Девчонки в погоне за модой - Жаклин Уилсон

Она в отчаянии дергает жалкую коротенькую прядку.

— Так почему, Магда? — спрашивает Надин. — Краска плохо подействовала, и тебе пришлось все отстричь или что?

— Или что, — отвечает Магда. — Нет, просто… А, глупость какая! Я думала, что покончила с Миком в тот вечер, ну, вы знаете, но в прошлую субботу я поехала в город — помнишь, Надин, я тебе позвонила и позвала с собой, но ты сказала, что занята?

— Не вспоминай! — стонет Надин. — Господи, как я жалею, что не поехала с тобой! Ну ладно, рассказывай дальше.

— А ты, Элли, еще была в Уэльсе, но я подумала, ничего страшного, все равно пройдусь по магазинам, потому что мне на Рождество подарили кучу денег, надо же было потратить. Я пошла со своим братом Стивом, потому что его подружка, Лиза, работает в музыкальном магазине «Вирджин» и по субботам занята, и вот мы со Стивом походили по торговому центру, я купила себе новые туфли, он тоже купил себе ботинки, а потом мы пошли в "Ла Сенца" — знаете, такой миленький магазинчик, где продают ночные рубашки, — и я купила себе такую чудную ночную рубашку с игрушечными мишками, а Стив — кремовый кружевной пеньюар для Лизы, она давно уже говорила, что ей очень нравится, а сейчас на него снизили цену в два раза. В общем, мы уже немножко устали, и я надела новые туфли, а они немножко натерли мне ноги, так что Стив предложил зайти выпить по молочному коктейлю в "Сода Фаунтэн", а там…

— Там был Мик с дружками?

— Не сам Мик, кое-кто из его приятелей, Ларри, и Джейми, и еще несколько. Мы со Стивом сели с другой стороны и давай прикалываться. Ты знаешь, как Стив умеет валять дурака. Он достал из сумки Лизин пеньюар, приложил его к себе, я хохотала, как безумная, и вдруг подняла глаза, вижу: все эти мальчишки смотрят на меня, а потом начали мне показывать одними губами: «Дешевка». Я чуть не умерла.

— Ой, Магда, да не обращай ты на них внимания. Они — просто мразь, и больше ничего, — говорю я с жаром.

— Я не могла вынести, как они смотрели на нас со Стивом. Очевидно, они все не так поняли.

— Надо было сказать Стиву.

— Ага, и через пять минут его бы посадили за нанесение тяжких телесных повреждений. В общем, я пыталась понять, почему вообще у мальчишек складывается неверное представление обо мне.

— Все очень просто, придурочная. Ты выглядишь на миллион долларов!

Раньше выглядела на миллион. Сейчас, может, на тысячу. На сотню. На пару долларов.

Магда совершенно правильно истолковала выражение моего лица.

— В том-то и дело. Крашеные волосы, косметика, броская одежда. Вот я и решила: ладно, не буду больше блондинкой. Пошла в парикмахерскую с остатком рождественских денег и попросила все мне отстричь и восстановить естественный цвет. Они считали, что это неудачная мысль, но я настояла. Господи, ну почему я такая дура? Вот, посмотрите! — Она проводит рукой по волосам.

— Отрастут, — говорит Надин. — Через месяц-другой будет роскошный вид, не сомневайся. И может, ты снова покрасишься. Никак не привыкну видеть тебя брюнеткой, Магда.

— А что это за старая серая кофта? У тебя есть красный меховой жакет, за который умереть не жалко, — говорю я. — Честное слово, Магда, по-моему, ты себе вместе с волосами половину мозгов отстригла. Как можно менять свой облик из-за того, что болтают какие-то сопливые мальчишки?

— Здравствуйте! — говорит Надин. — Ты хоть слышишь, что говоришь, Элли? Одна-единственная сопливая девчонка на конкурсе обозвала тебя жирной, и ты тут же, не сходя с места, ударилась в анорексию.

— Чепуха, — говорю я, отчаянно краснея. Я и не знала, что Надин тогда услышала. — И нет у меня никакой анорексии. Вот, только что я съела здоровенную масляную лепешку. Спорим, в ней не меньше четырехсот калорий.

— Ты только подтверждаешь то, что я сказала, — говорит Надин. — Да ты посмотри на себя, Элли! Ты так похудела. — Она разглаживает джемпер у меня на животе. — Посмотри, Магда, смертельный номер: девочка, исчезающая на глазах у изумленной публики.

— Ой, Элли. Ты сама ненормальная. Тебе совсем не идет быть такой тощей, — говорит Магда.

Тощая! Ого! ТОЩАЯ! Я, конечно, не тощая. Мне до этого еще худеть и худеть, но все-таки…

— Вы себе не представляете, как это страшно, — говорит Надин. — Как будто в моих лучших подружек вселились инопланетяне. В "Секретных материалах" и то не найдешь ничего подобного.

— Ты сама изменила свой облик, когда пошла на конкурс журнала "Спайси".

— Не напоминай! — Надин бросает в меня недоеденный кусочек лепешки.

— Кстати, что за ужасная вещь с тобой случилась, Надин?

— О боже, — говорит Надин. — Обязательно надо рассказывать?

— Да!

— Ну, просто… В прошлую субботу, когда я не могла пойти с тобой, Магда, я на самом деле поехала в город, в то место.

— Какое место?

— В студию.

— Ой, да ты что! В фотостудию? Поехала к тому скользкому типу, который дал тебе свою визитку? Ой, Надин, ну, ты совсем чокнутая! И что, он хотел снимать тебя в непристойном виде?

— Да нет, умница ты наша. Он сделал вполне приличные снимки, в одетом виде, — говорит Надин. — У меня теперь есть портфолио. И взял только полцены. Правда, я не догадывалась, как это много — полцены. Пришлось потратить все деньги, которые мне подарили на Рождество.

— Тогда в чем дело? — спрашивает Магда. — Это же хорошо, правда?

— Это-то хорошо. Плохо то — мало сказать, плохо — ужасно, чудовищно! — что моя мамуля и кошмарная выпендрежница-сестричка поехали со мной. Мамуля заметила, что я собираюсь удрать в субботу утром, и пожелала узнать, куда я направляюсь и зачем я себя изуродовала, оделась во все черное, сделала готический макияж, просто курам на смех. Она так меня довела, что я сама не заметила, как выболтала, что меня пригласили на персональную фотосессию. Я хотела просто утереть ей нос, чтобы она заткнулась, и очень зря, потому что, когда она мне наконец поверила, то начала добиваться, чтобы ей тоже ехать со мной. Она сделала поспешные выводы, точно так же, как и вы, девчонки. Сказала, что должна присутствовать, а иначе она меня не отпустит. Пришлось согласиться, но это значило, что нужно тащить с собой еще и Наташу, потому что папа отправился на свой дурацкий гольф…

— И что, Наташа принялась изображать из себя Ширли Темпл[7]7 и опозорила тебя в студии?

— Хуже. Гораздо хуже, — говорит Надин. — Сперва-то ее тошнило после автобуса, так что она приткнулась к маме и помалкивала, как будто стесняется, такой милый ребенок. И все смотрит на меня своими крошечными глазками. Такое странное ощущение, когда стоишь под этими раскаленными прожекторами. И тушь потекла. Я и правда немножко перестаралась, видели бы вы мои веки, но и тут тоже вышла ошибка. Он сказал, что я, пожалуй, зря сделала такой упор на готический стиль.