Другое завтра. Хроники города, которого нет - Кали Эн

– Какая? – он с интересом поднял на меня глаза.

– Поехали со мной, узнаешь. Только возьми это все собой, – указывая на разложенные инструменты и чистые дощечки, улыбнулась ему.

* * *

Зайдя в больничный блок для пациентов, я сразу приметила золотую макушку Лив. Она сидела на кровати, сложив ноги в позе лотоса, и что-то увлечённо рисовала.

– Привет, – отодвигая прозрачную ткань балдахина, поприветствовала я.

– Ева! – радостно подскочила она.

– Тише, тебе ещё пока противопоказаны такие резкие движения, – взяв за плечи, аккуратно усадила её обратно.

– Привет, – подъехав ближе к кровати, поздоровался Барт.

– Познакомьтесь, Лив это Барт, Барт это Лив, – жестикулируя руками от одного ко второму и обратно, проговорила я.

Лив с любопытством, стала рассматривать нового знакомого. Когда её глаза опустились к его ногам, она тут же подняла их обратно.

– Наверное, это многих пугает, – указал он на свои ноги. – Но поверь мне, я их сам снял за ненадобностью, – подмигнул он ей. – Кататься куда веселее, чем ходить.

На какое-то мгновение её лицо ничего не выражало, но уже в следующую секунду она заливисто рассмеялась.

– У тебя крутая коляска, – улыбаясь, сказала она.

– Мне тоже нравится, – прокрутился он вокруг себя. – Как-нибудь я прокачу тебя на ней.

– Обещаешь?

– Честное лейтенантское, – отдал честь Барт. – Что рисуешь?

– Цветы, – протянула она свой рисунок ему.

– Ого, да у тебя настоящий талант! Как они называются?

– Это Камелия японская. Я знаю, что где-то видела их, но где не помню.

– Ты что-то вспомнила? – спросила я.

– Нет, – опустив плечи, грустно ответила она.

– Не переживай, память возвращается небыстро, это нормальный процесс. Но ты вспомнила этот цветок, это уже что-то, – ободряюще улыбнулась я.

– Наверное.

– Не наверное, а точно. Барт, научишь её резьбе по дереву?

– С удовольствием!

– А это как? – загорелись глаза Лив.

– Сейчас всё увидишь, – стал раскладывать свой набор он.

Дальше я была сторонним наблюдателем за двоими увлечёнными в работу людьми. Барт ей рассказывал про каждый инструмент и для чего он используется, наглядно показывая на светло-коричневой дощечке. А Лив периодично восторженно восклицала, наблюдая за его действиями.

Поняв, что они забыли про моё существование, я осторожно вынырнула из балдахина, оставляя их наедине со своим увлечением.

Atis Freivalds – Rain

Забрав заранее собранную сумку из комнаты, направилась к главным воротам, где должна была ждать группа. Когда я подошла, Захари с Томасом уже грузили технику в новый слэнтбек, который нам выдали ещё две недели назад из-за утери старого. Закинув сумку на пассажирское сиденье, я услышала, как за воротами раздался шум двигателя машины. Двое солдат вышли наружу, и через минуту ворота распахнулись, пропуская прибывших гостей. Во двор въехали два чёрных внедорожника. Остановившись в двадцати метрах от нас, дверь одной из машин открылась и оттуда вышел мой отец. Не отходя от джипа, он повернулся обратно, помогая кому-то выбраться из него. Из-за двери показалась белая макушка, и в то же мгновение моё сердце сделало кульбит.

В последний раз я видела Мию семилетним ребёнком, читающим Алису в Стране Чудес и мечтающим о встрече со Шляпником. Она выросла. Её рост на пятнадцать дюймов больше, чем был два года назад. Для ребёнка, которому уже десять лет, это нормальное явление, но не для моего устаревшего образа в голове, где она была маленькой девочкой, которую не касались реалии этого мира. На ней была одета чёрная форма для тренировок, а волосы собраны в тугой зализанный хвост. От того, как она стояла, и как двигалась, чувствовалась военная выправка. Видимо, Сицилия хорошо постаралась за это время.

Отец заметил меня первым. Что-то сказав сестре, он указал в мою сторону и жестом подозвал идти к ним. Оказывается, всё это время я стояла словно статуя, не осмеливаясь пошевелиться. Мия посмотрела на меня, и я смогла разглядеть её лицо. Глаза приобрели насыщенный карамельный цвет, а в чертах лица я всё больше узнаю отца, от Сицилии в них ничего нет, только белая копна волос выдаёт их родство.

Когда я подошла к ним, то краем глаза увидела, выходящую из машины Сицилию. Но я даже не посмотрела в её сторону, направив всё своё внимание на одного очень дорого и важного для меня человека в этом мире, который просто наблюдал за всем происходящим, не показывая никаких эмоций.

– Мия… – мой голос стал хриплым и каким-то сломанным.

– Здравствуй, Ева, – проговорила Сицилия, заставляя обратить на неё внимание.

– Здравствуйте, полковник Хоффман, – повернула голову в её сторону.

Тот же неизменный стиль во внешнем виде и надменный взгляд.

– Добро пожаловать в город Нью-Йорк, – добавив это, я посмотрела снова на Мию.

– Мия, я так рада…

– Пап, отведи, пожалуйста, меня в мою новую комнату, – перебив, ровным тоном обратилась она к отцу.

Я перевела взгляд на него. Его лицо выглядело немного обескураженным, но быстро совладав с собой, он ответил:

– Конечно, подождите меня с мамой около того здания, – указал он на бледно-серый дом, в котором находилась мясная лавка одного местного охотника. – Я пока распоряжусь, чтобы ваши вещи доставили к вам в комнаты.

Усмехнувшись, Сицилия подтолкнула Мию вперёд, и они ушли по указанному направлению.

Я сама виновата в том, что сейчас произошло, но от этого легче не становится. Мне больно.

– Дай ей время, – отец положил руку на моё плечо и сочувственно смял его. – Для неё многое поменялось и это сбивает с толку, особенно если тебе десять лет.

– Да, но в её холоде ко мне, виновата только я, а не обстоятельства, пап.

– Вы наладите отношения, вот увидишь.

Слегка улыбнувшись в ответ, пошла обратно к ребятам, которые стали свидетелями неудачной попытки воссоединения семьи.

* * *

Устанавливая леску для ловушки, из моей головы никак не хотел выходить холодный взгляд Мии. Самое страшное, что вы можете увидеть в глазах близких это безразличие. Гнев и ненависть, это чувства дающие понять, что им не наплевать на вас. Но безразличие, это пустота. А если она появилась, то путь к её заполнению будет тернист и болен. Вы превращаетесь в безликое существо, которому все двери закрыты. Вас не за что винить и не за что прощать, потому что причина, которая привела к этому повороту жизни, уже не важна. Она стирается, так же, как и вы. Бесследно.

– Давай я, – подошёл со спины Джеймс. – Ты так руки порежешь.