Жить дальше. Автобиография - Ирина Безрукова

На съемочной площадке программы царила суровейшая дисциплина, поскольку руководила всем этим директор салона WELLA Долорес Кондрашова, железная бизнес-леди. Когда она появлялась в салоне – все стояли «руки по швам». Она все замечала: грязную раковину, беспорядок в красках – от нее ничего не ускользало. Но Зверевым она восхищалась и говорила, что он ее надежда и лучший мастер.

Краем уха я услышала разговоры про то, что скоро состоится очередной конкурс парикмахерского искусства, а у одного из членов команды, который выступал за сборную России, нет модели. У меня прямо голова кругом пошла. Сборная по парикмахерскому искусству? Так бывает? Я понимаю, когда речь идет о сборной по вольной борьбе или там по футболу. Но я никогда не слышала о том, чтобы парикмахеры соревновались. Выяснилось, что это очень популярный и зрелищный конкурс, его транслируют в телеэфире, туда рвутся все парикмахеры мира, а лучшие участники от нашей страны работают у Долорес. Одна из них, Светлана Рыжкова, у которой как раз не было модели, предложила мне поехать на конкурс вместе с ней. Я, естественно, сразу спросила, оплачивается ли это. Света честно сказала, что оплата небольшая, а работа тяжелая. Но выбора у меня не было, лучше небольшая оплата, чем вообще никакой. В результате я месяц пропадала с утра до вечера в парикмахерской, готовясь к конкурсу. Подготовка – очень важная часть, участников тренируют, как спортсменов. В тот раз тренер приехал из Германии и буквально натаскивал их на каждый этап конкурса. Пока Света оттачивала на моих волосах свое мастерство, я все успела изучить. Конкурс проходит в три этапа. Во время первого спортсмены должны намочить волосы модели и сделать укладку головы на скорость. Им дается всего 15 минут, и по истечении этого времени все должно быть готово. Второй этап – авангардная укладка. Тут можно экспериментировать, добавить в волосы цвет с помощью баллончика с краской или приколоть дополнительные пряди. Третья укладка – вечерняя, там уже не обойтись без накладных волос (на профессиональном языке это называется постиж), цветов, блестящих булавок, меховых аксессуаров и многого другого. При этом модель три раза переодевается, к каждому образу полагается своя одежда, серьги, макияж. Проходит это все в одном огромном зале вроде бального, там стоят столы с зеркалами, модели сидят на расстоянии метра друг от друга, на стульях, перед ними небольшое пространство, где разложены брашинги, расчески, фены. Каждая страна представляет по несколько моделей. 15 минут дается на укладку, потом раздается сигнал, и мастер отходит, а модель замирает, и все ждут, когда подойдет жюри. 40 минут длится проход жюри, и все это время надо сидеть в фиксированной позе. Не шевелиться вообще. Только взгляд представителя жюри в зеркале ловить. Я, когда посмотрела на окружающих меня моделей и увидела, что они все, как на подбор, сидят печальные, как Аленушки, решила, что это не мой вариант. Я буду не просто сидеть, а еще и улыбаться. Все 40 минут. Меня прозвали улыбающейся моделью. Говорят, что это тоже работало на общий командный успех. Не знаю, так это или нет, но меня запоминали члены жюри, и у нашей команды были в основном призовые места на всех чемпионатах.

В общем, как меня и предупреждали, работа оказалась изматывающей. Поскольку трансформация должна быть четкой, быстрой, на этапе подготовки к конкурсу тренер оттачивает с командой каждое движение до бесконечности, пока не получится идеальный результат. А модель одна. И голова у нее одна. И волосы по сто раз в день моются, красятся, снова моются. И все время фен, шпильки, булавки, парикмахеры нервничают, спешат, дергают расческой волосы, а тренер ходит и говорит: «Здесь не досушено, здесь плохо уложено, здесь недоработано!» И все по новой. Сидеть целый день неподвижно тоже сложно – затекает все, а положение тела менять нельзя. Позы, как назло, придумывали самые вычурные – согнутые колени, неестественный разворот. Пока тренировались, я каждый день измотанная домой приходила. И все девушки-модели были в таком состоянии.

Андрей однажды зашел ко мне на работу вместе с папой, они гуляли где-то неподалеку и решили заглянуть, посмотреть, что делает мама. А мы сидим неподвижно, все одинаковые в парикмахерских пеньюарчиках, на головах одинаковые стрижки, все в макияже конкурсном. И сын, не разобравшись, кинулся к другой женщине, кричит ей: «Мама!» – и видит: это не я. Испугался здорово. Пришлось мне его позвать, успокоить.

Во время конкурса мы побывали в нескольких европейских городах. Селили нас в отелях уровня «Хилтон», где одна ночь стоила 250 долларов, но карманных денег у нас при этом не было совсем. Впрочем, даже если бы и были – чашка кофе там стоила три доллара. Мне в голову бы не пришло такие деньжищи на кофе тратить. Помните, как Алла Пугачева рассказывала, что возила с собой на гастроли кипятильник, чай в пакетиках, колбасу и консервы? Вот и мы так же примерно действовали. Заселившись в отель, шли в ближайший супермаркет и покупали что-то максимально недорогое и сытное, чтобы утолить голод. Я, например, пристрастилась к мытой морковке в пакетиках – дешево и сердито. Зверев шутил: «Вот было бы классно номера эти наши сдать кому-то, самим снять мотельчик, чтобы было где лечь и где душ принять, а разницу проесть!» Но увы, мы жили в роскошных номерах, а в местные магазины ходили, как в музей, позволить себе мало что могли, даже в недорогих брендах типа С&A или H&M.

Впрочем, на магазины времени не было. Меня потом спрашивали: «Как тебе Голландия? А Германия?» – я говорила: «Неплохо. Из окна автобуса». Конкурсный день иногда начинался в четыре утра. В нашей команде было всего два визажиста, и им надо было перед конкурсом всех накрасить. Мы тянули жребий, кому краситься первым. Если тебе повезло, и на макияж ты идешь последним – можешь спать почти до завтрака. Если нет – пожалуй в кресло визажиста к четырем утра. Но хуже всего другое. Когда тебя уже накрасили – тебе нельзя после этого шевелить лицом. Вообще ничего нельзя – ни смеяться, ни улыбаться, ни нос почесать. Есть тоже нельзя, потому что начнешь жевать – и тут же проступают носогубные складки и стирается помада. Можно только что-то очень маленькое – конфетку или цукат. И не жевать, а рассасывать.

По правилам конкурса голову перед укладкой мочили до абсолютно мокрого состояния, но ночь перед выступлением модели проводили в бигуди, и тогда в течение дня у корней накрутка все-таки немного сохранялась. А еще был лайфхак – в воду, которой смачивали волосы, добавлялся спирт, и так она быстрее испарялась и можно было оперативнее сделать укладку феном.

И вот теперь представьте. Вы с четырех утра не спите, сидите в полном макияже, со стразами и перьями, налепленными на веки, глаза открыть невозможно (мы шутили: «Поднимите мне веки»), в парах спирта, которые испаряются с ваших волос. Перед началом конкурса переодеваетесь в общем зале на стульях, которые надо еще успеть занять. (Тут, кстати, тоже выручала российская смекалка – мастера бегом врывались в зал и с большого расстояния метали свои кофры на стулья, чтобы застолбить их и чтобы моделям было где переодеться и переобуться. Страшные интриги были, как в спорте.) Вы быстро переодеваетесь, звучит гонг, и понеслось. Со всех сторон дует, Светлана помимо того, что успевает работать, еще со всех сторон меня своим телом закрывает, чтобы прическу не сдуло соседними фенами. Я научилась подавать шпильки и брашинги нужного размера – как опытная медсестра, которая подает хирургу зажим, спирт, скальпель, тампон и прочее. И голову наклоняла на автопилоте. Звучит очередной гонг, и все резко останавливаются. Света сдергивает с меня пеньюарчик, хватает за подбородок и выставляет голову. И отбегает. А дальше следуют 45 минут моего звёздного часа – надо сидеть без движения, улыбаться, встречать и провожать жюри взглядом через зеркало. Потом я мчусь переодеваться, мыть голову, переделывать макияж. И так три раза. После того, как соревнования закончились, все ходят и ждут награждения. Расслабиться нельзя, сесть нельзя – все должны оставаться при макияже и нарядах, потому что потом команду-победителя будут фотографировать для всех модных журналов. Есть тоже нельзя, хотя все уже в полуобмороке от голода, за целый день съедено несколько маленьких цукатов, настолько крошечных, что их не надо даже жевать, и выпита пара пакетиков сока через трубочку. Потом надо еще посетить обязательный прием, приехать в отель, снять ненавистный макияж, отмыть от лака голову, и хорошо если к часу-двум ночи я могла наконец-то лечь в свою постель. А с утра в автобус и в аэропорт.