Предел желаний - Эмили Джордж

— Это уже не имеет значения. О нет. Имеет! Имеет! Мой отец именно так со мой и обходился. И ты тоже хотел переделать меня под себя. Ты мне говорил, что будешь со мной, только если я соглашусь… подчиняться твоим установкам и правилам и позволю тебе обращаться со мной, как с каким‑нибудь оранжерейным цветочком! Ты мне поставил условия..

— Я не ставил тебе никаких условий, любимая. Да и зачем мне тебя переделывать, если больше всего я ценю твой свободолюбивый дух? Именно это меня в тебе и привлекает.

— А чего же тогда ты хотел?

— Я уже говорил тебе. Я хотел, чтобы ты стала моей женой, несмотря на то, что у нас с тобой разные судьбы, разное происхождение.

Диана замерла. Она неожиданно поняла, что так оно все и было на самом деле. Ее сердце, казалось, сейчас остановится.

— Ты хочешь сказать, что… что ты сделал мне предложение?

— Да. — Он приподнял ее лицо, так что теперь они смотрели друг другу в глаза. — А то, что ты сейчас мне сказала… — Энтони на мгновение умолк, переводя дыхание. — Ты меня правда любишь?

Диане на глаза навернулись слезы. Слезы счастья.

— Ты безмозглый и глупый, — мягко проговорила она. — Неужели ты так и не понял? Я не просто люблю тебя, я тебя обожаю. Но я не могла согласиться быть доброй, покорной и послушной коровой. Мне казалось, что ты хочешь именно этого.

Энтони радостно рассмеялся, сжимая Диану в объятиях.

— Коровой?! Что еще за идеи? Арабской лошадкой — это еще куда ни шло. Такой гордой, красивой и вольной. Но коровой?! Ни за что! — Он притянул ее к себе, поцеловал долгим горячим поцелуем и улыбнулся, глядя ей в глаза. — Ты согласна? Ты станешь миссис Энтони Кабрера Родригес?

— Я стану миссис Энтони Кабрера Родригес. Да, да, да!

— И будешь любить меня до гробовой доски?

— Только если ты пообещаешь мне то же самое.

— Да! Да, любовь моя! Я буду любить тебя до конца дней своих… только, пожалуйста, не превращайся в корову. Я этого не переживу.

Диана счастливо рассмеялась и обняла его.

— Я должна тебя предупредить, что нам надо придумать, как успокоить моих братьев. Они немного расстроились, узнав о том, что ты коварно меня соблазнил.

— Я объясню им, что мне просто некуда было деваться, что ты буквально силком затащила меня в постель.

Он опять поцеловал ее. Они долго еще целовались, пока губы у Дианы не распухли.

— Я знаю, что мы с тобой сделаем. Мы пойдем к твоим братьям и попытаемся их убедить, что я не злобный грабитель, который явился, чтобы прибрать к рукам их компанию. А потом мы назначим день нашей свадьбы. — Он подхватил Диану на руки. — Но сначала нам надо восполнить те недели и месяцы, которые мы потеряли. Надеюсь, мое предложение согласуется с твоими ожиданиями, моя любовь?

Диана ответила ему долгим страстным поцелуем.

Сквозь высокие окна особняка Сазерлендов струился мягкий утренний свет, разливаясь золотистым сиянием по белым стенам и ярким коврам.

Питер Сазерленд лежал у себя в кровати в комнате, которая в детстве принадлежала, ему, обнимая во сне любимую женщину. Она тихонько вздохнула и пододвинулась ближе к нему. Завиток ее ярко‑рыжих волос скользнул по его щеке.

Питер открыл глаза. Он лежал очень тихо, не шевелясь. Уже очень давно он не просыпался здесь, в этой комнате. Неожиданно нахлынули воспоминания. Он опять пережил чувства, которыми было заполнено его детство: подавляемый гнев, ощущение заброшенности, отчаяние… Как будто время повернуло вспять…

Но рядом была Кристина, он ощутил ее тепло, аромат ее кожи, и это вернуло его к реальности, прогнав неприятные воспоминания. Осторожно, чтобы не разбудить Кристину, он приподнялся на локте и посмотрел на нее.

Какая она красивая! Какая чудесная! И моя. Мой друг, мой партнер, моя возлюбленная… Моя жена. Она для него — все. Он уже не представлял себе жизни без нее, без ее нежности и ее страсти. И без ее бешеного темперамента.

— Доброе утро.

Кристина открыла глаза и улыбнулась ему. От этой улыбки у Питера перехватило дыхание. Сердце его переполнилось нежностью. Он обнял жену и крепко поцеловал.

Оторвался он от нее нескоро. Зеленые глаза Кристины горели, щеки пылали.

— Ух ты, — выдохнула она, прижимаясь к нему. — Неплохо у нас начинается день.

— Все‑таки лучше, чем звон будильника, Кристи, — продолжал Питер, — я тут подумал… Помнишь, этот проект, над которым я все размышляю в последнее время?

Кристина вздохнула, притворившись расстроенной.

— Именно так оно и происходит, когда вы женаты сто лет. Прекрасное утро, вы с мужем в постели, а он только и думает что о своих делах…

Питер рассмеялся и оборвал ее жарким настойчивым поцелуем.

— А что если нам переехать во Флориду и принять предложение этого Истербрука? — спросил он чуть погодя.

— Чтобы ты возглавил ту компанию? Но… но тогда тебе придется застрять там надолго, а ты никогда не умел долго усидеть на одном месте.

— Может быть, это не так уж и плохо — остепениться, осесть где‑нибудь. Выстроить дом, пустить корни… Прежде чем заводить семью, мужчина же должен где‑нибудь обосноваться, встать на ноги, верно?

— Чудесная мысль. — Голос Кристины сорвался.

Питер едва не подпрыгнул от радости.

— Ты правда так думаешь?

— Какой ты глупый! А что я еще могу думать? Я люблю тебя, Питер Сазерленд. Естественно, я хочу, чтобы у нас был свой дом и куча детишек.

Питер поцеловал жену. Сначала — нежно, потом — горячо и страстно.

— Я предлагаю начать реализацию нашего нового проекта прямо сейчас. Это насчет детишек. Есть возражения?

Кристина улыбнулась.

— Во всех учебниках по менеджменту пишут, что такая черта, как способность немедленно перейти от слов к делу, присуща всем первоклассным руководителям, в частности — главным управляющим компаний.

Питер рассмеялся и перешел от слов к делу. Если бы у него спросили, кто самый счастливый человек на свете, он бы без колебаний ответил: «Я».

Адам Сазерленд проснулся в своей бывшей детской, которую когда‑то воспринимал исключительно как тюремную камеру. Повернувшись к жене, он обнаружил, что ее рядом нет, и тут же принялся тревожно оглядывать комнату. Сердце бешено заколотилось, едва не выпрыгивая из груди. И тут он увидел ее. Она стояла у окна в его старом махровом халате. Длинные волосы ниспадали на плечи, точно черный шелк.

Он отбросил одеяло и поднялся с кровати. Лорен повернулась к мужу, и ее лицо озарилось счастливой улыбкой.

— Доброе утро. Прости, что разбудила.