Звездная кровь - Дин Кунц

Еще через двадцать футов туннель закончился, упершись в глухую металлическую стену, похожую на ту, которую Тимоти увидел, когда впервые подобрался к космическому кораблю снаружи. Он поискал дверь, но таковой не нашлось. Тимоти понимал, что еще не успел сделать полный круг, хотя расстояние отсюда до люка, сквозь который он проник в звездолет, составляло добрые двести футов. С одной стороны, ему так нигде и не попались ни контрольный пульт, ни центр слежения. Конечно, с учетом психотехнических способностей пришельцев и то, и другое могло оказаться сведено к минимуму, но не отсутствовали же они вовсе! Да и в каютах экипажа, мимо которых он успел проследовать до сих пор, спальных мест хватило бы лишь для двух дюжин инопланетян. Двух дюжин. Учитывая микроминиатюризацию, нашедшую такое широкое применение во всех системах космического корабля, было бы просто глупо строить такой огромный звездолет в расчете на столь малое число астронавтов. В одном только “кинотеатре” их могла разместиться добрая сотня. Так что, хотя все и выглядело так, будто он уперся в тупик, на самом деле это был никакой не тупик. Это был барьер, преграда, ложный конец, призванный отпугнуть любого, кто пожелал бы проникнуть в самое сердце корабля.

Гангстеры, судя по всему, пришли к аналогичным выводам: они предприняли несколько попыток пробиться через барьер, преграждавший им доступ ко всем чудесам, которые наверняка еще должны были найтись на космическом корабле. Мощная электродрель валялась здесь на полу, рядом с нею — несколько сломанных сверл. Тимоти увидел, техники Братства воспользовались и промышленным алмазом, но толку от него оказалось не больше-, чем от сверл из легированной стали. Здесь же находился и робот, используемый на тяжелых работах, ручные механизмы которого сейчас бессильно болтались. Должно быть, робот применил максимальное или даже запредельное усилие — и сверло сломалось, причем сила противодействия была такова, что она испортила и надежный ручной механизм умной машины. Второго робота, который вместо обычной дрели использовал лазерную, буквально разорвало на части размером не больше человеческой ладони каждая и раскидало по всему коридору, а это означало, что в результате чрезмерных усилий энергия лазера, не нашедшая выхода, привела к мощному взрыву.

Но на стене от всех этих стараний не появилось и царапины. Как будто о нее билась не совершенная человеческая техника, а жалкая мошкара. С нею ровным счетом ничего не произошло.

Но у гангстеров не было и в помине той техники, которой обладал Тимоти, — не было мысленных пальцев, умеющих впиваться, отрывать и раздирать на куски.

И вот он применил эти не существующие в природе пальцы с тою же непринужденностью, с какой он совсем недавно пользовался механическими руками. Протиснул их в зазоры между молекулами безукоризненно гладкой металлической стены.

Удостоверившись в том, что он сумел правильно определить атомарное строение вещества, с которым имел дело, Тимоти перепрограммировал решетки молекул с тем, чтобы возникшее перед ним с виду непреодолимое препятствие просто-напросто рассыпалось во прах.

И вдруг произошел взрыв — но взорвалась не стена, взорвалось его собственное тело, взорвалось, превратившись в ослепительный шар белого пламени, а затем разлетевшись на тысячи сочащихся кровью лоскутьев...

На него нахлынула тьма, нахлынула, поглощая малейшие признаки света, малейшие признаки жизни.

Возникло ощущение падения и осознание того, что этому падению никогда не будет конца. В бездне, в которую он проваливался, не было дна, ибо название этой бездны — вечность.

Он попробовал дышать, но здесь не было воздуха. Точно так же, как не было звука, света, красок, запахов или осязательных ощущений. А было только ничто. Сплошное ничто...

Затем он собрал разорванные части себя воедино, оперся на мысленные ноги, оттолкнулся от стены. Свернул за угол, изрядно стукнувшись головой обо что-то твердое. Боль, испытанная при ударе, обрадовала его, потому что она служила доказательством того, что он все еще жив и его тело функционирует. Он посмотрел на себя, удивляясь тому, что способен видеть, и обнаружил, что остался точно таким же, как прежде. Чудовищный нырок в смерть, столь непостижимо реальный, что он просто не мог оказаться иллюзией, тем не менее, судя по всему, оказался именно иллюзией.

Его подмывало ощупать себя мысленными руками — и он испустил вздох облегчения, обнаружив, что его жалкое тело мутанта ничуть не пострадало. Он любил жизнь, невзирая на все страдания, которые ему доводилось претерпевать, и на все ограничения, обусловленные его уродством. Но сейчас, пережив смертный миг, испытав микросекундный спазм, растянувшийся, казалось, на целую вечность, без оглядки на реальное время, он почувствовал, что дорожит жизнью сильнее, чем когда-либо.

Теперь Тимоти понял, почему в своих попытках преодолеть барьер гангстеры прибегли к помощи роботов. Импульсы умирания, исходящие от металлической стены всякий раз, когда к ней прикасаешься, должны были свести с ума человека из плоти и крови.

Обеспечивая неприкосновенность своего жилища, пришельцы со звезд вмонтировали в стену своего рода сигнальную систему. Или, скорее, речь должна идти не о сигнальной системе, а о предупредительной. Причем предупреждение было адресовано, разумеется, не исконным обитателям корабля, а нежеланным гостям, которым вздумалось бы потревожить их покой. Это была демонстрация мощи пришельцев. В стене имелся своего рода передатчик, нацеленный на подсознание бесцеремонного гостя; как только целостности и неприкосновенности стены возникала угроза, передатчик нащупывал в мозгу у “взломщика” центры страха и активизировал самый главный из них — страх смерти.

Во всем этом малоприятном происшествии имелась лишь одна положительная сторона: теперь Тимоти знал, что пришельцы, пусть и прибывшие из другого и не похожего на Землю мира, обладали фундаментальными страхами, сходными с человеческими. Если, конечно, в представителях разных рас этот передатчик не будил принципиально разные страхи. Откуда же знать, что именно может показаться самым страшным представителю другой цивилизации, пришельцу с другой планеты?

Оптимизм Тимоти, связанный с неожиданно открывшимся сходством между землянами и пришельцами, уменьшился, когда он подумал о том, что сигнально-предупредительная система могла быть встроена инопланетянами в металлическую стену уже после того, как им удалось проанализировать человеческий мозг. Да ведь и впрямь сравнение в муках обретающего себя человеческого интеллекта с разумом тех, кто с легкостью путешествует из одного созвездия в другое, было равнозначно сравнению мыслительных возможностей среднего человека с разумом самого Тимоти — причем взятым в его нынешнем состоянии, когда его психотехнические способности раскрылись в полной мере. Что ж, почти наверняка именно так все и было. Они вмонтировали предупреждающую систему, предварительно изучив человеческий мозг. Но когда это произошло? Десять лет назад? Сто лет назад? Десять тысяч лет назад?

Он еще раз прикоснулся к металлической поверхности стены мысленными пальцами, вливая в молекулы, ее образующие, свою силу.