Господин мертвец. Том 1 - Константин Соловьев

Были и более сложные варианты, за эволюцией которых Дирк следил с интересом. Некоторые «висельники» снабжали цевье обреза хомутом с четырьмя-пятью длинными шипами, выточенными из гвоздей или осколков мин. Такое комбинированное оружие, подражание арсеналу древних германцев, сложнее было удерживать, зато его можно было пускать в ход в качестве булавы, чем многие и пользовались.

Больше всего повезло Фрицу Рошеру из четвертого отделения. Ему всегда везло, и в этом не было ничего удивительного. Он единственный из всей роты был настоящим «висельником», что, по мнению старослужащих, и было источником его постоянного и невероятного везения. Полгода назад Рошер умудрился добыть во французских окопах трофейный пятизарядный «винчестер» в отличном состоянии. Грозная и надежная боевая машина производства Американских Штатов, превосходная в своей непритязательной форме. Рошер, терзаясь выбором, предложил ее командиру, но Дирк отказался принимать подарок. С тех пор «винчестер» был при Рошере. И, судя по количеству зарубок, которыми «висельник» варварски портил хорошее дерево, отсчитал уже не один десяток чужих жизней.

Самому Дирку как унтер-офицеру была положена «трещотка», которой он, однако, редко пользовался, предпочитая доверять ее Шефферу. Пистолет-пулемет марки «Шмайсер» был, безусловно, хорош и по праву считался одним из самых знаменательных достижений германской военной промышленности. Легкий, компактный, с дисковым магазином на тридцать два патрона, он обладал скорострельностью, сравнимой со скорострельностью пулемета – четыреста пятьдесят выстрелов в минуту! «Трещотка», казалось, была идеальным средством для зачистки вражеских траншей, но были у нее и недостатки.

Даже на близкой дистанции девятимиллиметровый «патрон люггера» не обладал достаточной пробивающей способностью, чтобы гарантированно убить или вывести из строя противника. Пехотные кирасы, портупеи, ремни, несколько слоев одежды, бинокли, кобуры, эполеты, каски, подсумки – всем этим французы были увешаны с ног до головы. Легкая пистолетная пуля зачастую слишком быстро тратила свою энергию, отклоняясь от траектории или оставляя после себя легкие ранения. А Дирк не собирался предоставлять лягушатникам шанс стрелять ему в спину. К тому же конструкция дискового магазина была ненадежна, и возня с ним занимала драгоценное время. Довольно быстро Дирк отказался от этой забавной, но бесполезной игрушки, подарив ее Шефферу. Денщику она пришлась по вкусу.

Некоторое время среди «висельников» была распространена кратковременная фронтовая мода ходить в атаку, вооружившись несколькими пистолетами. Сторонники этой методы утверждали, что скорострельное оружие в каждой руке позволяет бойцу быть более гибким в тактическом отношении. Пара стареньких «рейхсревольверов» или трофейных «уэбли» позволяла сосредоточить относительно плотный огонь в одном направлении, при этом была возможность стрелять сразу по двум целям.

Однако вопрос сложной и долгой перезарядки револьвера оставался открытым. Там, где стрелок из обреза мог несколькими быстрыми движениями переломить ствол и заменить стреляные патроны новыми, обладателю револьверов приходилось искать укрытие и наполнять барабаны в течение длительного времени. Достаточно длительного, чтобы перед ним упал ребристый стальной фрукт мосье Лемона[23].

Тупик этой изначально глупой затеи пытались преодолеть самыми разными способами. Наиболее распространенный заключался в том, чтобы брать в бой не два револьвера, а четыре или даже шесть. Расположенные в специальных кобурах на торсе, они быстро сменяли друг друга в случае необходимости.

Однажды Фриш, предприимчивый и шустрый еврей из пулеметного отделения Клейна, умудрился раздобыть сразу восемь револьверов и даже соорудил какую-то сложную сбрую для их переноски. Как-то раз он в таком виде попался на глаза Дирку, и унтер не смог сдержать смеха. В обрамлении множества оттопыривающихся кобур «висельник» был похож то ли на сумасшедшего «коу-боя», то ли на перегруженную ломовую лошадь. «Бросьте это, рядовой, – посоветовал Фришу Дирк. – Бог дал вам две руки, так займите работой их. Если бы мне понадобился восьмирукий паук, я бы попросил мейстера».

Наибольшая огневая сила была сосредоточена в распоряжении второго отделения, и ефрейтор Клейн не без гордости называл своих бойцов «громовержцами». В этом сравнении была толика правды. Семь пулеметов второго отделения по масштабу производимых ими разрушений и количеству мертвецов на квадратный метр вполне могли затмить славу какого-то старого греческого божка. Их работа всегда была слышна издалека. Эти стальные оргáны начинали свою партию внезапно, их тяжелый лязгающий стрекот, лишенный единого ритма, обладал отчего-то успокаивающим действием. Звук работы большого сложного механизма, идеально вычищенного и смазанного, только и всего. Что-то подобное, наверно, может издавать большой станок, работающий на полных оборотах.

К пулеметам Дирк всегда относился уважительно, как и всякий солдат, успевший повидать их в деле. Он не раз видел следы их работы, тела людей, распростертые на земле прерывистой линией – там, где их пехотную цепь настигла свинцовая плеть. И уложила лицом в землю. Дирку доводилось держать в руках самое разное оружие, выпущенное на фабриках всех воюющих сейчас стран мира, но даже самые точные и смертоносные винтовки и пистолеты не могли сравниться с тем, что ощущаешь при прикосновении к пулемету. В этих неуклюжих тупорылых уродцах была заключена особая сила. Особая харизма, дремлющая в тяжелом металле.

«Это понятно, – однажды сказал унтер Крейцер, когда Дирк поделился с ним этой мыслью. – Подобное ощущает каждый, но выразить не может. Вы когда-нибудь ощущали разницу между винтовкой и пулеметом?» Дирк заметил, что это глупый вопрос. Даже зеленый гимназист как-нибудь отличит винтовку от пулемета. «Вы не поняли, – сказал Крейцер нетерпеливо. – У них же аура совершенно другая, понимаете? Хотя, казалось бы, какой черт?.. Металл один и тот же, с одних фабрик. Даже патрон одинаковый. Та штучка, что прилетает тебе в голову и расплескивает твои мозги по земле, как ряженку из треснувшего кувшина. Но берешь в руки винтовку и чувствуешь ее как часть своего тела. Германскую, французскую, любую… А прикасаешься к пулемету – как будто руку на загривок голодного секача положил».

Метафоры Крейцер всегда подбирал несколько странные, но Дирк с ним согласился. Было в пулеметах нечто подобное. Эта самая злая искра, сидящая внутри. «А отличие просто, – сказал Крейцер, сворачивая папиросу. – Винтовка – это инструмент убийства. Ты нажимаешь на спуск и убиваешь своего врага. Перед этим ты целишься в него и ощущаешь, как бьется его сердце. А потом убиваешь. Элемент искусства. Только ты, твой враг и твоя винтовка. У пулемета этого нет. Он станок, машина. Он создан не для убийства, а для уничтожения, для перемалывания в фарш, как в колбасных цехах. Это промышленное орудие, и поэтому оно так бездушно. Это-то в нем и пугает».

На вооружении второго отделения было семь пулеметов. Пять из них были простыми «MG» старого образца, потрепанными, но надежными боевыми машинами. Пулеметчики по примеру Клейна носили их на руках, не испытывая при этом дискомфорта. Это позволило в несколько раз усилить огневую мощь взвода «листьев». Там, где обычные пулеметчики штурмовых команд падали под вражеским обстрелом и пытались прикрыть свои наступающие порядки, не задев их при этом, «висельники» Клейна двигались в общей цепи, ни на мгновенье не прекращая своего гибельного огня.