Миллион открытых дверей - Джон Барнс

Примерно через шесть-семь лет намечалась стабилизация всех показателей — производства, цен, занятости, но до тех пор экономика Каледонии, согласно прогнозу, должна была преодолеть жуткие «американские горки» подъемов и спадов.

— Но разве такого не было в Новой Аквитании? — спросил я. — Мы же благополучно пережили все это…

— Верно, — кивнул Аймерик. — Форма кривой одинакова для всех цивилизаций после спрингер-контакта. Главное — ее амплитуда. В Новой Аквитании по всем параметрам амплитуда была на порядок ниже. Там просто-напросто продлили все вакансии на пару лет и провели кое-какую наличность через центральный банк для того, чтобы не допустить резкого роста цен. Это была самая серьезная работа, проделанная нами в «Manjadorita d'Oecon», хотя это было самым обычным аспектом менеджмента. Здесь же половина экономики жестко контролируема, и в итоге рынок дает богословски «верные» результаты и потому устойчив к ударам. Другая половина экономики неконтролируема вообще, и тоже по религиозным соображениям, потому внутри нее накапливается колоссальный шоковый потенциал. Кроме того, существует еще Земля Святого Михаила, которая подливает в экономику собственные проблемы — они являются монополистами в торговле на Нансене и всегда желали сохранить эту монополию. Те же богословские причины побуждают Каледонию к медленной и неохотной самозащите. А помимо всего прочего, шоковые моменты будут более ярко выраженными здесь, сильнее, чем на любой обитаемой планете после спрингер-контакта. Да, все будет очень и очень плохо — хуже, чем кто-либо может вообразить. Хорошо бы, чтобы здесь был кто-нибудь, обладавший достаточно высокой квалификацией, кто бы мог решить все эти заморочки.

— На основании моего впечатления об этом отчете, — сказал Шэн, — я мог бы вызвать сюда любого специалиста с любой из планет Тысячи Цивилизаций. Все можно будет устроить за сутки.

Аймерик покачал головой, допил пиво, налил снова и сказал:

— Я уже наводил справки. Помимо того, что я знаю, как общаться с местными жителями, помимо того, что здесь у меня имеются семейные связи, которыми вы сможете воспользоваться, вам следует помнить о том, что контактный кризис на Уилсоне, в Новой Аквитании, был самым острым и тяжелым из тех, что довелось пережить планетам Тысячи Цивилизаций. Так что я — самый квалифицированный специалист, другого не найти.

Он вздохнул и залпом осушил стакан.

Пасторша встала, жестом попрощалась с Аймериком, развернулась и вышла.

Посол Шэн застыл с раскрытым ртом.

— Она рассердилась на меня? Я сказал что-то не то?

В голосе Аймерика зазвучали странные нотки — он словно бы цитировал какого-то давнего знакомца.

— Вы заметили ее жест? — спросил он. — Он означал, что она дала Обет Молчания и теперь будет молиться и размышлять. Снова она начнет с кем-либо разговаривать только тогда, когда исполнит обет. Она ушла в молитвенную комнату. Вы можете позвонить ей позднее.

Шэн вздохнул.

— Никогда я не пойму их обычаев. Никогда.

Аймерик отключил компьютеры, удостоверился в том, что все подготовлено к завтрашней работе, выпил еще стакан пива и сказал:

— Что ж… С ее точки зрения, только так и можно было поступить. И очень может быть, она права — потому что, как бы ни была хороша экономическая теория, нам всем тоже бы стоило схватить погремушки и заняться изгнанием злых духов.

Домой мы добрались совершенно измученные через два часа после второго заката, но спать не хотелось, потому и ложиться не стали. Брюс только что получил новую коллекцию картин — они прибыли с планеты Буиссон в системе Металлах. Он предложил Биерис просмотреть голографические репродукции, так что оба они стали социально недоступны.

— Не хочешь ли заглянуть ко мне пропустить стаканчик-другой? — спросил Аймерик.

Я ответил утвердительно. Чем еще было заняться, когда на улице непроглядная тьма и холод. Правда, в сравнении с Утилитопией здесь все-таки было поприятнее. До домика Аймерика мы дошли пешком, но очень быстрым шагом. Только мы налили вина, как у нас обоих зазвонили интеркомы — каждому из нас пришли личные письма.

Ну наконец-то я получил ответ от Маркабру. Я уселся поудобнее, чтобы прочитать письмо спокойно и внимательно. В Аквитании, несмотря на то что дружба связывает людей узами чести, и между друзьями всегда имеет место соперничество и многие стремятся во всем превзойти бывших друзей. Так что если Маркабру был на меня за что-либо зол или просто написал мне ради того, чтобы поцапаться, письмо могло оказаться злющим-презлющим.

Всегда рискованно водить дружбу с людьми интересными, но амбициозными.

Жиро, глупый ты toszet.

Ну прежде всего главная новость; Исо избрана Королевой на следующий год. А тебя нет здесь по какой-то идиотской причине. Неужели ты все это отколол из-за любви к ветреной красотке, которую я даже не могу вспомнить, как звали?

— Гарсенда, — проговорил я вслух и понял, что уже несколько дня подряд не вспоминаю о ней.

Ну, ты у нас известный donz de finamor, и я позабочусь о том, чтобы твоя репутация укрепилась и приобрела как можно более широкую известность. Я прославлю тебя, а сам приобрету репутацию приятеля легендарной личности. Так что, когда вернешься, достойное место среди jovents тебе будет обеспечено.

Наверное, из-за того что я весь день посвятил обустройству Центра, я вдруг почувствовал приступ жутчайшей ностальгии. Мне страшно захотелось выпить у Пертца, сходить на могилу Рембо, побродить по весеннему приполярью, прогуляться под парусом по просторным уилсонским морям или просто поваляться под теплым красным солнцем на пляже к югу от Нупето. Захотелось надраться, скрестить шпаги с кем-нибудь, поссорившись из-за сущего пустяка, найти finamor и окунуться в нее с головой, вернуться в свою старую квартиру.

На глаза набежали слезы. Проморгавшись, я стал читать дальше.

Исо пребывает в полном упоении в звании Королевы.

Это удивительным образом сказалось на ее творчестве, Стихи ее (понимаю, трудно представить, что такое вообще возможно) стали еще более изысканными и эпиграммоподобными. Этакие замороженные кружева красивых слов над ледяным потоком мысли. Будучи Королевой, она, естественно, будет много печататься, так что я сразу же буду отправлять тебе выходящие книги.

Однако ты не должен думать, что это — единственное наше занятие. У нас даже не было времени выбраться на прогулку в северные полярные горы. В этом году лед просто-таки отваливается от ледников здоровенными глыбами — так мощно действуют терраформирующие обогреватели. Явление это, безусловно, искусственное и не может стать темой для поэзии, но было бы прекрасно полюбоваться на то, как льдины обрушиваются в реки. Но повторяю, на это у нас не хватило времени, поскольку если бы Королем избрали какого-нибудь занудного старикашку, тот бы мог носить обычный suit-biz, a Исо должна стать законодательницей мод. Поэтому она должна решить, что ей больше всего идет, описать фасон модельерам и ждать, пока платья будут готовы. А мне, неофициально исполняющему роль консорта, приходится заниматься примерно тем же самым. Занятие это изнурительное. Мы почти ничем больше не занимаемся — только разговариваем с модельерами и носимся по магазинам, покупая тряпье. И несмотря на то что я уверен в том, что широкие яркие рукава еще какое-то время будут в моде, они явно продержатся не дольше одного сезона, поэтому я заказываю все еще более экстравагантное. Может быть, месяцев эдак через шесть я вдруг совершенно нагло положу начало новой моде.