Альтерра. Поход - Олег Казаков

— Ага, я тоже так и подумал, — подколол Павел, — ну не может старая лиса Захаров принимать участие в этом безумии…

— А вы теперь из военного коменданта стали военным диктатором, я полагаю? — спросил советник.

— Нет, тут вы ошиблись. Я стал императором будущей великой Империи. Этот город слишком мал для меня.

— Вива, император!!! — проревела охрана.

— Вы разве не хотите оставить город себе? — удивился советник.

— Хочу, — подтвердил Павел, — но мне будет нужен здесь толковый губернатор, честный, искренний, не гнушающийся сказать правду в глаза… Можете предложить кого-то на эту должность?

— Я… — советник запнулся, — я подумаю над вашим предложением.

— Я бы вам предложил, — продолжил Павел, — но, похоже, вас смущает фраза про «правду в глаза»…

— Я согласен, — быстро произнес Захаров.

— Вот и отлично. Жду вас сегодня вечером в мастерских, там и поговорим о дальнейших планах городского развития.

— А что полагаете делать вы?

— Здесь, на краю пустыни, слишком жарко. Я думаю начать завоевание северных территорий. Что у нас на севере?

— Чернобыль?..

Случайный клик по мини-карте. Великий поход на юг

Молчун, раб великого вождя Олафа, а в прошлом капитан дрифтера Сергиенко, третьи сутки отсиживался в сопках. Бежать в тундру было бесполезно. Снег по пояс, отсутствие топлива для костра и быстрая погоня гарантировали верную смерть. Оставалось только ждать, спрятавшись в небольшой расщелине в скалах, практически на виду у поселка, на противоположном берегу бухты. Если раба и искали, то не здесь. Впрочем, после зимних потерь у викингов были и другие заботы. Молчун вытащил из украденного в поселке мешка кусок вяленого мяса, закутался поплотнее в шкуру белого медведя и принялся жевать, размышляя, что делать после того, как закончится еда…

Попав в рабство к психически неуравновешенным скандинавам, команда дрифтера могла решить, что влипла в большие неприятности. Но вскоре выяснилось, что основные проблемы еще только впереди. После недели безумной ручной разгрузки судна, из-за чего оно заметно поднялось вверх, так как подсказать «викингам» долить воды в балластные танки было некому, внезапно повалил снег. Через несколько дней начался ураган, и обледеневшая мачта ветрогенератора рухнула под напором ветра, как тростинка. Сразу вышли из строя холодильники пакгаузов, освещение и отопление в домах и радиорубка, последняя надежда на связь с цивилизованным миром. Температура упала ниже нуля, и поселок оказался на грани вымерзания. Великий Олаф загнал всех рабов, которыми к тому времени стали не только моряки, но и почти все жители немногочисленных окрестных деревенек, рубить лес в долине между горами неподалеку от поселка. Снег валил не переставая, и вскоре лесопавал с шалашами рабов и поселок викингов оказались связаны единственной тропинкой, окруженной двухметровыми снежными стенами. Для Молчуна окружающий мир сузился до дороги от шалаша к костру и от него к ближайшему дереву и обратно.

Ночью рабов охраняли плохо, видимо рассчитывая, что бежать все равно некуда. Несколько местных все же решились на побег. По ночам они плели снегоступы, и, через несколько дней, в одну особо ненастную ночь, ушли. Двое замерзли в тундре, двое пропали, остальных поймали за считанные часы. Викинги оказались неожиданно хорошими охотниками. Оставшихся в живых беглецов раздели догола и привязали к деревьям. Через пару дней их замороженные тела утащили в поселок. Началась полярная ночь, и с ней пришли сильные морозы. Рабы соорудили один большой шалаш на всех, чтобы хотя бы во время сна в общей толпе не замерзнуть насмерть. Но и это не помогло. После подъема то один, то другой человек оказывался мертвым. Тела уносили в поселок. Рабов начали кормить замороженным мясом. Молчун старался не думать о том, чье это мясо… Срубленные деревья волоком таскали туда же, к хозяевам. После одной из таких «прогулок» рабов провели обратно мимо причала. Родной дрифтер был в ужасном состоянии. Похоже, Олаф решил использовать судно в своих целях и принялся его модернизировать. Большая куча оборудования, частей двигателей, просто хлама лежала на берегу, а на судне стоял стук топоров. Молчун понял, что происходит, когда на берег вынесли кусок переборки. Олаф расширял трюмы и разгружал надстройку, видимо желая сделать себе корабль по образцу драккара или ладьи с единым подпалубным пространством. Прочность корпуса ослабла. Более того, море замерзло, и толщина льда продолжала увеличиваться. Облегченный дрифтер поднимался все выше, и лед начал нарастать под корпусом, еще больше выдавливая один борт. Судно начало наваливать на каменный причал со все более увеличивающимся креном. На надстройке наросли жуткие ледяные торосы, что только ухудшало положение. Молчун прошел мимо, с содроганием глядя на погибающее судно…

Время от времени скандинавы развлекались тем, что забирали одного из рабов и устраивали на него облаву. Ни один из забранных не вернулся. Последнее дерево спилили и отволокли в поселок в тот день, когда впервые после долгой зимы всего на несколько минут над горизонтом показалось солнце. За долгую зиму от рабов осталось меньше половины первоначального состава. В поселке их загнали в пустой склад, впрочем, разрешив развести внутри костер. Дрифтер почти лег на борт, и острые камни пропороли ему обшивку. Спасти его можно было только вытащив на берег или заведя в сухой док, но заниматься этим было некому, да и не было в поселке необходимых для этого мощностей. Олаф, видимо, пересмотрел свои планы, и работы на судне прекратились. Развлечения с рабами тоже закончились. Да и самих викингов вроде поубавилось. Чем уж они себя извели за долгую зиму, осталось загадкой. Дни становились все длиннее, а Молчун решался и все никак не мог решиться на побег. Как это обычно и бывает, все произошло крайне нелепо, по случайно подвернувшейся возможности. Охранников не хватало, и иногда самых спокойных «проверенных» рабов отпускали по мелким поручениям в пределах поселка одних. Молчуну поручили отнести скатку шкуры белого медведя. Он шел к краю поселка мимо склада продовольствия и вдруг увидел, что охранник у двери поставил свой топор, прислонив его к стене, и зашел за угол, не обращая внимания на раба. Молчун дошел до угла и отпрянул назад. Рослый викинг, гогоча как младенец, пускал струю, стараясь перелить ее за сугроб у края тропинки. Молчун вспомнил, как эти уроды убивали его людей, дальше все происходило быстро и бесшумно. Топор в руку, удар в затылок, треск кости, брызги мозгов, оттащить тело на склад, схватить первый попавшийся мешок и быстро выйти из поселка. Никто не поднял тревогу и, похоже, даже не заметил случившегося. Мелькнула мысль спрятать за поселком мешок и топор и вернуться обратно, но Молчун подумал, что, недосчитавшись одного из своих людей, Олаф займется расследованием, и решил, что день настал. Идея спрятаться в скалах рядом с поселком вызрела уже давно. Облава пойдет в тундру искать следы, все успокоится через несколько дней, когда решат, что беглец погиб где-то в этих безлюдных краях. Тогда можно будет спокойно уйти. Но несколько дней уже прошло, а суета в поселке все возрастала…

Строганины осталось всего несколько кусков. Молчун потер обмороженные уши и пригляделся к поселку. Там собралась большая толпа, и, как обычно, что-то орал Олаф, так громко, что его крик долетал до этого берега бухты. Потом толпа потянулась на юг в сторону долины, где рабы всю зиму рубили лес. Викинги шли с оружием, и за каждым брели несколько рабов с поклажей. Издалека было очень похоже на перегон скота из одного загона в другой, на соседней ферме. Молчун пригляделся, пытаясь понять, уводят ли кого из его моряков. Один из складов загорелся, это было жилище рабов. Остались ли там люди и была ли у них возможность спастись, было неясно. Как только последний из уходящих скрылся из виду среди каменных скал, от домов метнулись к горящему зданию несколько фигур. Молчун решил, что скрываться больше не имеет смысла, и побежал в поселок, бросив все, кроме топора. Но он опоздал. К его приходу двери склада были выломаны и уцелевших людей вывели на воздух. Крыша прогорела и рухнула.