Вернись, любовь - Даниэла Стил

– Бог мой, какая красота. Где тебе удалось найти это?

– Во Флоренции. В прошлом году. Разве не чудеснополучать авторские гонорары, Изабелла? Удивительно, что они могут сделать длядевушки.

Изабелла села на кровать, а Наташа в зеленое бархатноекресло.

– С тобой все в порядке, Изабелла?

– Да. – Она устремила взор на огонь, и на миг ее мыслиунеслись обратно в Рим.

– Как все было?

– Отъезд? Трудно. Страшно. Я боялась на протяжениивсего путешествия. Я все время думала, что что-нибудь случится. Или нас узнаюти поймут, кто я. Я постоянно думала... я беспокоюсь за Алессандро... Полагаю,мы больше не могли оставаться в Риме. – На мгновение, видя Наташу в этой уютнойдомашней обстановке, ей страшно захотелось оказаться в собственном доме в Риме.

– Не волнуйся. Пройдет время, и ты вернешься обратно.

Изабелла молча кивнула, а затем посмотрела прямо в глазаподруге.

– Я не знаю, что делать без Амадео. Я все время думаю,что он вернется. Но он не возвращается. Он... это трудно объяснить. – Но ей ине надо было этого делать. Боль так сильно врезалась ей в душу и сердце, чтоэто было видно по глазам.

– Думаю, мне трудно это представить, – сказала Наташа.– Но... ты должна думать о хорошем, вспоминать о радостных, драгоценныхмоментах, из которых состоит жизнь, а остальное пусть уходит.

– Как? Как можно забыть тот голос в телефонной трубке?Вечность ожидания, неизвестность, а потом... Как собрать осколки, чтобы ониснова имели смысл? Когда ничего не хочется и наплевать даже на работу?

Прежде чем Наташа успела ответить, в дверях показалсяАлессандро с собачкой.

– У него есть поезд! Настоящий! Совсем как тот, которыймне показывал папа в Риме! Хочешь посмотреть? – Он поманил ее от двери, а Эшликрутился возле его ног.

– Через минутку, дорогой. Мы хотим немного поговорить стетей Наташей.

Алессандро умчался. Наташа наблюдала, как он убегает, потомсказала:

– Алессандро, Изабелла, может быть, это единственное,за что тебе сейчас надо держаться. Остальное сотрется из памяти со временем. Нехорошее, а только боль. Она должна утихнуть. Ты не можешь носить ее в сердцевечно, как платье пятилетней давности!

Изабелла засмеялась над сравнением.

– Ты полагаешь, я вышла из моды?

– Вряд ли. – Женщины обменялись улыбками. – Но тыпонимаешь, что я имею в виду.

– Да. Но, Наташа, я чувствую себя такой старой. А мнетак много надо сделать. Если только я смогу делать это отсюда. Одному Богуизвестно, как я смогу справиться с Бернардо по телефону, находясь за пять тысячмиль от него. – Ей не хотелось объяснять трудности создавшейся ситуации, но обэтом можно было прочесть в ее глазах.

– Ты справишься. Я уверена.

– И ты не слишком возражаешь против соседки по комнате?

– Я же сказала тебе. Это будет как в старые времена.

Но не совсем, и они обе знали это. Раньше они ходили вместев рестораны, в оперные театры, на спектакли. Они виделись с друзьями,встречались с мужчинами, устраивали вечеринки. Сейчас было совсем другое время.Изабелла никуда не будет ходить, если только это не будет безопасно. Можетбыть, подумала Наташа, они смогут ходить гулять в парк. Она уже отменилабольшинство встреч на ближайшие три недели. Изабелле не надо видеть, как онаприбегает и убегает, ходит на коктейли, бенефисы и все последние показы. Онапоразилась, когда Изабелла заговорила:

– Я приняла решение. – Мгновение Изабелла смотрела наНаташу с искорками смеха в глазах.

– Какое?

– Завтра я пойду на улицу, Наташа.

– Нет, не пойдешь.

– Я должна. Я не могу жить здесь как в клетке. Мне надогулять, дышать воздухом, видеть людей. Я наблюдала за ними сегодня, когда мыехали по городу. Я должна их видеть и узнать, почувствовать и наблюдать заними. Как я могу принимать разумные решения в моем бизнесе, если буду жить вкоконе?

– Ты могла бы принимать правильные решения относительномоды, если бы тебя даже заперли в ванной комнате на десять лет.

– Я сомневаюсь.

– А я – нет. – На миг в Наташиных голубых глазахмелькнуло воинственное выражение. – Посмотрим.

– Да, посмотрим.

Возвращаясь в свою спальню, Наташа чувствовала облегчение:Изабелла ди Сан-Грегорио вовсе не умерла. Сначала она очень волновалась, какперенесет подруга столь тяжкое испытание, но теперь она все поняла иуспокоилась: в Изабелле остались воинственный дух и злоба, горечь и страх. Вней были огонь и жизнь, а в сверкающих ониксовых глазах по-прежнему вспыхивалиалмазные искорки.

Убедившись, что мальчики в порядке, Наташа вернулась вспальню Изабеллы, чтобы предложить ей поужинать после того, как та примет ваннуи переоденется. Раскинувшись на зеленом бархатном покрывале, Изабелла спала.Наташа укрыла ее меховым покрывалом и шепнула:

– Добро пожаловать домой. – Потом выключила свет и тихозакрыла дверь.

Завернувшись в голубой бархатный халат с большим отложнымворотником, Изабелла сонно побрела в прихожую. Было еще очень рано. Зимнее солнцебросало мерцающие блики на небоскребы Нью-Йорка. Она постояла минутку у окна вгостиной, думая о городе, лежащем у ее ног, – он притягивал удачливых,динамичных, тех, кому судьбой уготовано побеждать. Город для людей вродеНаташи, и ей приходилось признаться, что и для таких, как она сама. Но он небыл ее городом, в нем не хватало декадентства, смеха и простого очарованияРима. Хотя в нем было кое-что другое: он сверкал ярко, как река из бриллиантов,и, глядя на него, ей казалось, что он манит ее.

Изабелла тихо прошла на кухню, открыла буфет и нашла то, чтоНаташа называла кофе. Дома она не подала бы такой. Но когда она приготовилаего, вкус оказался пикантным и знакомым, напоминая ей об их совместной жизнидвенадцать лет назад. Запахи всегда вызывали в ней воспоминания, слабый аромат,легкий запах – и она могла представить то, что видела давным-давно: комнату,подругу, давно забытого мужчину. Но сейчас было не время мечтать. Она взглянулана кухонные часы и поняла, что ее день начался. Половина седьмого утра. Значит,в Риме сейчас время ленча и, если повезет, она застанет Бернардо в егокабинете, шатающегося от навалившегося на его плечи груза. Она взяла чашку скофе в свой милый маленький кабинет и улыбнулась про себя, включая свет.Наташа, милая Наташа. Как она добра. Сколько она сделала. Но нежность в ееглазах быстро погасла, когда она приготовилась к предстоящему деловомуразговору.

Пока телефонистка дозванивалась в Италию, Изабелларасстегнула один из битком набитых портфелей, вытащила толстый блокнот и двеяркие ручки. У нее оказалось достаточно времени, чтобы сесть и сделать ещеглоток кофе, прежде чем секретарь в «Сан-Грегорио» ответила на звонок.