На этом по большому счету мое обучение Ци-Гун у деда завершилось. Можно сказать, что он полностью передал мне семейный стиль стояния в столбе, причем умудрился сделать это до тринадцати лет, когда я перешел обучаться к мастеру Вану. Разумеется, он и потом давал мне наставления, но регулярным обучением назвать это уже было нельзя.

Поэтому все мое дальнейшее понимание Ци-Гун связано больше с Ваном, который, как вьетнамец, чаще называл его «Кхи-Гонг». По этому поводу он сказал мне так:

– Как ты будешь это называть – Ци-Гун, Кхи-Гонг – никакого значения не имеет, называй, как нравится. Ци или Кхи – это энергия, Гун или Гонг – это работа. Так что, как ни крути, работать все равно придется.

Вот его «вступительное слово» насчет моего дальнейшего обучения Кхи-Гонг:

– Я долго говорил с твоим дедом о том, как он учил тебя. Потом (хотя, скорее всего, ты этого даже и не заметил) устроил тебе экзамен, чтобы оценить твое сегодняшнее «цигунское» состояние. И должен сказать, что несмотря на твой весьма юный возраст, у тебя, к моему огромному удивлению, оказался вполне мастерский уровень столбового стояния. Два часа в низкой стойке, причем вполне спокойно и явно в состоянии Ци-Гун.

В результате ты накопил достаточное количество энергии, стал укоренен, как дерево, физически крепок, как железо, имеешь железные нервы и прекрасное чувство окружающего пространства.

Можно сказать, что ты достиг истинного мастерства. Поэтому этот путь для тебя исчерпан. Разумеется, ты будешь продолжать стоять и под моим наблюдением, разумеется, я внесу некоторые поправки и покажу тебе другие, несимметричные формы столба, но ничего значительного я в этот процесс уже не добавлю.

По-хорошему, я должен был бы начать тебя учить высшему Кхи-Гонг – ты вполне готов к этому. Но времени у тебя немного, лет, я думаю, пять. Так что я тебе покажу такой «кисель-компот» из нескольких стилей. Может быть, не все из них тебе понадобятся. Даже наверняка не все. Но, тем не менее, я думаю, что такой способ обучения себя оправдает. Во-первых, знание нескольких систем формирует «учительский» подход, позволяющий подбирать систему «под ученика» Во-вторых, когда я составлял твой гороскоп, выяснилось, что жизнь свою ты закончишь далеко отсюда и будешь учить людей на Западе. А там то, что я тебе покажу, как раз и пригодится. Ты не сомневайся, у мастера Вана все рассчитано наперед.

– А что со мной будет, когда я уеду, куда, с кем? – посыпались из меня градом вопросы.

– Я сказал, что составил твой гороскоп, но не сказал, что стану рассказывать тебе то, что узнал из него. Тем более я тебе не говорил, что стану отвечать на все твои вопросы. Да еще на такие! Пока просто поверь мне на слово. А там, глядишь, если, конечно, повезет и на то «будет судьба», и до Кхи-Гонг высшего уровня дойдет.

В общем, Ван начал учить меня по «дробной», как он сам выражался, программе, суть которой сводилась к следующему: несколько традиционных систем, которые он, Ван, считал наиболее простыми и эффективными.

Начал он с системы под названием «Восемь кусков парчи». Когда он показал мне этот набор несложных движений, я спросил его, зачем мне это, ведь я и так целый день в движении.

Ван ответил мне так:

– Конечно, тебе точно не нужно дополнительное движение, ты и так к вечеру еле ноги волочишь и падаешь на постель, как подрубленный. Но это очень старый комплекс и в него «зашито» много чего. Это такое отдельное «царство» в мире Кхи-Гонг. Мало есть систем, которые предназначены для выполнения стоя и сидя.

– Да, уж, – расхохотался я, – в столбе не посидишь.

– Ну, я бы не был столь категоричен, – оборвал мой смех Ван. – Хотя, конечно, ты скорее прав, чем не прав. Но дело не только в «стоя – сидя». В этой системе можно найти (если, разумеется, знать, что искать и как) все принципы внешнего боевого искусства, основу его видимой формы. Это важно и полезно потому, что сосредоточено в таком малом объеме. Это похоже на короткую шпаргалку, которую пишет школьник перед экзаменом: на крошечном листке бумаге записано все то главное, что есть в толстой книге.

Есть у этой системы еще одно полезное свойство: она содержит в себе толкование парной техники. И снова – в минимальном объеме максимальная концентрация знаний. Эту часть восьми кусков, насколько мне известно, вообще никто не преподает. Сейчас этот комплекс известен только как оздоровительная гимнастика. Тоже совсем неплохо. Твой дед, кстати, иногда ее передает своим пациентам. Не всем, конечно, только тем, с которыми готов возиться.

Тут Ван был, несомненно, прав. Дед действительно показывал старикам какой-то наборчик простеньких движений, никакого интереса у меня не вызывавших. Теперь же, когда Ван стал показывать мне «восемь кусков», я сразу узнал их. Правда, движения деда несколько отличались от техники Вана. Тут черт меня дернул спросить, какие «восемь кусков» лучше.

Ван сразу посуровел (хотя, казалось, и так уже дальше некуда) и дал мне наставление, которое велел помнить при разговоре с любым мастером Кхи-Гонг.

– Это хорошо, что такой вопрос ты задал мне, а не кому-то другому, – даже суровее, чем обычно, нахмурился Ван. – Я твой учитель, я отвечаю не только за твое обучение, но и за воспитание. Тебе повезло, что я хорошо помню (а мог бы и забыть), что я тебе об этом раньше не говорил. Поэтому, как твой наставник, я должен тебе это объяснить, а не наказывать (хотя и очень хотелось бы). А вот другой, чужой мастер за такой наглый, идиотский и хамский вопрос мог бы тебе и всыпать.

– А за что, мастер Ван?

– Раз сам не понял, то я переведу твой вопрос, точнее, его суть на простой и понятный язык: «Кто из вас умнее, мой дед или вы, мастер Ван?», или «У кого был лучший учитель, у моего деда или у вас, мастер Ван?», или «Кто из вас более сильный мастер, мой дед или вы, учитель Ван?» Хватит или продолжить?

Продолжать не было нужды. Я и так покраснел до корней волос. И, главное, дед мне все это уже говорил. Иными, правда, словами, но суть была та же. Излагал он это так: «Всякий мастер считает себя самым сильным, свой стиль самым лучшим, а своего учителя самым мудрым. Он отождествляет себя со своим стилем и со своим мастерством и готов продемонстрировать и то и другое любому усомнившемуся. Чем больше его мастерство, тем больше его гордыня и тем с большей готовностью он вступает в поединок с теми, кто подвергает сомнению уровень его Гун-Фу. Только по-настоящему мудрым мастерам все равно, что говорят и думают о них другие. Эти уже практически никогда не вступают в поединок. Им не интересно, да и не нужно – обычно бывает достаточно одного взгляда. Но таких мало, очень мало и это, как правило, глубокие старики. А с молодыми будь очень осторожен, говоря об их стиле и их мастерстве. Могут предложить испытать это на своей шкуре».