Абсолютная защита - Валерий Карышев

– А что сам думаешь?

– Я бы ему не поверил. Но в этом деле есть определенная странность. Какой смысл ему заявлять, что эти поддельные картины ранее куплены у Цветковой? Может быть, он хочет перейти в наступление и избавиться от того уголовного дела, которое на нем висит? Но там он сейчас проходит как свидетель, и никаких претензий к нему у следствия нет. А он почему-то настаивает…

– Кстати, на чем он настаивает?

– Только на одном – на наказании моей клиентки. Он не говорит о том, чтобы она вернула ему деньги, забрала картины…

– Ну вот! Они ее обманули и хотят упрятать в тюрьму, как и обещали – раздеть догола и надолго посадить.

– Мне нужно встретиться с некоторыми экспертами, а еще лучше – с частными коллекционерами, выслушать их мнение обо всем этом.

– Тебе карты в руки, шеф! Ну что, тебя надо дальше сопровождать?

– Нет, мы обо всем договорились.

На следующий день я обратился к директору Центра Грабаря с просьбой познакомить меня с владельцем частной коллекции русских художников.

– Кого же мне вам назвать? – проговорил он, раздумывая. – Право, не знаю… Есть у нас пятерка владельцев крупнейших коллекций, но могу ли я вам их рекомендовать? Понимаете, эти люди считаются достаточно весомыми в нашем обществе. Я сделаю вот как – позвоню одному из них, и если он согласится, то дам вам его телефон. Вы не возражаете против такой схемы?

– Конечно нет. Я буду вам очень обязан!

Ближе к вечеру я снова позвонил директору Центра и поинтересовался, как наши дела.

– Вам повезло, – услышал я. – Есть такой Петр Петрович Болдырев, частный коллекционер. Он входит в пятерку крупнейших антикваров России. И он согласился с вами встретиться, даже заинтересовался. Ему контакт с вашим братом почему-то показался любопытным. Записывайте телефон!

Буквально через пять минут я уже разговаривал с коллекционером.

– Приезжайте ко мне за город, – сказал Петр Петрович, – Рублево-Успенское шоссе. Жуковку знаете?

– Конечно знаю.

– Записывайте адрес!

Утром я позавтракал и сразу же поехал в Жуковку.

Петр Петрович Болдырев занимался коллекционированием уже много лет. На вид ему было около пятидесяти лет. Подтянутая фигура, темные, с сединой, волосы… Встретил он меня по-домашнему – в джинсах и в клетчатой рубашке. Поздоровавшись, пригласил меня в зимний сад.

Мы немного поговорили на отвлеченные темы, затем Петр Петрович решил показать мне свою коллекцию. Она действительно была обширная. У меня сложилось впечатление, что я увидел только ее часть.

Вскоре мы разговорились. Я узнал: антикваров можно разделить по пятибалльной школьной системе.

Так, на пятерочку антикваров единицы на внутреннем рынке, которых можно сосчитать на пальцах двух рук. Четверочка – может, пятьдесят антикваров. А дальше – по нисходящей – до тысячи. Они называют себя антикварами, но пока еще не прошли период селекции, когда время отсеивает шлаки и оставляет на поверхности то, что потом станет блистать.

Мой собеседник был явно антиквар из первого ряда. Он создатель и президент первого и единственного пока в России Аукционного дома. Дважды в неделю здесь проходят аукционы по всем направлениям антикварного рынка. Через руки экспертов Аукционного дома проходят тысячи предметов старины. Здесь каждый день сталкиваются с вещами первоклассными и теми, которые вызывают сомнение.

Исторически так сложилось, что Санкт-Петербург считается столицей подделок. Талантов там много, потому что есть отличная академическая школа имени Репина, которая воспитывает первоклассных художников-реалистов. Москва больше специализируется на авангарде, свободных рук и здесь хватает. Многие обвиняют в наплыве подделок экспертов, потому что за ошибки они не несут никакой ответственности.

– Если на Западе эксперт ошибется пять-шесть раз, то первое, что сделают, – это подадут на него в суд за неправильную экспертизу, второе – он возместит моральный и материальный ущерб, а третье – его отстранят от участия в экспертизе. У нас этого нет. У меня вопрос: а сколько добротных заключений подписал этот эксперт? Ведь об этом никто не говорит. И количество бесспорных решений, безошибочных, очень мало кого интересует. Всех занимает, а где он промахнулся. Делали, делают и будут делать ошибки, они неизбежны. Мы люди, а не автоматы.

Однако учесть все нюансы и опасности при покупке предметов старины, особенно картин, невозможно. Коллекционирование предметов искусства многие объясняют не разумом, а страстью и верой в прекрасное. Я вам задам вопрос. Вот вы мне скажите, почему «Маки» Мане – шедевр, а маки, которые пишет художник, который сидит на Арбате, такие же красивые, но не шедевр?

Я тоже не знаю. Объясните мне, почему за Пикассо просят 104 миллиона долларов? Объясните! Это разуму непостижимо, это вера.

Страсть – ключевое слово для коллекционера. Мошенники всегда учитывают психологический момент. Первый официальный советский миллионер Артем Тарасов привез из Лондона малую венчальную корону дома Романовых. По крайней мере, Тарасов сам в это верил. Он торжественно привез корону в Москву, демонстрировал публике, показывал антикварам. Он надеялся, что государство выделит несколько миллионов долларов и выкупит историческую и культурную ценность. Специалисты корону не признали – поставили под сомнение ее принадлежность к дому русских царей. Я остаюсь абсолютно убежденным, что эта вещь имеет огромную историческую ценность, примирение двух великих русских фамилий – Романовых и Пушкиных. Наследница получила ее от внучки Пушкина, от своей прабабки…

Чем ближе профессионализм историка, эксперта к этой истории или легенде, созданной вокруг предмета, тем щепетильнее, тем меньше человек могут разобраться, где правда, а где ложь.

Есть только одно место в стране, где не стоит скандалить. Рынок в Москве называется «вернисаж», потому что на его развалах предметы искусства. В поисках прекрасного сотни антикваров разбредаются по российской глубинке, прочесывая деревни, поселки и города. Все обнаруженные ими ценности выбрасываются на прилавки в Измайлово. Правда, сейчас найти шедевры здесь невозможно. Залежи культурных ценностей перебираются специалистами еще на рассвете. Это самый низкий уровень антикварного рынка – для начинающих коллекционеров или туристов.

Если вы собираетесь покупать здесь вещи, чтобы вкладывать деньги, то, с моей точки зрения, это бесполезно по нескольким причинам… Вот характерное… Эти рисунки нанесены вновь и состарены, потому что доска – последняя четверть девятнадцатого – вот тут надписи какие-то остались, шпонки сохранились, – а она переписана вновь, и наверняка новый владелец умалчивает о том, что это новодел. Если икона была написана мастером, то цена ее будет, по этому сюжету, где-то около пяти тысяч долларов. Если она новодельная, с такими примитивными копытами, со смешной мордочкой у лошади – я думаю, не более ста долларов она должна стоить.