Три билета в Париж - Мария Жукова-Гладкова

Александра со Светланой заставили Ольгу отрепетировать речь, которую она произнесет завтра перед Тучкой. Потом Александра вдруг задумалась.

– Ты чего? – спросила Светлана.

– Компромат на Тучку, конечно, хорошо иметь. Но, по-моему, Ольге и так нечего бояться. Если она, конечно, не убивала Генералова.

Александра сурово посмотрела на подругу. Та поклялась здоровьем родителей.

– Есть же эксперты в милиции. Они определят, что она просто склонялась над трупом… Потом набежал спецназ, потом она сидела два дня в погребе… мы выступим свидетельницами. Банкир с Горынычем тоже могут.

– Вряд ли, – заметила Светлана. – И еще надо объяснять, как мы все попали в банкирский особняк. Что ты скажешь милиции?

– Ну… нас пригласили. Пьянчугин знал нас как учительниц, работающих у его жены. Мы все – незамужние, свободные. Взяли и поехали. Это-то как раз не проблема. А почему сразу же в милицию не пришли – скажем: испугались. Главное, что Ольге-то ничего приписать не могут. Кто может выступить свидетелем, что убивала она? Тучка скажет, как под кустом сидела?

– Но фотографии могут попасть и не в милицию. А это гораздо серьезнее, – заметила Светлана. – Тем структурам никакие доказательства не нужны. Есть коза отпущения – расплачивайся. Нам нужно разобраться в ситуации. Выяснить, какие там у всех отношения были или есть. Как они сбывали продукцию, шантажировали кого-то, не шантажировали. У нас же есть пленки. Некоторых людей мы узнали.

– Ты что, предлагаешь прямо пойти к кому-то из записанных в пикантных ситуациях и спросить: «Вас шантажировали? Кто? Что хотели?» Ты сдурела, Светка!

– Ты, Саша, можешь предложить что-то другое? Давай просмотрим все пленки. Найдем… самого приличного. Или… Выпишем все фамилии – тех, кого узнаем. Расспросим про них твою маму, Ольгиных родителей, мою соседку бабу Варю, других учителей в школе. И найдется среди них кто-то приличный! Мало ли, что к девочкам ходит. Организм требует, а жена, например, не дает. Или дает только после покупки очередной шубы. А к девочке и дешевле сходить, и секс более качественный, и тело молодое. Нам в ближайшие дни нужно просто сесть и просмотреть все кассеты, потом заняться расспросами.

– Света права, – пропищала Ольга.

Александра со Светланой повернулись к ней.

– А ты все нам рассказала, подруга? – прищурилась Света. – Ничего не утаила?

– Что вы еще хотите знать?

– Кто был на похоронах? – спросила Александра. – Пьянчугин? Горыныч? Слава?

– Пьянчугин с Горынычем были, речи произносили. Горыныч самую длинную и самую зажигательную. Но он же политик. Славы не было. Однополчане были или… Я не знаю, как их назвать. Ну, те, с кем Генералов в училище учился или служил вместе. Он, оказывается, в Афганистане служил, а потом в какой-то арабской стране. Там даже два араба были, или очень похожие на них. Они на меня смотрели. Но арабы ведь любят светлокожих блондинок. Я их взглядов испугалась и стала пробираться к выходу. И тогда меня Тучка как раз и заловила.

– Нам только еще арабов не хватало для полного счастья, – буркнула себе под нос Светлана. – Они с тобой заговаривали? Приставали?

– На похоронах?!

– Ты отвечай, что спрашивают!

– Нет, только смотрели.

– Может, в самом деле только смотрели? – высказала предположение Александра. – Там-то девок молодых, наверное, мало было. Генералову-то сколько лет? И арабы в самом деле блондинок любят…

– Допустим, – согласилась Света. – Еще что скажешь, драгоценная наша Оленька? Что у Генералова за жена?

Ольга пожала плечами.

– Обычная. Простая тетка. А… старший сын у него в Англии учится. Это прощающиеся говорили. Что он не смог приехать на похороны отца.

– Так… Неплохо живут у нас полковники разваливающейся армии, – заметила Светлана. – Еще что интересного народ говорил?

– Вспомнила! – воскликнула Ольга. – Это они все говорили! Ну… многие. Однополчане или эти… военные в смысле. Удивлялись.

– Чему?! – взревели Александра со Светланой, которых Ольга в последнее время часто выводила из себя.

– У него на обеих руках не оказалось пальцев.

– Всех? – спросила Светлана.

– Двух. Указательных. А жена утверждала – как говорили, – что в последний раз видела мужа со всеми пальцами. Значит, его пытали или… Но я ведь тоже видела его с пальцами! А потом в доме… Когда вы меня спасли… Тогда же только одного не было! А теперь двух! Девчонки, куда же они делись и зачем кому-то могли понадобиться?! Это все на похоронах обсуждали.

– Для отпечатков, – сказала Александра. – Зачем же еще?

– Но кому нужны его отпечатки пальцев?! – закричала Светлана.

Александра пожала плечами. Ольга сидела с открытым ртом.

За три месяца до описываемых событий.

Женщина усиленно работала с Сергеем, как и собиралась. Она капала и капала ему на мозги – очень осторожно, по капельке.

Потом, когда парень, по ее мнению, был готов, спросила:

– Ты знаешь, кто убил твоего отчима?

Сергей не знал, но очень хотел узнать.

Она сказала.

– Не может быть! Я не верю!

– Может, – сказала она жестко. – Еще как может. Ты знаешь, чем занимался твой отчим?

– Торговал металлом, – как само собой разумеющееся ответил Сергей.

– Не только, – ответила женщина жестко. – Он также торговал и оружием. Металл был прикрытием. А ты знаешь – или по крайней мере должен понимать, – какая идет борьба на рынке торговли оружием.

– Не верю, – сказал Сергей, но уже менее эмоционально и гораздо менее уверенно.

– А ты подумай, Сережа, – продолжала женщина вкрадчиво. – Подумай.

Во время следующей встречи она представила кое-какие доказательства – умело сфабрикованные. Но она была мастерица обманывать, а тут еще и готовилась заранее.

А уж когда доказательства представляются мужчине после бурной любви… Как он мог не поверить? И зачем ей врать? Сергей не видел причины.

* * *

Вася смотрел, как училка ходит вдоль доски, и опять не слышал ни слова из того, что она говорила. Он только думал: «Когда же? Когда?»

Потом она оказалась рядом с его партой и орала на него истошным голосом.

Почему она на него орет?

Она потребовала дневник.

Вася решил, что это прикрытие. Она ему в дневнике напишет о месте и времени встречи. Он протянул ей дневник с улыбкой, которую считал сексуальной.

А она снова заорала. Ей почему-то не понравилась его улыбка.