Дети теней - Мария Грипе

– Ты бы могла остаться еще дня на два!

– И знаешь, что тогда было бы? Мне бы вообще запретили сюда приезжать!

Я достала свой календарь, и она тут же повеселела.

– Сможешь приехать на Троицу?

– Надеюсь. Или ты к нам.

Она предложила проводить меня утром к поезду, но я сказала, что мне очень рано выходить. К тому же я считаю, что проводы – это так мучительно. Стоишь у вагона и не знаешь, что сказать. Потом поезд трогается, а тебе все машут и машут, пока не скроются из виду.

С этим она согласилась.

– А вот когда я снова приеду, тогда пожалуйста, встречай! – сказала я.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи. В дверях она остановилась и прошептала наполовину в шутку, наполовину всерьез:

– Значит, оставляешь меня наедине с моими снами?

Ответа она не ждала и, помахав рукой, растворилась в темноте коридора.

Я устала, но спать мне не хотелось, поэтому я подошла к столу и сделала огонь в лампе поярче. Это время прошло не совсем так, как я ожидала, но все равно я была довольна. Я сделала все, что могла.

Я обвела взглядом комнату. Завтра я покину ее, и после меня не останется даже следа. От этого мне стало грустно.

Почему мне всегда хотелось оставить за собой след?

Я испытывала это желание с самого детства. Почему для меня это было так важно?

В комнате, где перебывало столько разных людей, со временем должно накопиться множество следов. И постепенно одни следы стирают другие. Люди сидят на одном и том же стуле, кладут руки на одни и те же подлокотники, истаптывают ковры примерно в одних и тех же местах. Я поднялась и придирчиво осмотрела стул, на котором сидела. Массивный стул со спинкой, обитый тканью с золотисто-фиолетовым узором. Сиденье было истерто по внешнему краю, но не тронуто ближе к спинке.

Большинство стульев в замке выглядели точно так же. Может быть, оттого, что здесь на стульях не отдыхали. Присаживались только на самый краешек, чтобы немедленно подняться. Как будто для того, чтобы быть готовыми сбежать. Почему?

Я взяла лампу и обошла комнату, следя за тенями, которые, как загнанные звери, метались по стенам. Спасаясь от света, они забивались в углы.

Потом я не помню, что делала. Наверное, мне захотелось спать, и я легла. Даже не знаю, как объяснить то, что случилось. То ли я проснулась, то ли мне приснилось, что я уже не сплю. Впрочем, не так уж важно, приснилось мне это или произошло на самом деле. Я все видела и чувствовала по-настоящему.

Внезапно я очутилась в незнакомой комнате.

За мной послали. Кто-то, с кем я была знакома, но не знала, кто именно. Мне сказали, что я должна опознать «пропавшего» человека. «Умершего?» – подумалось мне…

И вот я вошла в комнату, в которую меня позвали. Она была пустой. В ней не было ни того, кто за мной послал, ни того, кого я должна опознать. Я устала, едва держалась на ногах и огляделась вокруг – можно ли куда-нибудь присесть.

В глаза сразу бросилось большое окно – или, возможно, зеркало. Различить было сложно: за стеклом была тьма. Комната, кажется, была большой. Скорее это был какой-то зал. Он тонул в сумраке, и лишь когда мои глаза привыкли к темноте, стало понятно, какого он размера. Я подумала: даже если это окно, а не зеркало, то вряд ли сюда когда-либо проникает дневной свет. В углах был кромешный мрак, и свет только усилил бы эту тьму. Так что я не стала зажигать лампу, которую принесла с собой.

Постепенно я стала различать предметы один за другим. Мебель была накрыта белыми покрывалами. Я обратила внимание на овальный стол, покрывало на котором было усыпано засохшими лепестками белых роз. В сумраке они слабо мерцали.

Я не знала, сколько мне придется ждать. А для того чтобы куда-нибудь сесть, мне нужно было снять с мебели чехлы. Но я не решилась. Комната была слишком похожа на покойницкую, и неизвестно, что скрывалось под этими простынями…

Но тут я увидела стул, который не заметила раньше. Он стоял посреди комнаты, повернутый к зеркалу – или окну. Покрывала на нем не было. Я подошла к нему и села. Откинувшись на спинку, я затылком почувствовала вмятину, продавленную в мягкой обивке. До меня на этом стуле сидело множество людей.

Не знаю, сколько прошло времени – может, минута, а может, целая вечность. Мне оставалось только ждать. Напротив меня было черное зеркало – или окно, и теперь я увидела, что перед ним стоит ваза с белыми розами. Они выглядели свежими, как будто их только что срезали.

И прямо перед вазой я вдруг увидела руку, лежащую на полке – или подоконнике. Значит, рядом должен был кто-то стоять. Но я видела только ладонь и часть руки. Точнее, темного рукава. Тело было спрятано за гардинами – или, может, за складками драпировки, обрамлявшей зеркало.

Темнота в стекле начала бледнеть, и показалось чье-то лицо. Это был юноша, но я не могла разглядеть его черты. Я не знала, знаком ли он мне. И знает ли, кто я такая. Возможно, он вообще меня не заметил. Сейчас, во всяком случае, он на меня не смотрел. Он был целиком поглощен тем, что происходило в зеркале.

Словно туман над озером, темнота в зеркале рассеялась, тени исчезли, и в глубине показалась узкая дверь, которая начала медленно открываться. Я увидела женщину в белом. Она неподвижно стояла в дверном проеме и оглядывала зал.

Не ее ли я должна была опознать?

На мгновение мне почудилось, что это вовсе не дверь, а крышка гроба, прислоненная к стене. Но это была просто фантазия. Женщина переступила порог и вошла в зал. Дверь за ней затворилась, и она начала медленно приближаться ко мне. Я пристально всматривалась в ее отражение, пытаясь понять, знаю я ее или нет.

Тем временем узкая дверь вновь открылась, и в проеме возникла еще одна женская фигура в белом. Она вошла в зал за моей спиной, идя так же неторопливо, а силуэт первой женщины растаял в тени. Сцена повторилась. Я пыталась рассмотреть черты ее лица, но не успела – в двери появилась третья женщина. Она тоже двигалась медленно и бесшумно, словно плыла по воздуху.

Она приближалась. Я твердо решила не сводить с нее глаз, пока не узнаю. Проходя мимо овального стола, она задела платьем покрывало. Лепестки роз взлетели, мелькая в темноте. Женщина подошла и встала прямо за моей спиной. Я чувствовала, что должна подняться и предложить ей сесть, но не могла пошевельнуться. Я точно окаменела. И внезапно меня охватила невыразимая печаль. Не смея смотреть на женщину, я опустила глаза. Когда я снова взглянула вверх, ее уже не было. Ее, как и первых двух, поглотили тени в глубине зеркала.

На секунду мне показалось, что я вижу их вместе. Три бледных лица. Но вот их накрыла темнота, и зеркало – или окно – стало таким же черным, как и раньше.

Время исчезло, и тени все тесней собирались вокруг меня, а я продолжала сидеть. Потом, перед тем как проснулась – или мне только снилось, что я проснулась, – меня охватило отчаянье. Для чего я сюда приходила? Мне никого не удалось опознать. И я не знала, кто за мной послал…