Звезда в тумане - Виктория Токарева

Появление врача – что это? Совпадение?

Да. Обычное совпадение. Просто вечером к врачу пришли друзья, жена не захотела возиться у плиты, и они решили поужинать в загородном ресторане.

Федерико вернулся к нам через десять минут. Он не просто вернулся. Он любил нас в десять раз больше, чем до страха. Его поезд снова шел и весело стучал колесами, а впереди еще много вокзалов, один прекраснее другого. И он был очень этому рад.

– Ты что-то хотела мне рассказать, – вспомнил Федерико.

– Нет. Ничего.

Я поняла: раз идея не прозвучала, значит, она и не должна быть выслушана. Я фаталист.

– Все-таки здесь холодно, – замечает Федерико. – Давайте перейдем под крышу.

Мы уходим с террасы в здание ресторана. Садимся за столик.

Я замечаю, что посетители мало-помалу тоже тихо перемещаются в закрытый зал. Итальянцы любят своего великого современника и хотят находиться с ним на одном пространстве.

Напротив нас молодая женщина кормит ребенка из ложки. Ребенок протестует и зычно вопит.

Федерико это не мешает. Он ласково смотрит на ребенка, на мать, что-то у нее спрашивает. Молодая женщина приближается к нам с ребенком на руках. Мадонна. Лицо Федерико, обращенное к женщине, светлеет и молодеет. Он влюбляется прямо у нас на глазах.

Только что помирал на глазах, уже влюбился.

Мадонна отошла. Федерико тут же ее забыл по принципу: с глаз долой – из сердца вон. Поднялся и пошел звонить. Он бросил нас всех и пошел звонить своей Джульетте.

Подошли три кошки. Мы с Клаудией стали молча скармливать им остатки еды.

– А у Федерико была когда-нибудь роковая любовь? – спросила я.

– Все его любви роковые. Но контролируемые.

Кошки ждали еду, подняв мордочки. Одна из них была длинноносая.

Первый раз в жизни я видела длинноносую кошку.

На другой день вернулся Валерио Беттони и тут же захотел меня повидать. Ему было интересно узнать: как движутся дела с Федерико Феллини. Сумела я его уговорить?

Валерио ждал нас в своем кабинете. Над его столом в тяжелой старинной раме портрет прадеда Беттони: бравые усы стрелами, в светлых прямых глазах выражение запрятанной усмешки. Черный узкий сюртучок тех времен. Девятнадцатый век.

Прадеду лет сорок, но выглядит старше.

Двадцатый век сильно помолодел. Валерио тоже в районе сорока, но выглядит моложе. Красив. Как две капли воды похож на своего предка: те же самые прямые синие глаза с усмешкой, усы другие. Современные. Рубашка расстегнута до третьей пуговицы. Совершенно без комплексов, но не наглый. Полноценный, уверенный в себе человек.

– Как ваши дела? – спросил Валерио.

– А ваши?

Он слегка удивился вопросу.

– Но работа с Федерико – это ваши дела, а не мои.

– Он будет делать кино о России? – прямо спросил Валерио.

– Думаю, нет, – прямо ответила я.

– Почему?

– Снимать то, чего не знаешь… Зачем ему это нужно?

– Он говорит то же самое, этими же словами, – задумчиво подтвердил Валерио. – Но независимо от того, как сложатся дела с Феллини, мы хотим иметь с вами дело.

– Прошу больше гениев не предлагать. Найдите мне нормального халтурщика.

Валерио обозначил усмешку и еще больше стал похож на своего предка.

– Какой вы хотите получить гонорар? – Он посмотрел на меня своим синим взором.

– За что? – не поняла я.

– Вы приехали в Рим. Отвлеклись от своей работы, ваш день наверняка стоит дорого.

Я приехала в Рим, жила на море, двадцать часов беседовала с самым интересным человеком мира. И еще должна за это деньги получить?

Я растерянно посмотрела на Клаудию. Та сидела с непроницаемым видом.

Деловые люди ценят время других людей. Знал бы Валерио, от чего я отвлеклась. От забора, двух шабашников и трех дворняжек.

– Не стесняйтесь, – подбодрил Валерио. – Я вас слушаю.

– А я вас.

Вошел американец – высокий, в светлом. Какой-то неубедительный. Валерио представил нас друг другу.

– Только я вас очень прошу: ни моря, ни луны. И актеров не много: человек пять-шесть. Да?

Я ничего не поняла.

– Он финансирует фильмы Федерико, – шепотом объявила Клаудиа.

Американец решил сэкономить на декорациях, на актерах и приглашает меня в сообщники.

– Вы знаете фильм «Пароход идет»? – спросил американец.

– Конечно.

– Океан пришлось строить в декорациях.

– Как? – ахнула я.

– Так. Знаете, сколько денег ушло?

Я растерянно посмотрела на Валерио.

– Да, да… – покивал Валерио. – Да, строили. Да, ушло. Маэстро себе позволяет. И мы ему позволяем.

– Хорошо, – пообещала я американцу. – Я прослежу. За отдельные деньги.

– Конечно, конечно, – обрадовался американец.

Он уже посчитал, сколько он мне заплатит и сколько сэкономит. Он заплатит сотни, а сэкономит миллионы. Прекрасная сделка.

Я выждала паузу и сказала:

– Мы не работаем с Федерико. Вы рано ко мне обратились.

– Но есть другие идеи, – вставил Валерио.

– Меня интересует сейчас только то, что связано с Феллини.

Значит, сама по себе я американцу неинтересна. Только в комплекте с Феллини. Это понятно, но зачем говорить об этом вслух. А воспитание на что? Вульгарный тип.

– Вы еще будете встречаться с Феллини? – озабоченно спросил американец.

– Сегодня вечером, – ответила Клаудиа. – Прощальный ужин.

– Я хотел бы знать, что вам скажет Феллини вечером, – сказал американец.

«Много будешь знать, скоро состаришься», – подумала я, но в отличие от американца вслух ничего не сказала.

Американец общался со мной так, будто я пришла в этот мир вообще безо всякого поручения и должна выполнять его личные заказы: проследить, передать… Он делал меня СВОИМ человеком в стане Федерико. Идиот.

– Не хотите говорить, – задумчиво ответил Валерио.

– О чем? – не поняла я.

– О гонораре.

Сюзанна, Клаудиа, море, Федерико – мои «Римские каникулы». За это можно приплатить самой. Но за общение с американцем пусть платят.

– Мы оставим вам счет, – выручила Клаудиа. – И вы пришлете, сколько найдете нужным.

– О’кей! – согласился Валерио.

Они заговорили между собой по-английски. Американец сидел нога на ногу и кого-то мучительно напоминал. Кого? Вспомнила! Водопроводчика Кольку из нашего ЖЭКа. Он ходит в ватнике и всегда пьяный. Но лицо и фигура – эти же самые. Если Кольку отмыть, нарядить в белый костюм и научить по-английски – не отличишь.