Муза Диониса - Алиса Берг

– Ни за что на свете! – решительно ответила Анна. – Я это дело доведу до конца. И уже многое сделала. А две недели ничего не изменят.

– Тогда я ничего не понимаю. – От надежды в голосе не осталось и следа.

– Ну, что тут не понять, Андрей Валентинович? Просто я немного устала и хочу отдохнуть. Поехать на море. Я давно не была на море. Отдохну и примусь за работу с новыми силами.

– Хочешь поехать вместе с Анатолием Борисовичем?

– Одна. Он не хочет. У него дела. И к тому же он предпочитает море, дачу. А мне дача надоела. Вдруг ужасно захотелось на море. Миллионы людей едут каждое лето на море. Что тут такого?

– Да ничего такого нет. Но дело Миловидова… Сам губернатор за ним следит.

– Все будет нормально. Обещаю. Кстати, о Миловидове. Я намерена на эти две недели отпустить его под подписку о невыезде. Пусть немного отдохнет от тюрьмы. Может, станет сговорчивей, когда увидит, как на воли жить хорошо, какие тут приятные запахи?..

– А если сбежит?

– Не сбежит, – даже излишне уверенно произнесла Анна. – Куда ему бежать? Только хуже себе сделает: срок лишний получит. Он это не хуже нас с вами понимает.

– И все же я бы поостерегся…

– Под мою ответственность.

– Ну, хорошо, – сдался Кулаков, – освобождай, я возражать не стану. – Значит, уходишь в отпуск. И когда?

– Через четыре дня улетаю.

– Так это событие следует отметить, как у нас полагается.

– Как у нас полагается, так и отметим, – заверила обрадованная Анна. – Я обычаи знаю.

– Одно это и радует. – Кулаков еще что-то хотел сказать, но не решился.

Теперь ворота открыты, осталось сделать последнее дело, самое, пожалуй, непростое, размышляла Анна, идя по коридору прокуратуры к своему кабинету.

В последние дни Анна бесчисленное число раз прокручивала в голове эту сцену, выверяла до запятой текст, который собиралась произнести, даже намечала интонации и паузы в отдельных его частях. И надеялась, что эта титаническая, хотя и невидимая режиссура напрочь заблокирует ее волнение. Но сейчас она сидела напротив Миловидова и волновалась до такой степени, что была не уверена, что вообще сможет говорить связно. А именно этого она и хотела больше всего на свете, не хватало только, чтобы он воочию наблюдал, насколько она взволнована. Такого позора она просто не переживет.

Анна всей поверхностью тела ощущала на себе изучающий взгляд Миловидова, и от этого терялась еще больше. Он же в своей манере спокойно ждал, как станут разворачиваться события. По умению держать паузу ему нет равных, – с ненавистью подумала она.

«Начинаем, – скомандовала она себе. – Я все равно дело доведу до конца. Как задумала».

– Послушайте меня, Владимир Эдуардович. Я должна вам сказать важные вещи.

– Я весь – внимание, гражданин старший следователь.

– Некоторое время вы можете называть меня Анна Марковна.

– Что же случилось такое, если я получил на это ваше милостивое разрешение?

– Сейчас узнаете. – Анна говорила и одновременно прислушивалась к своему голосу. И с радостью убеждалась, что он звучал вполне обыденно, никак не выдавая ту бурю, что бушевала у нее внутри. – Я ухожу в отпуск на две недели.

– Поздравляю. Мне так было обидно за вас, такая замечательная погода, а вы сидите в этом тоскливом кабинете, копаетесь в каких-то дурацких делах. А в это время миллионы людей купаются, загорают…

– Я знаю, что делают миллионы людей, – слишком резко перебила она его.

Он удивленно посмотрел на нее, и она поняла, что выдала себя.

– Извините. Я была не права.

– Если женщина не права, мужчина должен перед ней извиниться.

– Как мило. – Анна заставила себя улыбнуться.

– А позвольте узнать, куда вы отправляетесь?

– На Кипр.

– Прекрасное место, я там был десятки раз. Знаю остров, как свою камеру здесь. Могу порекомендовать места, о которых у нас мало кому известно. А между тем там так замечательно.

– Вы меня не дослушали, Владимир Эдуардович.

– Извините. Я весь – внимание.

– Я ценю ваше намерение рассказать мне об интересных местах на острове. Но я решила по другому. Вы мне их покажите прямо там. Мы отправляемся туда вместе.

Впервые она увидела изумление на лице Миловидова. Он даже привстал, но тот ту же сел.

– Я вас не совсем понимаю, Анна Марковна. Мы отправимся вместе?

Анна усмехнулась вполне искреннее.

– А что тут не понять? Мы с вами едем отдыхать. На две недели.

– Но… во-первых, я же в тюрьме.

– На этот срок вы будете отпущены по подписке о невыезде.

Несколько секунд Миловидов молчал, пытаясь понять ситуацию.

– Но если у меня будет подписка о невыезде, как я выеду за границу?

– Вы нарушите ее. Ради меня.

– Ради вас я готов нарушить все, что угодно.

– Ради меня вы будете нарушать только то, что я вам укажу. Если вы, конечно, хотите поехать со мной на Кипр.

– Хочу ли я?! Да это слово не в состоянии выразить мое желание и мой восторг! И потому заранее согласен на все ваши условия. И все же я не совсем понимаю…

– Чего вы не понимаете?. Произошло все то, о чем вы мне так долго и настойчиво здесь талдычили. Надо что-то еще объяснять?

Миловидов внимательно посмотрел на Анну.

– Нет, больше объяснять не надо. Я все понял. Но что будет потом?

– Об этом мы узнаем, когда завершится наша поездка. Не раньше. И я вам ничего не обещаю.

– Ясно. – Миловидов вдруг широко улыбнулся. – Ладно, поехали. Думаю, путешествие будет приятным.

– И я на это очень надеюсь. Как и на то, что вы сохраните в полной тайне эту поездку.

– Можете в этом не сомневаться. И когда на свободу?

– Завтра. И сразу начнем оформлять документы. Тур я уже выбрала.

– И, насколько я понимаю, права голоса в этом вопросе у меня нет?

– Вы правильно понимаете. Я сказала вам все, что хотела.

– Я понял. Мой путь пока лежит в камеру.

– Да, пока в камеру. Но есть еще один нюанс, который мы не обсудили.

– Разве?

– Мы с вами поедем в том случае, если вы дадите не просто обещание, а клятву, что вы никуда не сбежите, а вернетесь вместе со мной.

Несколько мгновений Миловидов молчал, и Анна хорошо понимала, какая напряженная борьба происходит в нем сейчас. Судьба дарит ему просто немыслимый шанс, а он должен сам лишить себя его.