Золотой век. Сборник классической фантастики - Альфред Элтон Ван Вогт

Том развернул трактор и подогнал его поближе к Дейзи Этте, чуть не коснувшись ножа. Они слезли, и Пиблз склонился над правой гусеницей.

– Осторожней, – предостерег Том.

– Что?

– Да нет, так, ничего.

Том обошел машину, с привычным вниманием оглядывая корпус и приставки. Внезапно шагнул вперед и ухватился за кран слива горючего. Открыл его – наружу хлынула золотистая жидкость. Том завернул кран, забрался наверх и отвинтил крышку на топливном баке. Снял с крепления мерный прут, вытер его о брюки, погрузил в бак и вытащил.

Бак был больше чем на три четверти полон.

– Что там такое? – спросил Пиблз, с любопытством глядя на недоумевающее лицо Тома.

– Пиби, я открыл кран, чтобы спустить горючее. Я оставил его открытым – и горючее текло на землю. Она сама завернула кран.

– Ну, Том, думаю ты просто переволновался. Тебе просто показалось, что ты это сделал. Я, правда, видел как-то, как центральный клапан закрылся сам собой, но он был сильно изношен и это произошло оттого, что при работающем моторе топливный насос засосал его обратно. Но чтобы сам собой закрылся сливной кран – этого точно не бывает.

– Центральный клапан? – Том поднял сиденье и посмотрел. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться – и этот клапан открыт. – Да, она и его открыла.

– О’кей, о’кей. Не смотри на меня так! – Пиблз уже почти вышел из себя. – Ну и что с того?

Том не ответил. Он не принадлежал к тому типу людей, которые, столкнувшись с явлением за гранью понимания, начинают сомневаться в собственном рассудке. Он был твердо убежден, что то, что он видит и слышит, происходит на самом деле. У него не было ни малейшего страха перед сумасшествием, который мог бы испытывать другой, более чувствительный человек. Он не сомневался ни в себе, ни в своих ощущениях, и поэтому мог полностью освободить ум для отыскивания ответов на вопрос, что же произошло, вместо того, чтобы терзаться сомнениями. Он инстинктивно понимал, что не стоит делиться с кем-нибудь правдой о происшедших невероятных событиях – это может только помешать. Поэтому Том сохранял упорное молчание, продолжая осматривать машину.

Слетевшую гусеницу так перекрутило и плотно заклинило между направляющих, что не могло быть и речи поправить ее на месте. Это следовало делать внизу, в мастерской, и очень аккуратно – малейшее усилие, приложенное не в том направлении, и придется разбирать гусеницу на части, чтобы насадить запасной трак. Кроме того, нож зарылся в землю, и его нужно было как-то поднять, чтобы сдвинуть бульдозер с места, а гидравлический подъемник действует только при включенном моторе.

Пиблз отмотал двадцать футов кабеля толщиной в полдюйма, опустился на колени перед ножом Семерки и сделал под него небольшой подкоп. Просунул туда кабель, перебрался через нож и зацепил кабель за буксирный крюк, торчащий из днища. Другой конец кабеля он бросил на землю перед машиной. Том подогнал другой трактор и развернулся, готовый взять на буксир. Пиблз закрепил кабель на брусе машины Тома и взобрался в кабину Семерки. Перевел ходовой рычаг на нейтраль, освободил тормоз и перевел нож в «плавающее» положение. Затем поднял руку.

Том высунулся из кабины, глядя назад, и медленно двинулся, выбирая слабину кабеля. Кабель выпрямился, натянулся и вырвал из земли нож Семерки. Пиблз поставил рычаг управления ножом в положение «держать». Кабель пошел вниз, оставив нож поднятым.

– Отличная штука, эта гидравлика! – крикнул Пиблз, когда Том сбросил газ. – Теперь давай направо – и так круто, как только сможешь, не зацепив гусеницу. Поглядим не сможем ли мы ее вправить.

Том дал задний ход, потом резко взял вправо. Кабель натянулся почти под прямым углом к другой машине. Пиблз придержал правую гусеницу Семерки и освободил оба ведущие рычага. Теперь левая гусеница могла проворачиваться свободно, а правая – застопорилась. Том пошел на четверти первой скорости, так что машина едва двигалась. Семерка содрогнулась и оперлась на неподвижную правую гусеницу, полный вес машины перешел теперь на передние направляющие. Пиблз ногой ослабил правый тормоз, снова нажал – и так несколько раз, быстрыми точными движениями. Гусеница сдвигалась на несколько дюймов и останавливалась, давление приходилось то вперед, то вбок, принуждая гусеницу встать на место. Затем еще один маленький рывок – и гусеница вошла во все пять направляющих и два ведущих.

Пиблз слез и просунулся между колесами, вертя головой туда-сюда, пытаясь определить, нет ли где повреждений. Том подошел и вытащил его за пояс.

– Для этого будет время в мастерской, – сказал он, скрывая нервозность. – Думаешь, она поедет?

– Поедет. Никогда не видел, чтобы гусеница, доведенная до такого состояния, так легко встала на место. Черт, все было так, как будто она помогала нам!

– Иногда это случается, – напряженно произнес Том. – Ты лучше садись на буксир, Пиби. А я с этой останусь.

– Как скажешь.

И они со всей осторожностью преодолели спуск с крутого склона. Том только придерживал тормоза, давая другой машине вести его. Они приволокли Дейзи Этту к мастерской Пиблза, где сняли с нее треснувший цилиндр, стартер, вынули выгоревшие детали, оставив машину совершенно беспомощной. И собрали ее заново.

– ГОВОРЮ ТЕБЕ, ЭТО было настоящее хладнокровное убийство, – горячо сказал Деннис. – И мы все еще выполняем приказы этого типа! Мы же должны что-то сделать!

Они стояли возле охладителя. Деннис подогнал туда свою машину, чтобы перехватить Толстяка. Сигара Толстяка Гортона ходила вверх и вниз, точно заевший семафор.

– Обойдемся. Комиссия прибудет сюда недели через две, и мы напишем отчет. Кроме того, я не знаю, что там на самом деле случилось, да и ты тоже не знаешь. А сейчас нам нужно строить аэродром.

– Ты не знаешь, что случилось? Толстяк, ты же неглупый парень. Да у тебя хватит ума, чтобы справиться с этой работой лучше Тома Джагера, даже если бы он не спятил. И ты достаточно соображаешь, чтобы не поверить во всю эту чушь про трактор, удравший от мартышки-смазчика. Послушай-ка, – Он похлопал Толстяка по груди. – Том говорил, что это все из-за полетевшего предохранительного клапана. Видел я этот клапан, да и Пиби говорит, что он в полном порядке. Рычаг дросселя вышел из пазов – это да, но ты ведь знаешь, как ведет себя мотор, когда выходит из строя дроссель. Он работает вхолостую или вообще останавливается. Во всяком случае, машина от этого не станет бегать сама по себе.

– Возможно, что и так, но…

– Но что? Да ничего. Парень, совершивший убийство – ненормальный. Если он сделал такое однажды, он может и снова убить. И мне что-то не хочется, чтобы это случилось со мной.

Крепкий, но не слишком ясный ум Толстяка посетили две мысли. Одна – это то, что Деннис, который ему не нравился, но которого он не мог стряхнуть, пытается втянуть его во что-то, чего он не хочет. Вторая – это то, что, несмотря на все его ловкие разговоры, Деннис не на шутку напуган.