Крах альбигойства - Николай Осокин

Только указанными обстоятельствами объясняется процесс Бернара. Его судили полтора года, когда вздумали возбудить вопрос о тех преступлениях, за которые он уже поплатился заточением. Так как ограничиться одним возобновлением обвинения было неудобно, то отыскали такую вину, о которой Бернар даже и не думал. Его обвинили в смерти Бенедикта XI при помощи колдовства и отравы, тогда как он не имел случая даже видеть этого папу. Подобные обвинения при Иоанне XXII были особенно распространены и давали немалый материал для деятельности трибуналов, вопреки своему первоначальному назначению взявших в свое ведение процессы о волшебниках, ведьмах и некромантах.

В таких преступлениях феодальная партия обвиняла, между прочим, министров Филиппа IV, Энгеррана Мариньи, епископа Шалонского, Петра де Латильи и генерального адвоката Рауля де Пресля, из которых все последние выдержали пытку и были освобождены, а Мариньи и некромант Делор с его женой были повешены за то, что делали восковые фигуры короля и баронов с целью извести их.

Обвинение же, взведенное на Бернара, не было даже достаточно прилажено – и в этом отношении довольно характерно. В процессе значится, что он «послал к римскому двору вестника и с ним ящичек, обитый в холст, запертый замочком, наполнив его разными снадобьями, питьями и порошками; в него же он положил письмо, писанное собственною рукою, и при помощи всего этого сократил жизнь папы Бенедикта XI». Сказывали, что он «в проповеди перед альбигойцами говорил о смерти папы в самый день его кончины» и что он, наконец, «имел книгу, исписанную разными кружками и непонятными изречениями, по которой и занимался предсказаниями»[104].

Прискорбнее всего то, что прежние друзья Бернара, вызванные по этому делу, дали показания, самые благоприятные для инквизиции. Патриоты вроде Кастанета и Франса простодушно верили в кудесничество своего вождя; они говорили, что Бернар посылал их за воском и холстом, в который завернул кожаный ящичек, отправленный им в Италию к доктору Вилланова, его приятелю, для передачи папе. Свидетели думали, что посылаются письма, но совпадение внезапной смерти папы и этой таинственной посылки навело их на мысль о колдовстве. Теперь совесть этих людей была спокойна: то могущественное влияние, которое производил на них Бернар, они могли легко объяснить его сношениями с нечистым духом.

Из Авиньона Бернара повезли в Кастельнодари, где были назначены заседания особого верховного судилища, состоявшего из лиц светских и духовных. Дорогой он узнал о сожжении в Марселе четырех бегинов. Он писал, что та же судьба постигнет и его. Он осуждал вслух беззаконный суд и называл этих страдальцев святыми мучениками. Эти слова послужили после фактом для нового обвинения в ереси.

В сентябре 1319 года сперва в Кастельнодари, а потом в Каркассоне собрался верховный трибунал по делу Бернара. Его процесс не носил на этот раз инквизиционного характера. Председателем был назначен архиепископ Тулузский, но он удалился со второго заседания, оставив вместо себя двух суффраганов. Предсгавители светской власти именем короля предложили относиться к делу беспристрастно и не медлить с его окончанием. Подсудимому были представлены все протоколы, и он признал их подлинность.

Бернар открыто, с некоторой торжественностью, сознавался в той глубокой ненависти, которую он питает к инквизиции и к доминиканцам, ее орудиям. Он считает лучшим делом своей жизни эту борьбу с тиранами города Альби, и если он не смог достичь цели своих желаний, то об этом душевно и искренно скорбит. Он добавлял, что не может считать себя ответственным перед собственной совестью за такое честное дело. Допрошенный о сношениях с принцем Фернандом, он скрыл некоторые факты против своих прежних показаний. Инквизиторы потребовали пытки, причем постановили, чтобы палач сообразовался с его летами и не довел бы подсудимого мучениями до смерти или лишения членов, но, впрочем, палача не стесняли в выборе и продолжительности истязаний. Бернара, в сопровождении нотариусов и актуария и одного инквизитора, повели в пыточную камеру. При всей слабости натуры он выдержал страшные истязания – он стонал от боли, не произнося ни одного слова. Вероятно, он упал в обморок. Подобные явления случались часто, пытка в большинстве случаев обманывала ожидания судей. С истязаемыми обыкновенно происходил обморок, и вместо ответов, которых от них добивались, они издавали пронзительные крики, бессвязные восклицания и после мучений долго не могли прийти в себя, чтобы понять, чего хотят от них мучители.

Но на другой день Бернар показал уже всю правду о заговоре. Он удерживал от него товарищей и никогда не одобрял такого способа действий. Во всяком случае, как дело политическое, оно было уже давно закончено, и он в свое время дал в нем ответ перед королем, который простил его. Что касается обвинения в отравлении Бенедикта XI, то Бернар даже отказался отвечать на навет столь нелепый, для которого нет даже сколько-нибудь действительных улик. Инквизиторы опять прибегли к пытке. Бернар геройски выдержал новые мучения. Даже из страха смерти, на дыбе, он не хотел возвести на себя клевету.

Как ни старались палачи и судьи, нотариусы не могли записать в протокол ни одного точного показания. Нотариус объявил суду, что подсудимый не сознается. Как известно, это обстоятельство не служило бы гарантией подсудимому, тем более что на нем висели и без того достаточные обвинения, «бездны зла», как выразилось судилище. На Бернара возвели также обвинение в некромантии, вызове духов, наконец, в чтении запрещенных книг, между которыми на первом месте стояли сочинения Оливы и комментарии на его трактаты[105]. Он не хотел оправдываться в этом, потому что сочувствие к стремлениям «истинных миноритов» было не чуждо ему, а к вождю нового направления он питал даже глубокое сочувствие. Суд был окончен.

8 декабря 1319 года Бернара вывели на каркассонскую площадь. В присутствии всего городского и приезжего духовенства и несметной толпы народа прочли длинный приговор. Его преступления состояли в том, что он осмелился поносить инквизицию, которую неоднократно оклеветал-де в несправедливости и жестокости, кощунственно выражаясь о ее мнимой готовности осудить даже святых апостолов, что он возмущал народ против нее и заставлял не раз прибегать к насильственным действиям, что он изменнически сносился с принцем Фернандом, желая предать ему город Альби и Каркассон, что он держал, читал и комментировал книгу по некромантии о вызывании духов, о приношениях им, о кудеснических заговорах, о колдовстве и всяком зле. За все это судилище в неизреченной милости своей приговаривает его к лишению церковного сана, монашеского чина и к пожизненному заточению в оковах в инквизиционной тюрьме, в продолжение которого он не может ничего вкушать, кроме хлеба и воды.

Народ, за свободу и счастье которого Бернар боролся так бесплодно, так долго и ради которого он пострадал, не шелохнулся ни одним движением, слушая чтение сентенции трибунала. Епископ приблизился к осужденному и расстриг его. С него сняли все священнические одежды, произнося следуемые по обряду формулы. Королевские судьи изъявили свое согласие с приговором. Затем Бернара отвели в тюрьму. Ему не суждено было долго страдать в страшном каземате. Он умер спустя год с небольшим…