Ордынское иго и становление Руси - Вольдемар Балязин

Дело осложнялось тем, что братья Василия – Дмитровский удельный князь Юрий, Угличский – Дмитрий, князь Калужский – Семен и Любужский – Андрей – становились все более очевидными претендентами на престол, что могло ввергнуть страну в длительные, кровавые межкняжеские усобицы.

В июле 1523 года Василий отправился по святым местам, взяв всех четырех братьев с собою, и только после того, как 15 сентября возвратился в Москву, разрешил им разъехаться по уделам.

И как только это произошло, он, по выражению летописи, «начаша думати со своими боярами о своей великой княгине Соломонии, что неплодна бысть». И Василий, опять же по словам летописи, говорил боярам: «Кому по мне царствовать на Русской земле и во всех градах моих и пределах: братьям ли дам, но ведь братья и своих уделов не умеют устраивать». И говорили ему бояре: «Разойдись с Соломонией, государь, и вступи в новый брак, ибо неплодную смоковницу посекают и выбрасывают из виноградника».

Хотя в 1523 году дело до развода не дошло, Василий стал отдалять от себя родственников Соломонии, занимавших важные посты в государстве, и привлекать других вельмож. Вместе с Сабуровыми подверглись опале и их сторонники – священнослужители Максим Грек и Вассиан Патрикеев.

Осенью 1525 года, когда Василию уже шел сорок седьмой год, да и Соломонии было около сорока, великий князь решился на развод. Самой большой сложностью в расторжении брака был вопрос юридический – в истории Рюриковичей не было случая, когда бы при живой жене задумывалась новая свадьба.

Австрийский дипломат барон Сигизмунд Герберштейн, подолгу живший среди русских и хорошо знавший их обычаи, писал в своих «Записках о Московии»: «Если же ктонибудь женится на второй жене и, таким образом, становится двоебрачным, то они это хоть и допускают, но не считают законным браком. Жениться в третий раз они не позволяют без уважительной причины. Четвертой же жены они никому не разрешают, считая, что это не по-христиански».

И все же, вопреки сложившимся традициям и против обычая, московский митрополит Даниил, сторонник и друг Василия, разрешение на развод дал.

Вслед за тем против Соломонии было возбуждено надуманное дело о колдовстве, ловко подстроенное пособниками Василия.

23 декабря 1525 года после оговора Соломонии в «волховании» был произведен «обыск» и было установлено, что якобы по ее просьбе некая ворожея Стефанида, чтобы приворожить к постылой жене ее мужа, вместе с Соломонией «смачивали заговоренной водой сорочку, порты и чехол и иное платье белое». После этого Василий III, не предавая «колдунью» церковному суду, велел отправить ее в Рождественский монастырь, что на Рву (монастырь сохранился до наших дней и находится в Москве, на улице Рождественке, строение № 20), и там склонить ее к пострижению. Однако Соломония на монашество не согласилась. Тогда Соломонию отвезли в суздальский монастырь и там насильно остригли ей волосы и надели монашеский повой. А когда она сорвала с головы апостольник, бросила его на пол и растоптала, то доставивший ее в Суздаль Иван Юрьевич Шигона-Поджогин, любимец Василия III, ударил ее плеткой и вскричал:

– Неужели ты противишься воле государя? Неужели медлишь исполнить его повеление?

После этого Соломония, нареченная при постриге старицей Еленой, громко заявила: – Повой надели мне против воли моей и по принуждению, и прошу Господа покарать моих обидчиков и помочь мне.

(Надобно помнить, что принятие монашества, или, как тогда говорили, «ангельского чина», должно было совершаться непременно с согласия инока или инокини.)

А через два месяца после насильственного, а значит, и недействительного пострижения Соломонии – 21 января 1526 года – состоялась совершенно неожиданно свадьба сорокашестилетнего великого князя с двадцатилетней красавицей – княжной Еленой Васильевной Глинской.

Великая княгиня Елена Васильевна

Была Елена при изумительной красоте умна, весела нравом и прекрасно образованна: она знала немецкий и польский языки, говорила и писала по-латыни. К тому же была она знатного рода и состояла в дальнем родстве со многими владетельными южнославянскими домами. Василий Иванович потерял голову из-за всего этого. Уже пожилой, по меркам того времени, великий князь Василий Иванович сбрил бороду и переменил полувизантийскую-полутатарскую одежду на польский кунтуш и, подобно молодому франту, переобулся в красные сафьяновые сапоги с загнутыми вверх носками.

Возле Василия тотчас же появились новые люди – прежде всего родственники, друзья и подруги его юной жены, веселые, молодые, совсем непохожие на степенных, молчаливых, скучных бояр, окружавших его недавно – старых, бородатых, одетых в длиннополые ферязи. Теперь около великого князя были братья Елены – Михаил и Иван, их жены – Аксинья и Ксения, и целый выводок молодых красавиц, боярынь да боярышень великой княгини – сестер Челядниных, Третьяковых, княжон Волынской и Мстиславской.

Ближе прочих была Глинской Елена Федоровна Челяднина – родная сестра князя Ивана Федоровича Овчины – Телепнёва-Оболенского – красавца, храбреца и прекрасного военачальника, украдкой бросавшего влюбленные взоры на молодую великую княгиню.

Василий III взял себе в жены Елену Глинскую, желая, во-первых, иметь от нее детей; во-вторых, из-за того, что по матери вела она род от сербского православного рода Петровичей, бывшего в ту нору магнатским венгерским родом, переселившимся из Сербии в Трансильванию и игравшим первые роли при короле Яноше Заполяи; и в-третьих, потому, что дядей Елены был Михаил Глинский – опытный дипломат и выдающийся полководец, который смог бы лучше других защитить своих внучатых племянников, если бы возникла такая необходимость.

Князь Михаил Глинский

Михаил Львович Глинский – старший брат отца новой великой княгини Василия Глинского и признанный глава славной фамилии – был виновником переезда рода Глинских из Литвы в Москву.

В ранней юности и в молодости, до того, как оказаться при дворе Великого Литовского князя Александра Казимировича, женатого на сестре Василия III – Елене Ивановне, прошел Михаил Львович огни, и воды, и медные трубы. В детстве попал он ко двору германского императора Максимилиана Габсбурга, получив там европейское образование, после чего оказался в Болонском университете и, окончив медицинский факультет, стал первым в истории России дипломированным врачом.

Вслед за тем перешел Глинский в католичество и вступил в военную службу к своему другу – саксонскому курфюрсту Альбрехту.

Служил он в армии императора, получив из его рук орден Золотого Руна за победы, одержанные им в Фрисландии, и стал первым русским кавалером ордена, хотя в Польше и был уже тогда орден Белого Орла, а в России ордена появились более чем через два века после этого, при Петре I. (О чем будет рассказано в этой книге в свое время, на своем месте.)

Другом Глинского был не только саксонский курфюрст, но и другие князья-электоры, магистры рыцарских орденов, епископы и кардиналы, бывшие его сторонниками и приятелями.

Приехав в начале 90-х годов XV века в Литву, он стал командиром придворной гвардии и наместником Вельским.