История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

Мечеть султана Баркука, Каир. Фото XIX в.

Так в исламской системе возникли две разные субтрадиции, субустановки для дальнейшего диалога. В рамках каждой из них разрабатывались противоположные методы применения ислама в простой жизни. Каждый из этих вторичных диалогов, впрочем, как и сам ислам, начинался с творческого момента. Обе субтрадиции утверждают, что в вопросе о роли Али, великого героя, или уммы, главного сообщества, они руководствуются божественным провидением или откровением. Конечно, это откровение не настолько значимо, как дарование Корана. Если мы обратимся к карте распределения шиитов в мире, то мы заметим, что противоборство этих двух течений сохранилось до наших дней. (Сейчас практически четверть, возможно треть, мусульман центральных земель «старого ислама» в регионе от Нила до Амударьи является шиитами. Остальные, то есть большинство мусульман отдаленных регионов, исповедуют преимущественно суннизм, что составляет девять десятых всех мусульман в мире.)

Ислам развивался по своим собственным понятиям. Но в то же время он взаимодействовал с культурными традициями народов, попавших под его влияние. Ни одна традиция не может оставаться изолированной от других, существующих в том же социальном контексте. (По сути культуру можно определить как комплекс взаимозависимых традиций.) Творческое событие в одной сфере моментально получает отклик в других областях. В любом случае взаимодействие и диалог в религиозной, художественной, политической и научной сферах необходимы. Серьезные проблемы очень редко касаются одной узкой области, и решение в рамках только одной традиции здесь неуместно. Не стали исключением и, на первый взгляд, враждебные друг другу субтрадиции ислама, то есть суннизм и шиизм. В сущности, практически каждый мусульманин отчасти поддерживал оба движения. Кроме того, уже будучи мусульманами, многие люди разделяли прежние традиции, смешавшиеся в их жизни. Исключение составляли только те традиции, которые были явно несовместимы с приверженностью исламу: например, некоторые аспекты чуждых религиозных традиций. В остальном ислам оказался в живой и разносторонней культурной среде. И, лишь вступив в диалог с другими традициями, ислам приобрел свою значимость в культурной жизни.

Так, например, традиции искусства, которому первое время мусульмане покровительствовали и которое затем стали активно создавать сами, берут свое начало с доисламских времен. Постепенно, шаг за шагом, мусульмане вносили элементы собственного мировоззрения в эти традиции. Причем их мировоззрение опиралось как на социальную ситуацию в регионе, так и на вдохновение от ислама. И лишь со временем данные традиции с элементами мусульманского мировоззрения смогли по праву называться исламскими. Аналогично складывалась ситуация и с научными, и с философскими традициями, с торговыми, ремесленными традициями, с нормами общественного управления и даже с практикой аскезы. В каждом случае присутствие ислама принималось мусульманами лишь в той мере, в какой оно было уместно на фоне других традиций.

Уровень принятия ислама варьируется в странах, где мусульмане составляют большинство населения (например, арабские страны), и где они представляют меньшинство (например, Индия). Но этот вопрос не зависит от степени приверженности мусульман. Стоит учитывать разницу между застоявшейся традицией и насильственной бдительностью, с которыми столкнулись индийские мусульмане; или между врожденным господством и поздней имитацией, которые ощутили арабские мусульмане. Также не стоит забывать, что на духовный призыв исламского диалога в разных культурных условиях были две абсолютно разные, но равноценные реакции. Так, например, индийские мусульмане стали бы изучать книги индийских мусульманских авторов, заинтересовавшись насущными проблемами Индии, которые поднимает писатель. Соответственно, они живо отреагировали бы на творческий опыт, в котором автор воплотил свои взгляды. Арабы в свою очередь с готовностью начали бы диалог, затрагивающий арабские проблемы и переживания.

Если смотреть на ислам с исторической точки зрения, то всеобщее единство жизни, кажущееся неизменным с позиции исламского закона, практически исчезает. Разве в подобных, постоянно обновляющихся диалогах между внеисламскими окружениями есть какое-то общее положение, кроме всеобщей человеческой ценности? Мы уже не можем с полной уверенностью утверждать, что ислам учит одной определенной вещи, а нечто иное обязательно пошатнет эту веру. Этот вопрос может решить для себя только сам верующий, а не сторонний наблюдатель или историк. Возможно, в конкретный период времени в определенной обстановке ислам может сформировать неприкосновенную модель, лишенную границ. Но на мировом уровне духовные и практические формулировки, родившиеся в исламской традиции, все равно зависят от условий и отношений с другими существующими традициями[27].

И даже неизменное давление, всегда существовавшее по отношению к мусульманскому единству и униформизму, нельзя расценивать как неотъемлемый атрибут ислама. Это скорее результат сложных взаимоотношений между молодой исламской традицией и более старыми культурными традициями. Во времена первых арабских завоеваний кораническое мировоззрение, заключавшееся в единстве правоверных, требовало установления высшего авторитета. Таким авторитетом стал халиф, обладавший особыми полномочиями как при богослужении, так и в военных действиях. Роль халифа надолго осталась в сознании мусульман. Однако со временем, когда основное мусульманское население стали представлять купцы, ремесленники или крестьяне, понятие халиф слилось с более древним понятием бескорыстного представителя различных классов при королевском дворе. В результате мусульмане одновременно признавали несколько халифов. Сами мусульмане при этом следовали многочисленным культурным традициям. Те, кто считали себя обязанными соблюдать исключительно законы Корана, сочли необходимым создать новый союз — союз, основанный на отношениях, которые гарантировали создание простого справедливого общества. Позже под давлением Новой эпохи появилась необходимость в создании третьего вида союза. Возникла тенденция к так называемому «панисламизму». Это течение выражало надежду, что последователи исламской религии, столкнувшиеся с давлением современного Запада, политически объединятся на основе общих интересов. И культурные различия не смогут им в этом помешать.