Темное предсказание - Мелисса Марр

— Там живет Рика. Она была зимней девой, — сказал Кинан и нахмурился. — Слишком похожа на Дон. У нее со мной трения.

— Ты говоришь так, будто тебя это удивляет.

Айслинн встала возле дивана, ближе к Кинану, чем следовало бы. Однако она была уверена, что справится с любыми странными состояниями, если они возникнут.

— Да, удивляет. — Кинан привалился к спинке дивана, положил ноги на кофейный столик и скрестил руки. — Они ведут себя так, словно я собираюсь вредить им. Я никогда никому не делал зла… только Бейре и Айриэлу.

— И потому ты считаешь, что они должны забыть и простить?

Айслинн месяцами избегала этой темы, как и множества других. Но рано или поздно все равно пришлось бы говорить об этом. Вечность была до жути долгим временем и не оставляла надежд на то, что некоторые проблемы «выкипят» сами собой.

— Мы все очень многое потеряли, когда ты решил…

— Мы? — перебил он.

— Что ты сказал?

Айслинн взяла стул и села.

— Это ты сказала. «Мы все очень многое потеряли». Ты что же, и себя причисляешь к летним и зимним девам?

— Нет, я… — Айслинн смешалась и покраснела. — Да.

Кинан кивнул.

— Я — одна из них. Все, кого ты выбрал, многое потеряли.

Айслинн наклонила голову, втянув ее в плечи. Волосы защитным занавесом скрыли ее лицо.

— Но я приобрела много чудесного. Да. Я это понимаю.

— И что же?

— Превращаясь в фэйри, я понимала: мои связи с миром смертных когда-то порвутся. Все. Умрет бабушка. Сет…

Она замолчала, не желая говорить об этом вслух. Кинан тоже молчал.

— Со временем я потеряю всех. Я останусь жить, а они умрут.

Кинан было протянул к ней руку, но потом опустил.

— Знаю, — сказал он.

Айслинн пару раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

— Когда представляешь себе все это, трудно не злиться. Ты выбрал меня, и это значит, что я потеряю дорогих мне людей. Я останусь юной и вечной, буду смотреть, как они стареют и умирают.

— Это значит, что и я потеряю того, кого люблю. Дония будет в моей жизни только до тех пор, пока твое сердце отдано другому, — признался Кинан.

— Не смей! — Айслинн сжалась, услышав, с какой небрежностью он это произнес— Это нечестно по отношению… ко всем.

— Знаю.

Кинан сохранял столь хорошо знакомое ей внешнее спокойствие. В оазисе его глаз всходило солнце.

— Я не хотел, чтобы было так, как произошло. Бейра и Айриэл похитили мои магические силы и спрятали их. Что мне оставалось делать? Позволить лету погибнуть? Позволить земле стыть до тех пор, пока не вымерзнут и смертные, и летние фэйри?

— Нет, — прошептала Айслинн.

Разумная часть ее существа понимала: выбор у Кинана был невелик. Но она все равно чувствовала себя задетой. Логика не избавляла ни от печали, ни от страха. Она не помогала. Айслинн только нашла Сета, но и он уже медленно ускользал от нее.

«Он умрет».

Она не решалась произносить такое вслух, но эта мысль часто пронзала ее. И через годы, и через столетия она будет такой же, как сейчас, а от Сета останется лишь прах.

«Так как я могу не злиться?»

Останься она смертной, будущего без Сета для нее просто не было бы.

— А ты бы поступила иначе? Позволила бы двору погибнуть? Если бы Айриэл похитил твои силы, неужели ты бы просто пожала плечами и обрекла человечество и свой двор на вымирание?

В глазах Кинана гасла звезда: темный шар с тусклыми вспышками света. Присмотревшись, Айслинн увидела вокруг этого умирающего солнца множество других умирающих звездочек. На них уже не было жизни, и пустота пожирала их. Айслинн вовсе не собиралась любить свой двор. Если бы несколько месяцев назад Кинан сказал ей, что судьба этих фэйри будет ее волновать, она бы не поверила. Но, едва став королевой, она ощутила жгучую потребность их оберегать. Летний двор должен стать сильнее. Используя свой небогатый опыт и сведения, почерпнутые из истории дворов и их правителей, Айслинн помогала своему двору набирать силу. Айслинн стремилась постепенно выправить неравновесие, существовавшее между их двором и двором Доний. Ее королевство, ее подданные, благополучие земли — все это было чем-то большим, нежели ее личный выбор. Айслинн верила в своих фэйри. И могла бы она, испытывая такие чувства, поступить по-другому на месте Кинана? Позволила бы она Элизе умереть? Могла бы спокойно наблюдать, как птенцы и детеныши зверей замерзают и превращаются в куски льда?

— Нет, я бы поступила так же, — призналась Айслинн.

— Не подумай, будто мне хотелось того, что случилось с зимними и летними девами. — Кинан подался вперед. — Ты и представить не можешь, сколько времени я ругал и отчитывал себя за эти вынужденные действия. — Кинан поднял на нее глаза. Многие гаснущие звездочки успела поглотить пустота. — Я хотел, чтобы каждая из них была тобой. А когда этого не получилось, я понял: если не найду тебя, я всех их обреку на медленную смерть.

Айслинн молчала.

«Когда все это началось, ему было столько же, сколько мне. Он выбирал снова и снова. Надеялся».

— Если бы я мог, я бы всем им вернул смертную природу, но даже это не возместило бы им того, что они потеряли. — Кинан начал складывать бумаги. — И даже если бы я смог вновь сделать их смертными, я бы не рискнул предложить такое тебе. Я бы побоялся повторения проклятия Бейры. А на меня бы давил груз сознания, что я забрал смертную природу у той, которая меня спасла. Ты — моя спасительница, а я не в состоянии сделать тебя счастливой.

— Я не спа…

— Спасительница. И в этом — причина наших непростых отношений. Согласна?

— Постепенно мы во всем разберемся, — прошептала Айслинн. — У нас для этого целая вечность.

Она попыталась произнести это как можно веселее, чтобы успокоить Кинана. Айслинн вовсе не жаждала этого разговора, но он начался, и его не оборвешь. Другие темы лучше пока не трогать.

— Разберемся, — тихо сказал Кинан, снова откидываясь на спинку и замирая в такой позе. — И я целую вечность буду искать то, что сделало бы тебя счастливой.

— Я ведь… в общем, я совсем не то имела в виду. Я не жду никаких твоих «придумок». Просто мне… страшно терять тех, кого я люблю. Я не хочу оставаться одна.

— Но ты не одна. Мы вместе на целую вечность.

— Кинан, ты мой друг. То, что тогда произошло… этого не должно было происходить.

Все тело Айслинн свела судорога. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Ты мне нужен, Кинан… но я тебя не люблю.

— Но ты хотела моего прикосновения. Проще всего было бы солгать, однако Айслинн сказала правду: