Трио неизвестности - Вадим Панов

– Галана всегда противостояла нам, Базза, с тех пор как они истребили своих адигенов и на их крови построили империю Инезиров. Мы сумели её разрушить, но идея не умерла – галаниты рвутся к тотальной власти над Герметиконом и ради этого готовы пойти на всё. Компания создала колоссальный экономический задел на будущее, поскольку те ресурсы, которые мы вкладываем в развитие Бисера, они аккумулируют в расчёте на предстоящую войну, но даже это не главное… Главное заключается в том, что галаниты сумели отыскать правильную идеологию и противопоставляют адигенам идею всеобщего равенства.

– У этой идеи много сторонников, – обронил Дорофеев.

– Которые не задумываются над тем, что ни в одном обществе, точнее, ни в одной из существующих моделей общества, равенство невозможно в принципе, – развёл руками дер Даген Тур. – Любое общество структуировано, в нём есть те, кто принимает решения, в том числе стратегические, затрагивающие далёкое будущее; есть исполнители, есть рядовые труженики, и есть те, кто выживает. Вопрос в том, по каким критериям происходит это деление? Галаниты пропагандируют «золотой» ценз, в их обществе власть принадлежит тем, кто сумел создать капитал. На первый взгляд идея кажется справедливой: если ты умён или удачлив, сумел заработать – любым способом заработать, поскольку галаниты не признают моральных преград ради получения прибыли, – ты можешь рассчитывать на определённое положение и привилегии. Но в их же обществе есть люди, кланы, корпорации, чей капитал создавался веками. Они на вершине не потому, что чего-то добились, а по праву рождения, и новичкам их не столкнуть. Чем они отличаются от адигенов?

– Ничем, – улыбнулся Дорофеев. На этот раз морщинки вокруг глаз были видны отчётливо.

– Ничем, – согласился дер Даген Тур. – Однако они молодцы: сформировав сословное, основанное на «золотом» цензе общество, они ухитрились замаскировать его под понятной массам и привлекательной для них идеологией. А по сути – сформировали такое же разделение, как и в старой системе. Только для себя – для галанитов, не признавая адигенов и не считая прочих равными себе. Поэтому мы для них лютые враги. Поэтому они будут нас убивать. – Помпилио помолчал. – Так вот: помимо экономической мощи, галаниты вовсю используют правильную идеологию, которая помогает им находить союзников. Они глупы, не очень сильны, но их достаточно много, и нам придётся сражаться не только с Галаной, но и её сателлитами. Именно этой войны можно избежать, если дать массам новую, ещё более привлекательную цель. Теперь вы понимаете, что на кону, Базза?

– Теперь – да, мессер. – Капитан помолчал. – Но, с вашего позволения, повторю: нам неизвестно, что за общество сформировалось на потерянных планетах за прошедшие века.

– Понимаю и разделяю ваши сомнения, – кивнул дер Даген Тур. – И потому решил предпринять разведку на Урию и не исключаю того, что после разведки рекомендую Линге наглухо запечатать Трио Неизвестности.

Дорофеев кивнул, показывая, что согласен с опасениями Помпилио, и заметил:

– Вы подобрали удивительно точное название, мессер. Оно прекрасно описывает не только аномалию, но и всё, что с ней связано.

– Благодарю вас, Базза. Как я уже говорил, оно явилось неожиданно.

///

– Галилей!

Все последние часы астролог работал в авральном режиме, деля своё время между наблюдениями за планетами и звёздами при помощи астринга и докладами Помпилио и Дорофееву, – они тщательно выбирали район, в который направится «Пытливый амуш», стараясь учесть все возможные факторы, и требовали от астролога максимально точных описаний. Привычная расхлябанность слетела с Галилея, как старая кожа со старой змеи, однако выглядел Квадрига не собранным, а скорее замороченным, полностью погружённым в себя. Ведьма понимала, что отвлекать его сейчас не совсем правильно, но чувствовала, что должна поговорить, хотя бы коротко, а поскольку не получилось после совещания, Аурелия заняла позицию недалеко от астринга, дождалась, когда астролог появится в коридоре, и окликнула его:

– Галилей!

– А… урелия… – Квадрига рассеянно покачал головой. – Да… я тебя помню… Ты что-то от меня хотела.

Растрёпанный, с красными глазами, осунувшийся, очень бледный, он явно не был расположен к разговору, однако решительно настроенная ведьма не собиралась отступать.

– Я всего на два слова.

– Тогда иди рядом.

– Хорошо.

– Хорошо? – Астролог явно удивился такой покладистости. – Хорошо. – И двинулся по коридору. – У меня доклад. А по трубе неудобно.

Он неожиданно обнаружил в руке гоглы с толстыми синими стёклами и уставился на них так, словно видел впервые в жизни. Но при этом продолжал идти к лестнице. Ещё через два шага уставился на правую руку, а увидев в ней папку с бумагами, заметно успокоился.

– Я хочу извиниться за то, что сделала, – произнесла Аурелия, сожалея о том, что не может заглянуть Квадриге в глаза. – То есть не за то, что сделала, а за то, что влезла в тебя без разрешения. Перед переходом на Близняшку.

– У тебя было разрешение, – отозвался Квадрига, не совсем отчётливо понимая, что нужно надоедливой синеволосой женщине.

– Не в тот раз.

– Да… не в тот… – Он остановился, сунул ведьме гоглы и папку, достал из кармана коробочку, взял щепоть бурой свуи и шумно втянул в ноздри. Сначала в правую, потом – в левую. Чихнул, забрал вещи и продолжил путь на мостик. – Разрешение было.

– И тем не менее я хочу извиниться.

За то, что влезла в его голову не только без разрешения, но в разгар сражения, и не просто влезла, а вырубила Квадригу, оставив «Амуш» без астролога. На эту тему с ведьмой очень плотно и очень жёстко поговорили дер Даген Тур и Дорофеев. Но несмотря на неприятную выволочку, Аурелия считала, что поступила правильно, потому что…

– Если бы ты не сделала то, что сделала, и именно так, как сделала, я бы ничего не вспомнил, – ответил Галилей, начиная спускаться по лестнице. – Мы оба это знаем.

– Да.

– Да. – Он остановился и резко повернулся: – Ты вскрыла мне голову, ведьма, проделала дырочку в плотине, которая сдерживает моё прошлое, и теперь я вспомню всё. Рано или поздно вспомню всё. Но уверена ли ты, что так будет лучше?

///

///