Полынь и мёд - Лина Манило

У меня были мужчины, и секс был, но ни один из них не поселялся в моих мыслях настолько стремительно. Никогда я не горела изнутри только от звука мужского голоса.

Делаю воду прохладнее, пока она не становится практически ледяной, но даже это не способно остудить тот пожар, что разгорается в моей крови. С ума сойти можно. И ведь мы только пару раз поцеловались, а я, кажется, потеряла голову окончательно и бесповоротно. Но я готова пожертвовать даже головой, если фантазии окажутся хотя бы немного похожими на реальность.

Когда я всё-таки выбираюсь из душа на ватных ногах, времени до встречи остаётся так мало, что я надеваю первое попавшееся платье, накидываю светло-серый плащ, расчёсываю ещё слегка влажные волосы и, всунув наспех ноги в светлые ботильоны, выбегаю из номера.

– Ко мне спешишь? – ловит меня Литвинов за руку, а я утыкаюсь носом в его грудь, боясь поднять глаза.

Уверена, стоит ему увидеть моё лицо, слегка мутный от желания взгляд, сразу всё поймёт. Обо всём догадается, а я сгорю со стыда.

– Я пунктуальная, – пожимаю плечами и радуюсь, что голос мой звучит твёрдо.

– Ты красивая, – парирует и поддевает пальцем мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.

А они чёрные и такие красивые, что я зависаю во времени и пространстве, ловя в них своё отражение.

– Пойдём гулять? – интересуется и целует меня в макушку. Такое простое действие, а у меня от него поджилки трясутся. – И сегодня ни слова о работе. Ни единого. Сегодня мы просто мужчина и женщина. Договорились?

Я только киваю, потому что это всё кажется таким милым, что могу разрыдаться в любой момент.

Когда мы спускаемся вниз, в холле лишь портье за стойкой и миловидная женщина с маленьким ребёнком, крепко ухватившимся за её руку. Мальчику не больше трёх и он озирается вокруг, наблюдая за огромным миром карими глазёнками.

– Куда мы? – спрашиваю, но Рома молчит, и только хитрая улыбка на идеальных губах выдаёт его с головой.

И я больше не пытаюсь что-то выпытать. Просто иду следом и держу его крепко за руку, словно без этого мужчины потеряю всякие ориентиры.

Мы выходим из холла, минуем невысокое здание и, завернув за угол, попадаем на узкую аллею, по обе стороны которой растут стремительно зеленеющие деревья. Вечер тёплый, несмотря на апрель, и я вдыхаю полной грудью ароматы моря. Наслаждаюсь моментом, и ощущение, что могу взлететь, расправив крылья, возвращается с новой силой.

– Ух ты, – только и могу произнести, когда мы оказываемся в уютной беседке, в центре которой накрыт стол.

В центре бутылка вина и какие-то закуски на белоснежных тарелках. И цветы. Букет магнолий в красивой вазе, а аромат такой, что голова кругом.

– Нравится? – Рома становится за моей спиной, кладёт голову мне на плечо, а неугомонные руки смыкаются на моём животе. – Я старался.

– Ты ещё спрашиваешь? Конечно, нравится. Это…

– Романтично? – подсказывает и издаёт тихий смешок. – Мне захотелось, чтобы этот вечер тебе запомнился. И не только вечер, но об этом позже.

Подтекст в его словах заставляет снова покраснеть, а в горле першит. Откашливаюсь, маскируя смущение, но Рома слишком хорошо всё понимает: целует меня в изгиб шеи, и тысячи – нет, миллионы – мурашек пляшут ритуальный танец вожделения на моей коже.

Когда Рома помогает мне сесть на деревянную лавочку и наливает мне бокал вина, я тянусь к нему и осушаю одним глотком наполовину. Господи, почему так жарко-то? Точно, температура.

Рома следит за мной и тихо смеётся, но подливать вина не торопится.

– Нет уж, пьяная ты, возможно, очень смешная, но мы хотели поговорить.

– Да, поговорить, – машинально повторяю, следя, как Рома кладёт мне на тарелку какой-то салат. Наверное, замечательный, но в горле пересохло настолько, что я вряд ли сейчас способна различать оттенки вкуса. Даже вино водой показалось.

– Самое важное – это твоя сестра. – При этих словах Рома мрачнеет и подаётся вперёд, впиваясь в меня внимательным взглядом.

– Да… это важно.

– Я хочу тебе сказать только одно: если бы она мне нравилась хоть как-то, я бы месяц не игнорил её ужимки и прыжки.

– Понимаю… но она в тебя влюблена, как кошка. Она же потащила меня тогда с собой, чтобы тебя показать.

– Показала? – усмехается, а я отрицательно качаю головой.

– Ты сам показался. В раздевалке.

– Какой я шустрый, однако, – смеётся и откидывается на спинку лавки, продолжая сверлить меня взглядом.

– Скажи… а если бы ты знал, что я – её сестра…

– Я бы всё равно подошёл к тебе. Неужели ты ещё не поняла, что я не отступаю? Никогда.

Его слова звучат так искренне, что я верю: Рома именно так бы и поступил. И ничего бы его не остановило.

– Знаешь, она так пугающе влюблена… так изменилась. Я не знаю, как это всё разрулить. И мне больно, потому что виновата. Понимаешь? Без вины, но виновата.

Я тараторю, запивая слова остатками вина, но даже оно не способно смыть всю горечь с моего сердца. Она привкусом полыни на губах, и как не облизывай – не поможет.

– Ты-то почему? – удивляется и делает глоток вина. Словно паузу берёт. – Ладно бы я. Не рассмотрел твою сестру, не оценил, влез в ваши отношения, испортил их. Я же испортил?

– Увы.

– Но мне не стыдно. Веришь? Ни капельки. Мне нравишься ты, очень нравишься. Я думаю постоянно о тебе, фантазии эти чёртовы, от которых с ума схожу. Я в ду́ше дрочу, представляешь? Оцени масштаб катастрофы!

– Пошляк, – смеюсь и закрываю лицо ладонями, чтобы он не увидел, насколько я покраснела. Потому что я делала ведь тоже самое.

Но мысль, что мы могли делать это одновременно заводит так, что я уже почти не могу бороться с волнами возбуждения.

И вдруг я понимаю, что не хочу отказываться от него, потому что Свете так хочется. Я и так слишком многим уже пожертвовала. Не хочу ещё и Ромой. И пусть у нас с ним, возможно, ничего не сложится – это жизнь, но я имею право быть счастливой.

– Хочешь, я поговорю с ней? Объясню всё. Поверь, я умею очерчивать границы. Сразу разлюбит.

– Нет, не надо. Она успокоится.

– Думаешь? – в голосе сомнение, а я киваю, хотя вовсе не уверена в своих словах. – Как хочешь.

– У меня ещё есть вопрос… важный.

Рома разводит руки, показывая, что открыт любым вопросам, и я решаюсь:

– Я понимаю, что ты можешь и соврать, но у меня просто принципы и вообще… у тебя есть кто-то? Ну, постоянная женщина, любовница…

Господи, какая я дура? Это же надо было. Чёрт, опозорилась.

Я снова отворачиваюсь, а Рома поднимается со своего места и быстро огибает стол.