Скверная жизнь дракона. Книга вторая - Александр Костенко

покажу, потому что сезон охоты откроется ближе к осени. Понял? — Забрим закивал головой, но его так и переполняло желание поскорее узнать о ком шла речь.

Я продолжил рассказывать о наших дальнейших действиях: после экскурсии к животному мы вернёмся к порче, там ещё немного поупражняемся, уйдём на ночлег, утром встанем рано и до обеда пробудем на лугу. А уже потом немедленно отправимся в город. Мужик должен будет ждать нас на том же месте к обеду, но подождёт до вечера — всё же ему следует отработать те золотые. Парни тут же согласились с моим предложением и даже не стали препираться. Они понимали, что я и так сильно рискую, пренебрегая просьбой церковников.

Дальше мы шли молча, стараясь не останавливаться и лишь дважды нам пришлось вставать посреди леса. В первый раз, когда Лудик угадил ногой по щиколотку в грязное месиво и разразился гневной тирадой. Вытащив насквозь промокшую конечность и отряхнув обувь от прилипшей грязи, он ещё долго ругался, поправляя чёлку после каждого бранного слова. Во второй раз ситуация повторилась, но по лесу прокатилась возмущение из хриплой глотки.

На осквернённый луг мы вышли внезапно, как это и бывает с порченым местом. Лес как отвесная стена просто кончился, обрубил сам себя, не желая соприкасаться с чем-то мерзким. Позади нас хор мелодий весеннего леса сливался в один поток — а впереди лишь ветра колыхал пожухлую траву.

— Вот и скверна, познакомьтесь, — я показал на открытое место. Парни всё ещё стояли рядом с деревьями и не понимали, где начиналась порченая зона. — Не бойтесь, подходите: мы ещё не на территории скверны. До неё метров сто.

— То есть… сто метров? — хриплый голос нарушил стоявшую несколько секунд тишину.

— Я не буду вдаваться в глубокие подробности, которые вам сейчас вообще ни к чему, а попробую объяснить проще. Вот у каждого порченого места есть своя, назовём это — силой искажения. И есть, собственно, мощь искажения. Сила и мощь для скверны — это разные вещи. Есть ещё энергия порченого места, но это немного другое.

— А, где сами монстры? Я не вижу их! — от возбуждения Забрим взглядом то и дело перебегал от одного края луга к другому.

— Видимая погань появится ближе к лету, когда теплее станет. Сейчас здесь только одно из подземных порождений. И то, придётся сначала поискать проснувшиеся участки.

— А что за сила у скверны? — поинтересовался Лудик.

— Скажем так — это способности скверны искажать природу, животных, разумных и вообще всё, что в неё попадает. Одни места способны породить совершенно новых причудливых тварей, а другие лишь исказят уже существующие.

— То есть, совершенно новые?

— Представь себе рысь с шестью лапами, у которой рот находится не на морде, а на спине. И эта кошка ловит жертву с помощью щупальца в пятьдесят метров длиной, которым выстреливает изо лба, обвивает добычу и отправляет в рот. Мне кажется, или в природе подобных существ не встретить?

— Мы тут таких не увидим? — эльф выглядел не на шутку перепуганным.

— Нет, это слабое по силе место.

— Мощь тогда… это что?

— Время, которое требуется порченому месту для того, чтобы восстановиться до первоначального состояния. Этот луг довольно немощен, поэтому восстанавливается за две недели.

Осквернённый луг представлял собой некое подобие трилистника, и на верхнюю часть правого листочка мы наконец-то пришли. И я сразу отправил парней в лес, найти себе по толстой и длинной палке, примерно с мой посох. Благородные не понимали зачем, но убежали сразу узнав, что она потребуется при добыче порождений.

Когда всё было готово, я подвёл парней поближе к порченой зоне и одолжил у Забрима меч.

— Примерно метров через десять начнётся скверное место. Стойте и смотрите, что я буду делать. Объяснения потом.

Я медленно направился к едва различимой границе порченого луга. Он был относительно слабым местом и неподготовленный разумный мог подумать, что здесь нет никакой скверны. Просто луг с пожелтевшей, прошлогодней травой и зелёными ростками новой. Только летом жуткой формы кусты, местами голые проплешины земли и странного вида листья высокой травы могли привести к опасным доводам.

Но скверна была здесь. Её отметины на моём теле отозвались лёгким жаром, стоило переступить незримую черту и войти во владения порчи — но я привык к такой реакции и не обращал внимания. Тем более сейчас, присматриваясь к земле и выискивая вспученные бугорки.

Примерно в двадцати метрах от границы один из них был замечен. Других не было рядом — это позволяло действовать во всю силу, не опасаясь удара в спину. Ребята всё это время прикидывались статуями, не моргали и дышали тихо-тихо, словно боясь спугнуть невидимого зверя.

— Успокойтесь, всё хорошо будет, — я говорил размеренным голосом, успокаивая благородных. — Смотрите внимательно. Очень внимательно.

Я быстро топнул по бугорку, отступил на шаг назад и стал считать секунды. На цифру три из земли молнией выскочило нечто склизкое и сразу заколыхалось, как ива на ветру. Не дожидаясь перехода в следующую фазу, я стукнул посохом в бок порождение — оно туже загнулось в сторону, откуда пришёлся удар, пытаясь обвиться вокруг врага. Как только существо изогнулось достаточно, я дёрнул посохом, вытаскивая тварь из-под земли.

Упав на землю, порождение стало неистово извиваться. Ровно через пять секунд оно замерло. Рядом других существ не было, раз из-под земли никто не выскочил, потревоженный ударами. Теперь есть десять секунд, чтобы спокойно подойти, наколоть существо на меч и направиться к ребятам.

Стоило проткнуть порождение, как из раны брызнул утробный сок. Запахло гнилым мясом, пролежавшим неделю рядом с болотной трясиной, а позади меня послышались надрывные гортанные звуки: ветер донёс отголоски тошнотворного запаха до ребят и Ридалию поплохело. Но стоило приблизиться к парням с извивающейся на мече тварью, и компанию менестрелю составили Лудик с Имтаром. Лишь Забрим стоял, широко улыбаясь и хитро щурясь, предвкушая скорую охоту.

Я скинул тварь на землю. Ударившись об твёрдую почву, порождение скверны лишь сильнее стало сгибаться и ворочаться. Можно отрубить ей концы, и оно прекратит шевелиться — но тогда не получится показать момент разделки трём всё ещё скорченным ребятам. Поэтому я принялся вновь и вновь вонзать остриё меча в чёрное тело до тех пор, пока оно не замерло.

От моих действий наружу вытекло ещё больше вонючего ихора, и даже спокойное лицо Забрима позеленело. Не говоря о парнях. Только очистив живот от недавнего обеда и подумав, что всё позади, они вновь принялись натужно стонать и отплёвываться.

— Ну что, привыкли к запаху? В первый раз видите вблизи порождение скверны? — спросил я парней, когда они встали напротив твари. Их взгляды были прикованы к телу чуть больше метра длинной.

По скрюченным от отвращения лицам было видно, что они справляются с неприятным запахом. На второй вопрос юноши дружно закивали.

— Что ж, тогда знакомитесь: Ровинский кольцевой червь скверны. Притом, довольно молодая особь.

— То есть… молодая особь? Они разве… не одинаковы?

— Нет. Есть совсем юная поросль, толщиной в палец, которую так и называют в этих местах — поросль. Такие, как этот, — я мечом показал на дохлую тварь, — с толщиной в полторы фаланги пальца считаются молодыми. Выросшая до трёх фаланг уже считается взрослой, а всё что крупнее — старой, самой ценной и самой опасной в плане добычи. Вот видите у этой…

— Нет, я… я о другом. Вы же… сказали, что скверна… восстанавливается!

— Именно! — Лудик особо пафосным способом поправил чёлку левой рукой так, чтобы всем был виден его именной браслет, — если скверна восстанавливается, то как порождения могут расти? Или они растут очень быстро?

Не люблю, когда меня перебивают, но сделаю вид, что этого не произошло. Надену на лицо самую дружелюбную маску и продолжу.

— Давайте остановимся на том, что они растут очень быстро, иначе я три дня буду объяснять только основы. Лучше смотрите на тварь и запоминайте, что я сейчас буду делать и что говорить — вам это пригодиться.

Тварь была похожа на дождевого червя: такое же сегментированное кольцами тело цвета густой смолы. Только верхняя и нижняя часть, в пятнадцать сантиметров каждая, отличались серым цветом. Они заканчивались острой четырёхгранной костяной пирамидкой, отражавшей солнце с неестественным металлическим отблеском.

Эти навершия были не чем иным, как ртом. Существо