Приглашение - Джуд Деверо

— У тебя все в порядке? — Терри задала этот вопрос так, как будто она спрашивала Джеки, рада ли она получить пару миллионов долларов.

Джеки отказалась говорить о том, что она делает.

— Хорошо, — отвечала она Терри. — Да, я встречусь с Эдвардом в «Коесеветри», самом лучшем ресторане Чендлера, в восемь вечера сегодня.

— Ах да, Джеки, — сказала Терри, — надень это свое бежевое шелковое платье. То, с золотыми пуговицами.

— А я думала надеть комбинезон, который надеваю для работы в самолете, — насмешливо протянула Джеки. Она сыта по горло теми, кто считает, что она не знает, как себя вести, как одеваться и как распоряжаться собственной жизнью. Тут же она почувствовала себя виноватой, что разговаривает с Терри так язвительно. — Я там буду и постараюсь выглядеть респектабельно.

— Ну хорошо, — сказала нерешительно Терри, сознавая, что снова она что-то сделала не так. Но в то же время она чувствовала — цель оправдывает средства, потому что была уверена, что Джеки и Эдвард отлично подойдут друг другу и влюбятся немедленно. И когда-нибудь Джеки еще будет ей благодарна за это знакомство.

Опустив трубку, Джеки взглянула на Вильяма, на его лицо, закрытое газетой.

— У меня встреча сегодня вечером, — сказала она, и ей казалось, что сердце у нее стучало прямо в горле. Очень глупо, но она вдруг представила Вильяма, отбрасывающего газету в сторону, обнимающего ее и говорящего ей, что она не должна идти на свидание с другим мужчиной.

Но ничего подобного не произошло. На самом деле Вильям сделал какое-то замечание, не имеющее значения, так что Джеки, опустив плечи, поплелась из комнаты. Ей не привелось увидеть, как Вильям смял в ком газетные страницы и как швырнул этот ком в камин с такой силой, что подвинул большое полено. Это полено вывернуло ближнее полено на пол, так что он чуть не сжег коврик при камине. Джеки не привелось увидеть, как пламя на прикаминном коврике, на полу, и на ковре, и на четырех журналах Вильям затаптывал с такой яростью, что менее прочный пол просто провалился бы. Через час или позже, когда она вернулась одетая, Вильям все еще спокойно читал газету, как будто уход Джеки на свидание не имел для него никакого значения.

Джеки должна была отметить, что, если судить только по внешнему виду, в Эдварде Брауне было все, что только может пожелать женщина: высокий, мускулистый, широкоплечий, узкобедрый. Небольшие запасы жира на нем позволяли женщине догадываться, что он будет радоваться вкусной пище. У него были темные волосы, только на висках чуть-чуть с сединой, и чудесные карие глаза. Хотя он был очень красив, в нем было спокойствие, говорившее, что сам он не представляет, как привлекателен.

«Неудивительно, что женщины Чендлера по нему убиваются», — подумала Джеки.

— Мисс О'Нейл, — сказал он, протягивая руку. — Не могу выразить, как мне приятно, что вы приняли мое приглашение. Я ваш многолетний поклонник.

— Я надеюсь, что не так уж много лет, — ответила она, сверкнув глазами, чем озадачила его: видимо, он не понял ее юмора.

Любезно, с хорошими манерами, которые у него, возможно, были от рождения, он подвинул ей стул. Когда они смотрели меню, воцарилось длительное, почти неловкое молчание. Затем Эдвард со знанием дела заказал бутылку французского вина. Когда был сделан заказ, Джеки еле удержалась, чтобы не посмотреть на часы. Кажется, вечер будет очень длинным. Она надеялась, что Вильяму интересно, где она и что делает. Она напомнила себе, что не имеет значения, что думает и что делает малыш Вилли Монтгомери. Это преходящая часть ее жизни.

— Весь ритуал такого свидания немного угнетает, вы согласны? — заметил Эдвард, глядя на нее через свет свечей в подсвечнике. — Это заставляет пару обыкновенных людей нервничать и сомневаться. Да и ставит их в невероятную ситуацию, заставляя отыскивать друг в друге хорошие качества.

Джеки засмеялась.

— Да, мне тоже это кажется ужасным. Его глаза блеснули.

— Вам обо мне так же много рассказывала Терри, как и мне о вас?

На это Джеки расхохоталась. ФБР сколько не знает об уголовниках, столько Терри по телефону рассказала об Эдварде Брауне. Она много раз подчеркивала, как Эдвард интересуется Джеки.

— Я думаю, что он влюблен в тебя с давних времен, — говорила Терри. — Он о тебе много знает и задавал мне тысячи вопросов.

— И не сомневаюсь, что ты меня прямо святой изобразила, — отвечала Джеки.

— Ты разве ждала, что я буду ему говорить о твоих недостатках? — спросила Терри, а потом, глубоко вздохнув, добавила:

— Он любит разглядывать мой альбом, посвященный тебе.

Так что сейчас Джеки было интересно знать точно, что рассказывала Терри этому человеку.

— Да, Терри говорила о вас беспрестанно. Единственное, что она упустила, есть ли на вас татуировка. Снова Эдвард был обескуражен.

— Нет, нет ни одной, — ответил он серьезно. — А, я понял. Вы подумали так потому, что я служил во флоте.

Джеки ни о чем таком не думала, а только хотела внести каплю легкомысленности в эту ситуацию, но ее не поняли. От объяснения ее удержало появление салатов.

— Думаю, мы можем немножко поговорить о том, как жили прежде, — сказал он:

— Конечно, вам это проще, вы ведь всемирно известны.

Джеки ненавидела, когда люди так говорили. Это звучало так, как будто ей не нужно ничего, что есть у других людей: любви, дружбы и тепла.

Какое-то время Эдвард занимался салатом, а Джеки наблюдала за ним. Она его вообще не знала и приняла его предложение отчасти в пику, но когда глядела на него, то размышляла: этот тип мужчины, за которого я должна выходить замуж. Этот мужчина без недостатков: хороший возраст, происхождение, образование. Это человек, которого она может показать всем, и каждый скажет: «Какой прекрасный человек ваш муж!»

— Вы потеряли мужа тогда же, когда и я овдовел? — спросил он сочувственно, так сочувственно, как Джеки еще не слышала.

Его вопрос шел от самого сердца, и Джеки также ответила:

— Да, — ожидая, что он скажет еще. «Вокруг него сделалось печально, романтично», — подумала она, понимая, почему Терри и другие женщины так сильно хотят, чтобы он женился.

— Вы знаете, что самое главное в моей потере? — Когда она кивнула, он продолжил:

— Я потерял того, кто меня знал. Мы с женой прожили много лет вместе, и она только раз взглянет на меня и скажет: «У тебя болит голова». Каждый год на Рождество наши взрослые дети дарили мне комнатные тапочки и галстуки, а моя жена — маленькие корабли в бутылках или вырезанные из слоновой кости силуэты кораблей, потому что только она знала о моей мечте — кругосветном путешествии, когда я уйду от дел. Она покупала мне всю одежду точно по моему вкусу. Готовила именно то, что я люблю. Много лет, прожитые вместе, позволили нам достичь этой степени комфорта, и вот все это я потерял.