Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа "Секретно" - Владимир Поляков

И А.А. Сермуль, и Н.Д. Луговой упоминают, что фамилия командира группы «Киселев». Дело в том, что командир разведчиков начальник отдела Киселев в лес не десантировался, а находился в Москве. Возможно, что В.А. Арапов скрыл свою истинную фамилию.

В расположении 2-го района оказались разведчики Северо-Кавказского фронта и среди них радист В.И. Добрышкин, которые вели наблюдение за шоссе и по рации передавали информацию. Когда И.Г. Генов вышел на связь и по их радиостанции передал информацию, собранную его разведчиками, то в разведуправлении фронта были поражены такому подарку.

Как впоследствии писал Ф.И. Федоренко: «Казалось, этот случай (успешная работа разведчиков) подтолкнет фронт к быстрейшей «радиофикации» партизанских районов, ведь в каждом из них разведку возглавляли опытные кадровые командиры чекисты. Как не воспользоваться таким обстоятельством. Ничуть не бывало — 5 января… Генов поставил вопрос о связи, боеснабжении, организации взаимодействия, но и два с половиной месяца спустя в этом вопросе мало что изменилось» [101, с. 65].

Обилие чрезвычайно ценной информации, которая стала поступать от крымских партизан, настолько заинтересовало разведуправление Северо-Кавказского фронта, что наконец оно стало лоббировать интересы партизан. Им удалось сделать то, что до сих пор было не под силу Крымскому обкому ВКП(б) — организовать с помощью авиации регулярную доставку продовольствия.

В то время как все подразделения 11-й армии были задействованы во втором штурме Севастополя, который начался 17 декабря 1941 года и сковал все основные силы 11-й армии, произошла высадка крупного советского десанта. 26 декабря была освобождена Керчь, 29 декабря высажен десант в Феодосии. Наступившие морозы позволили использовать Керченский пролив для наращивания сил. Командование 11-й армии справедливо опасалось, что советские войска стремительным броском на север перережут единственную железнодорожную артерию, связывающую Севастопольскую группировку с материком, что поставило бы всю 11-ю армию на грань катастрофы.

46-я п.д. вермахта вопреки приказу удерживать Керченский полуостров отступила, но зацепилась на Ак-Монайских позициях, или, как указывают в немецких источниках, на Парпачском перешейке [82, с. 263].

5 января последовала высадка советского десанта в Евпатории, который был ликвидирован уже к 7 января.

18 января советские войска вновь оставили Феодосию.

Появление советских десантов в Феодосии и Судаке явилось для партизанского командования полной неожиданностью. Его об этом даже не поставили в известность. Только после того как высадившиеся в Судаке 226 с.п. и 554 г.с. п оказались разбиты и были вынуждены пробиваться в горы, они стали объектом едва ли не всех переговоров с командованием фронта.

Вот первая радиограмма, полученная 28.01.42: «Немедленно установите связь с командиром десантного отряда Селиховым. Район Судака и действуйте по его указаниям. Ежедневно информируйте о положении отряда. Козлов, Шаманин»[14,с. 33].

Только 5.02.42 А.В. Мокроусову поступает донесение начальника 1-го партизанского района А. А. Сацюка: «Из состава десанта двух полков 226-го и 554-го найдено и присоединено к партизанам около 350 человек бойцов и командиров. Из коих 180 чел. 554-го полка во главе с командиром майором Забродских и комиссаром Вертеповым направлены в Карасубазарский отряд. 226-го полка во главе с майором Селиховым и комиссаром Бускадзе оставлены при 1-мрайоне» [14, с. 34].

Как только об этом докладывают командованию Крымского фронта, то поступает неожиданное распоряжение: «Окажите всемерную помощь вашими отрядами Селихову. На время выполнения спецзадания в оперативном отношении подчиняю вас ему. Исполните донесение. Булатов, Каранадзе».

Далее следует приказ передать единственную находящуюся у партизан рацию Н.Г. Селихову!

При всем этом в отрядах начался голод. Особенно жуткое положение было в 4-м районе, который поглотил остатки отрядов 5-го района. Не намного лучше было положение и в других отрядах.

Близость фронта внесла сумятицу в души партизан. Комиссар Феодосийского отряда Ф. М. Якубовский — бывший сотрудник Феодосийского НКВД — загорелся идей прорваться через Ак-Монайские позиции к наступающим частям. Удержать его было невозможно. Собрав группу единомышленников, он ушел в сторону линии фронта. Впоследствии один из бойцов его группы вернулся и рассказал, что при попытке перехода вся группа погибла, а он чудом спасся.

Решилась на самовольный переход фронта и группа бывших пограничников во главе с А.И. Панариным, в ту пору начальником штаба Феодосийского отряда. Намыкавшись, предельно усталыми, но живыми они вернулись в лагерь. Встречали их с презрением. Панарин едва не угодил под расстрел. А вот командир Кировского отряда Г. С. Алдаров избежать его не смог.

Как гласят официальные документы, Алдаров самостоятельно принимает решение перевести отряд в другой район, так как здесь его бойцов ждет голодная смерть. Группу «дезертиров» перехватывают. А.В. Мокроусов отдает приказ о расстреле Г. С. Алдарова, который тут же приводится в исполнение.

Как пишется в ряде документов, по общему мнению людей, знавших Талимзяна Алдарова, это был хороший, смелый командир, пользовавшийся заслуженной любовью своих бойцов.

Впрочем, есть мнение и другой стороны. В архиве сохранилась объяснительная записка И.И, Андреева на имя секретаря Крымского обкома П.Р. Ямпольского.

«Алдарова знаю с апреля 1941 года. До войны он считался отличником, неоднократно был премирован и получал благодарность. Под Старым Крымом полк попал в окружение. Разбились на три группы. Всем отрядам был дан приказ двигаться на Севастополь. Группа Алдарова встретила Судакский партизанский отряд. Он принял решение остаться. 4 ноября пограничники сообщили, что дорога через Судак — Алушту на Севастополь свободна. Алдаров повел группу на Судак. Я находился с ним. В Судаке он взял с собой шесть девушек. В двух километрах от Судака было совещание командно-политического состава. Будучи пьян Алдаров произнес свою программную антипартийную, антисоветскую речь примерно такого содержания: «Расстреляйте меня, но на Севастополь я не пойду. Мне надоело быть пушечным мясом на Перекопе. В оборону Севастополя я не верю. Иду в лес». Первое время партизанства Алдаров сильно пьет, меняет часто «лесных жен» из состава завезенных из Судака девушек, но потом он остепенился, пить стал меньше, почти перестал, и жить стал лишь с одной женой — Полей. Отряд начинает быть боевым, бить фашистов крепко. Но не благодаря заслугам только Алдарова, а главным образом начальника штаба отряда, теперь командира отряда т. Егорова. Сам Алдаров в операциях участвовал редко.

Когда о героях Севастополя узнала вся страна, Алдаров обращается в район с ходатайством разрешить идти ему на Севастополь. Его ходатайство не удовлетворили. В марте отряд стоял под Старым Крымом, с продовольствием было очень плохо. Алдаров без разрешения командования отобрал только военных и двинулся в сторону Севастополя. Одни говорят, что в отряд Селихова. На месте новых баз Карасубазарского отряда Алдаров был остановлен полковником Городовиковым и возвращен назад.