Супермаркет - Сатоси Адзути

Камэяма продолжал объяснять, что в Центральном с определением продажной цены мяса дело нечисто. Когда куски мяса поступают в продажу, их окончательная цена может свободно меняться, во-первых, за счёт намеренной оценки специалиста и, во-вторых, за счёт манипуляций мясника, который это мясо режет. Например, между тщательно вырезанным стейком из филейной части и тем стейком из мяса худшей категории, с жирком, что лежит на прилавке в Центральном, большая разница, которая составит в денежном выражении порядка десяти процентов. Если взять просто качественное, резанное кусками мясо и подложить в этот товар куски похуже, низшей категории, то и это даст достаточно широкие возможности манипуляций с ценой.

В том мясе, которым торгуют в Центральном, много жира, сплошная мешанина и пересортица. Это всё для того, чтобы прикрыть злоупотребления с дорогим высококачественным мясом, которое идёт налево, и нажить большие барыши на дешёвом товаре.

— Однако, — возразил Кодзима, — такое ведь может быть и без сознательного злоупотребления. Например, если заведующий отделом недостаточно компетентен. Ну не умеет он как положено определять цену разных кусков, или разделка туши ведётся не вполне квалифицированно…

— Может быть и такое. Я подобную возможность учёл, потому и попросил для проверки показать мне, что творится в холодильной камере. Обычно об уровне разделки туш можно судить по тем отбросам, которые остаются: негодные для еды куски жира, жилы, лимфоузлы и тому подобное.

— И что, эти ошмётки валяются в холодильнике? — спросил Кодзима, сразу же спохватившись, что тем самым обнаруживает своё невежество в делах супермаркета.

Он даже покраснел от неловкости. Вот так раз оконфузишься — навек дураком прослывёшь.

— Есть такие торговцы, что скупают отходы. Я думаю, что они захаживают и в «Исиэй-стор», в ваш Центральный. А до прихода скупщика это бросовое мясо обычно хранится в холодильнике.

— Ну и как вы нашли уровень технической квалификации нашего зава?

— В отходах таких частей, которые годятся в продажу, почти не было. Это говорит о том, что техническая квалификация заведующего на высоте. Я бы сказал, просто на очень приличном уровне.

— Вы полагаете, с определением цен у него дело обстоит хуже? — осведомился Кодзима, понимая, что опять задаёт довольно бессмысленный вопрос. Ему слишком не хотелось верить, что сотрудник фирмы действительно допускает злоупотребления.

— Вовсе нет, я так не считаю. На мясо отличного качества он умышленно назначает очень высокую цену, но в целом цены более или менее нормальны. Проблема в том, что, как я уже говорил, он оставляет на кусках много жира, смешивает сорта и категории, — а реальная цена мяса такого качества довольно низкая. За счёт этого ему удаётся немного сбавлять цену.

То есть если сравнить себестоимость ста граммов мяса здесь и в другом магазине, то у вас она будет процентов на десять ниже. За счёт этого можно сделать скидку — продажную цену поставить процентов на пять меньше. Хитроумно и очень выгодно. Так что и в ценовой политике познания вашего заведующего сомнений не оставляют.

Кодзима чувствовал, что не может долее спорить с Камэямой, хотя неоспоримого подтверждения его версии тоже не было. Однако, как ни трудно было в это поверить, всё же приходилось признать, что злой умысел налицо.

— Господин Камэяма, — спросил он, — но как же всё-таки конкретно осуществляется это мошенничество?

— Есть множество способов, и затруднительно сказать, с каким мы здесь имеем дело. Можно сговариваться с поставщиками. Например, когда те приезжают забирать остатки и отбросы, то заодно с собой увозят наиболее высокосортные и дорогие куски. Конечно, если в фирме система надзора достаточно строга, это провернуть нелегко. Но тут требуются такие специальные познания в разделке туш, что лазейка для надувательства всегда остаётся. Наряду с изощрёнными способами есть, конечно, и более простые, причём их распознать труднее. Например, если заведующий собственноручно тащит лучшие куски из магазина.

— Так ведь они же тяжёлые. Небось так-то, в руках, много не утащишь.

— Ничего подобного! Стоимость наиболее ценных частей туши такова, что по цене за единицу чистого веса они относятся к числу самых дорогих товаров. Некоторые куски вырезки могут стоить по пять тысяч иен за кило и больше. Так что если прихватывать с собой дорожную сумку пообъемистей, можно каждый день запросто выносить товар на десятки тысяч иен. Хотя, конечно, такие хищения легко пресечь, если сумки всех работников перед уходом подвергать досмотру.

— Мы этого не делаем.

Кодзима имел в виду личный досмотр работников. При этом он кое-что вспомнил. В своё время, когда он ещё был на стажировке в Центральном, он обратил внимание на то, что сумки персонала на выходе не проверяются. Естественно, считая это непорядком, он обратился с вопросом к управляющему Итимуре.

— Да товары-то все дешёвые, не о чем беспокоиться. К тому же на местах всегда завязываются тесные личные отношения между людьми. Если только заведётся какой-нибудь несун, его, само собой, сразу же раскусят, — рассмеялся тот в ответ. — И не доверять своим же работникам уж больно обидно!

— Так-то оно так… — хотел было возразить Кодзима, имея в виду, что проверять на выходе сумки в принципе не означает недоверия к персоналу, но продолжать не стал и умолк. Тогда он просто должен был поверить на слово Итимуре, что в супермаркете так положено.

«Неужели у Итимуры рыльце в пушку? Неужели он сам и есть главный вдохновитель?» — мелькнула неожиданная страшная догадка. Ведь именно Итимура, по словам заведующего отделом Сасимы, давал указания пускать в торговлю все возможные категории отечественной говядины. Вот и идут хищения самого дорогостоящего мяса. Естественно, Итимура не желает устанавливать никакого контроля, чтобы не создавать препятствий несунам.

Страшная догадка в сознании Кодзимы приобретала всё более отчётливые формы, охватывая всё более обширную сферу и обрастая новыми домыслами. Если только Итимура является главным вдохновителем этих хищений, вероятно, дело не ограничивается мясным отделом Центрального — надо полагать, нечто подобное творится и на других объектах компании «Исиэй-стор».

Не может быть!

Усилием воли Кодзима попытался отбросить злополучную догадку, забыть о ней.

— Что с вами, господин Кодзима? — обеспокоенно заглянул ему в глаза Камэяма.

Кодзима попробовал изобразить улыбку, но у него ничего не вышло.

— Ну что ж, господин Камэяма, — сказал он, — может быть, пойдём посмотрим отдел одежды? Может, хоть тут мы вас чем-нибудь порадуем — всё-таки предмет нашей гордости, приносит большие доходы…

Но уже проговаривая эти слова, Кодзима не мог унять гнетущего душу тяжкого предчувствия. Если за всеми злоупотреблениями стоит Итимура, вполне возможно, что в отделе одежды вскроются проблемы ещё серьёзнее.

Камэяму, видимо, тоже с самого начала одолевали сомнения. Осматривая торговые залы и хранилища на втором и третьем этажах, он не проронил ни слова. Только ходил и смотрел вокруг с суровым выражением на лице, покачивая время от времени массивной головой Дарумы, словно посаженной на штифт меж крутых плеч[23].