Этичный капиталист. Бизнес должен лучше служить обществу - Джулиан Ричер

за год рост составил 15 %, а по сравнению с 2010 годом число таких людей увеличилось на 169 %.

По сути, с жилищной сферой дела обстоят так же, как с тюремной. Сложную социальную потребность свели к упрощенной и искаженной рыночной формуле – и результат оказался катастрофическим. Частные домовладельцы частично покрывают потребность в жилье некоторых людей из малообеспеченных и незащищенных слоев общества, но лишь благодаря жилищным субсидиям, которые получают эти люди: на эти цели ежегодно выделяется около 9 млрд фунтов (эти же субсидии стимулируют рост инфляции и приводят к завышению цен на социальное жилье и недвижимость в частном секторе). Жилищные кооперативы, часть из которых финансируется государством, а часть оперирует на свободном рынке, строят сравнительно мало; в некоторых из них руководство получает гигантские компенсации. Муниципалитеты несут определенные обязательства перед жителями (в 2016 году они, по оценкам специалистов, потратили около 845 млн фунтов на временное размещение нуждающихся), но у них не так много реальных возможностей увеличить объем доступного жилья.

Все это, конечно, приносит людям ужасные страдания. Условия проживания в дешевых гостиницах зачастую небезопасны, в частности из-за антисанитарии. Те, кто вынужден селиться в подобных местах, подвержены риску заболеваний, в том числе психических, а их шансы найти работу крайне малы. Авторы доклада, выпущенного Счетной палатой в 2017 году, пишут о «росте неучтенных издержек, связанных с проблемой бездомности», подчеркивая, что «сфера публичных услуг несет дополнительную нагрузку из-за того, что у бездомных людей больше проблем со здоровьем и им требуется больше государственной поддержки. Сюда входят госпитализация, амбулаторное лечение, полицейский надзор и судебные расходы».

До сих пор я в основном рассуждал о том, почему частный бизнес не способен решить все проблемы. Однако не следует забывать, что госкомпании и государственный надзор тоже не панацея. Частные компании порой заслуженно подвергаются критике за низкое качество услуг, некомпетентность и алчность. Государственные предприятия критикуют за некачественные услуги, некомпетентность и бюрократизацию. Так ли велика разница между теми и другими? Чтобы ответить на этот вопрос, полезно рассмотреть каждую проблему отдельно: и проблему собственности, и проблему управления.

На мой взгляд, аргументация в пользу государственного владения ключевыми структурами коммунального хозяйства весьма убедительна. Надеюсь, мне удалось показать, что у частного бизнеса попросту недостаточно денег, чтобы в одиночку финансировать, скажем, ядерную программу страны или строительство всех дорог и мостов. Так, после железнодорожной катастрофы в Хатфилде в 2000 году группу компаний Railtrack, которая отвечала за железнодорожную инфраструктуру Великобритании, пришлось заменить госкомпанией Network Rail. Частно-государственная компания Metronet, отвечавшая за обслуживание и модернизацию девяти линий лондонского метро, в 2007 году была передана во внешнее управление, а в 2008-м ее обязанности снова взяло на себя государство. Позднее Счетная палата сообщила, что невыполнение компанией Metronet своих контрактных обязательств обошлось британским налогоплательщикам более чем в 400 млн фунтов.

Когда предлагаемые на рынке активы становятся особенно привлекательными, неизменно срабатывает закон непредвиденных последствий. Например, право на выкуп муниципального жилья позволило многим приобрести жилье в собственность – но оно же способствовало обогащению тех, кто покупал его для сдачи в аренду; согласно расследованию еженедельного журнала Inside Housing, в 2015 году таким домовладельцам принадлежали в среднем почти четыре из десяти некогда муниципальных домов.

Всякий раз, когда речь заходит о создании новой инфраструктуры, выясняется, что лучше делать ставку на госсектор. Правительство может брать деньги в долг под меньший процент, чем частный бизнес, поскольку гособлигации – вещь менее рискованная. Если местные власти хотят построить что-то на своей земле, с их стороны разумно стремиться к тому, чтобы построенные здания им и принадлежали. Низкая кредитная ставка означает, что им будет гораздо выгоднее строить новые дома, нежели субсидировать людям аренду жилья в частном секторе.

Обернувшаяся катастрофой Инициатива частного финансирования (PFI), к сожалению, многих заставила забыть о том, насколько финансово эффективной может быть госсобственность как на национальном, так и на местном уровне. PFI была предложена правительством консерваторов в 1992 году; после 1997 года ее стала продвигать и лейбористская администрация. Считалось, что PFI поможет в реализации крупных проектов, например строительстве больниц и школ, которое поручали частным компаниям, после чего «готовый продукт» брали в долгосрочную аренду. По данным Счетной палаты, в рамках PFI было заключено около 700 контрактов на сумму приблизительно 60 млрд фунтов.

Но, как отмечалось выше, за ничего получишь ничего. В реальности система тендеров для привлечения к проектам частных строителей и девелоперов оказалась несостоятельной. Правительство подписывало соглашения, исполнение которых в дальнейшем почти не могло контролировать. Более того, по условиям этих контрактов оно обязалось возмещать компаниям затраты с совершенно грабительскими процентами на протяжении 25–30 лет. Разумеется, частные строительные фирмы ведут себя в соответствии со своей природой и стремятся максимизировать прибыль (одна из них предложила контракт на сооружение будок для армейских собак, где суточное пребывание одного пса обошлось бы дороже, чем в лондонском «Хилтоне» на Парк-лейн). Или же, как в случае с Carillion, они оказываются не в состоянии свести концы с концами и разоряются. Частные инвесторы, вкладывающиеся в PFI (признаюсь, и я много лет назад делал такие вложения), обычно неплохо наживаются на финансовых трюках – многие контракты сулят инвесторам двадцатипроцентную прибыль. А платить по счетам в конечном счете приходится налогоплательщикам: по данным Счетной палаты, общая сумма выплат за ближайшие 25 лет составит 199 млрд фунтов. Однако тот факт, что уже несколько правительств подряд проявляли опасную близорукость, вовсе не дискредитирует саму идею государственной собственности.

Но что, если речь идет не о владении, а об управлении предприятием? С давних пор бытует мнение, что с этим частный сектор справляется намного лучше государственного. Ведь бизнес фокусируется на прибыли, а значит, должен действовать эффективно и экономно – в отличие от госпредприятия с его раздутым штатом и некомпетентными управленцами.

Однако опыт показывает, что эффективный и неэффективный менеджмент бывает везде. Не тип собственности определяет качество управления предприятием, а цели, которые оно перед собой ставит, квалификация сотрудников и методы управления. Частный банк, сосредоточенный лишь на получении прибыли, будет привлекать таких руководителей, которые для достижения этой цели не побрезгуют сомнительными практиками. Государственный автопроизводитель, сосредоточенный на собственном выживании, будет нанимать управленцев, способных найти компромисс с инвесторами.

Когда цели неясны или не совсем чисты, как часто бывает в социальном секторе, это мешает управлению организацией. Наглядный пример – новейшая история Королевской почты. Находясь в государственном управлении, она столкнулась с чудовищной мешаниной противоречивых бизнес-целей. Ей приходилось предлагать клиентам повсеместную доставку бумажных писем, хотя объем этих писем все больше сокращался и они приносили все меньше прибыли. При этом центральные власти не