Браво-Два-Ноль - Энди Макнаб

Самое мрачное мгновение — самая последняя минута перед началом боя. Не видно абсолютно ничего. Остается только слушать и думать. Сколько бронированных чудовищ надвигается на нас? Они просто наедут на нас, поливая из пулеметов, — что с их стороны было бы самым разумным? Бежать некуда. Нам остается только драться. Вокруг нас усиливался лязг гусениц и рев мощных двигателей. Мы по-прежнему не знали, где враг.

— Твою мать, за дело! — пронзительно вскрикнул Крис. — За дело!

Меня внезапно захлестнуло чувство боевого братства. В этом дерьме мы вместе. Я не думал о смерти. У меня была только одна мысль: поскорее пройти через все это.

Бывало, что маленькая группа бойцов одерживала верх над противником, обладающим подавляющим превосходством, исключительно за счет своего агрессивного духа. Сейчас должно было произойти то же самое. Я раздвинул трубы «шестьдесят шестого» и проверил, что прицел раскрылся. Гранатомет я положил рядом с собой. Затем я проверил, что магазин плотно вставлен в винтовку, убедился, что в подствольный гранатомет заряжена граната. Я знал, что она заряжена, но не мог не проверить. Это чуть добавило мне уверенности.

Животный инстинкт самосохранения требует, чтобы ты как можно плотнее прижался к земле, однако нужно поднять голову и оглядеться по сторонам. Я приподнялся на корточки. Ребята тоже поднялись с земли; каждый старался поудобнее устроиться в своем секторе, занять лучшую позицию и увидеть, что происходит вокруг. Чем раньше ты увидишь врага, тем лучше; жуткий страх перед неведомым тотчас же испарится. Правда, может оказаться, знание ситуации сыграет против тебя. Не исключено, ты увидишь, что на самом деле все гораздо хуже, чем ты предполагал. Однако сделать это надо обязательно.

Я словно со стороны услышал свой собственный крик:

— Черт! Черт! Черт!

Криками огласилась вся наша цепочка.

— На твоем краю что-нибудь видно?

— Твою мать! Твою мать!

— Ну же, подходите ближе, не тяните!

— Они уже здесь?

— Нет, твою мать.

— Долбаные «тюрбаны»!

Вся напрягали слух, пытаясь определить, с какой стороны приближаются бронемашины.

У-ух!

Рядом со мной все ребята пригнулись.

— Мать вашу, что это было такое?

Вместо ответа на противоположном конце цепочки кто-то, Быстроногий или Винс, еще раз выстрелил из «шестьдесят шестого».

У-ух!

Даже если иракцы до сих пор не знали, что мы прячемся здесь, теперь это было им известно. Но ребята не стали бы стрелять без причины. Вытянув шею, я разглядел, что далеко слева БМП, вооруженная пулеметом калибра 7,62 мм, выезжала из небольшой канавы, которую не было видно с нашей стороны. Она надвигалась прямо на Винса с Быстроногим.

— Твою мать, за дело! За дело! За дело! — что есть силы заорал я.

Теперь, после первого выстрела, я внезапно ощутил облегчение. Я не знал, к кому обращен мой крик — к себе или ребятам. Наверное, и то, и другое.

— Давай! Давай!

Вторая БМП с крупнокалиберным пулеметом в башне принялась палить без разбора в нашу сторону. Не слишком приятно сознавать, что тебе противостоят бронированные машины с пехотинцами на борту. Мы — пешая разведгруппа, и эти безликие твари неумолимо надвигались на нас. Тебе известно, что внутри сидят пехотинцы, известны все технические характеристики. Тебе известно, что водитель сидит впереди, а пулеметчик наверху, в башне, пытается что-нибудь разглядеть в призматический прицел. Ему приходится очень нелегко, он обливается потом, его швыряет из стороны в сторону, не давая прицелиться. Но видишь ты лишь бронированную махину, которая с ревом ползет на тебя, безликая и ужасная, внезапно ставшая в десять раз больше, теперь, когда ты понимаешь, что она целится в тебя. В ней нет ничего человеческого. За собой она оставляет след разрушений. И тебе предстоит с ней сразиться. Ты чувствуешь себя муравьем, и тебе страшно.

Пулемет ближайшей ко мне БМП снова затрещал, наобум выплевывая пули. Одна очередь вспорола землю метрах в десяти передо мной.

В британской армии учат, как вести себя под огнем неприятеля: надо распластаться на земле, чтобы представлять собой как можно меньшую цель, отползти в сторону, принять положение для стрельбы лежа, отыскать неприятеля, установить прицел, прицелиться и выстрелить. Это называется «Тактика поведения под огнем неприятеля». Однако когда вокруг действительно начинают свистеть пули, все эти наставления отправляются в глубокую задницу. По крайней мере со мной произошло именно так. После первого же выстрела ты валишься на землю и ищешь самую глубокую дыру, чтобы в ней спрятаться. Если бы это помогло, ты бы схватил ложку и начал бы копать ложкой. Это совершенно естественная реакция. Все инстинкты призывают тебя лежать не поднимаясь, сжавшись в маленький комочек, и ждать, когда все это закончится.

Рациональная сторона сознания говорит, что нужно делать — то есть подняться, осмотреться, разобраться в происходящем и вступить в бой; лежать неподвижно бессмысленно, потому что в этом случае тебя все равно убьют. Однако эмоциональная сторона кричит: «Забудь обо всем, лежи неподвижно, быть может, все как-нибудь рассосется само собой». Но ты понимаешь, что этого не произойдет и надо что-то делать.

Прогремела еще одна длинная очередь из пулемета. Пули с глухим стуком впивались в землю, подбираясь все ближе и ближе к тому месту, где я лежал. Надо что-то делать. Собравшись с духом, я приподнял голову. Метрах в ста от меня остановился грузовик; из кузова в полной неразберихе вылезали солдаты. Несомненно, они знали, где мы находимся, потому что слышали выстрелы из гранатометов и видели, куда стреляют башенные пулеметы, однако огонь, который они открыли из автоматов, был направлен лишь приблизительно в нашу сторону.

Похоже, связь между БМП отсутствовала. Каждая машина занималась своим делом. Из задних люков выскочили пехотинцы, крича, стреляя. Они не знали точно, где мы находимся. Но даже так с их стороны в нас летело достаточно, чтобы мы не могли поднять головы. Нет никакой разницы между тем, что в тебя попадет случайная или прицельно выпущенная пуля.

Кричали и вопили и мы, и иракцы. Перестрелка началась. Не было никакого смысла лежать без движения и надеяться, что неприятель тебя не заметит и уйдет, потому что этого не произойдет. Вероятно, иракцы станут подходить ближе и искать нас, так что надо быть готовыми к этому. Для победы в перестрелке необходима максимальная огневая мощь, уравновешенная бережным расходованием боеприпасов. Весь вопрос в том, чтобы обрушить на врага больше пуль, чем он на тебя, и в первые же минуты вывести из строя как можно больше солдат, чтобы оставшиеся или отступили, или сами стали окапываться. Однако сейчас иракцы значительно превосходили нас в огневой мощи.

БМП остановилась. Я не мог поверить своим глазам. Вместо того чтобы двигаться вперед вместе с пехотой и в конечном счете смять нас, она остановилась, используя башенный пулемет в качестве огневого прикрытия. Для нас это было просто замечательно.