Проклятье хаоса - Роберт Энтони Сальваторе

Омерзение Руфо вырвалось наружу низким рычанием, и, даже не думая о том, что делает, он стиснул пальцы сильнее и опустил руку, вынуждая Данику упасть на колени. Девушка хотела воспользоваться минутным замешательством Руфо и вырваться, но, хотя в ее распоряжении оставалась свободная рука, она не смогла сдвинуть даже один палец злодея. Она попыталась вывернуться, извиваясь, но, словно и не замечая ее сопротивления, вампир крепко держал воительницу. Данике пришлось смириться с тем, что все ее усилия могут привести лишь к вывиху локтя.

– Ты вампир, – сказал Руфо, успокаивая Хистру. – Твои раны затянутся.

Даника не слышала слишком большой убежденности в голосе Руфо и понимала почему. Вампиры, как и тролли, исцеляются, сращивая дыры на коже и восстанавливая потерянную кровь. Но жуткие раны Хистры вызвал огонь, и они не исчезнут без следа.

Уничтоженные черты лица Хистры отразили частицу надежды.

– Найди зеркало! – неожиданно даже для себя воскликнула Даника. – Полюбуйся, к чему привел тебя твой выбор!

Руфо повернулся и взглянул на нее сверху вниз, и девушка почувствовала, как усилилась его хватка. Это напомнило ей, как опасно она рискует.

– Бессмертие? – грубо спросила Даника и застонала, когда Руфо понемногу принялся выкручивать ей руку. – Это то, что он пообещал тебе? – упрямо продолжила воительница. – Тогда быть тебе уродливой целую вечность!

Даника знала, что последнее утверждение ранит Хистру больнее всего на свете. Руфо тоже понимал это, и взгляд, брошенный им на Данику, обещал ей долгую мучительную смерть. Вторая рука Руфо взмахнула, отвешивая Данике такую пощечину, что она чуть не потеряла сознание.

Немного оправившись, она почувствовала тепло крови, струящейся у нее. из уха, и тут Руфо ударил снова.

– Твои раны не исцелятся! – выкрикнула она сквозь стиснутые зубы, пытаясь остановить продолжающееся избиение свободной рукой.

Руфо широко раскрыл рот, и его клыки двинулись к шее Даники.

– Они от огня! – взвизгнула Даника, полагая, что вот сейчас-то она и умрет.

Ярость одержала верх над разумом Хистры – вампирша налетела на Руфо, крепко приложив его спиной о стену.

Даника переставила ноги и перенесла весь свой вес на одну сторону. Она ощутила, как локоть выскакивает из сустава, но пришлось наплевать на безумную боль, надо было освободиться.

Это ей удалось, когда Руфо отшвырнул Хистру обратно через весь холл, где обезображенная жрица плюхнулась на пол; плечи ее затряслись от рыданий.

Даника уже стояла, но и Руфо был наготове.

– Куда это ты бежишь? – вкрадчиво спросил он.

Даника вновь метнула взгляд на внешние двери Библиотеки, но Руфо, заметив это, рассмеялся.

– Ты моя.

Вампир сделал шаг вперед, и нога Даники взлетела в воздух, врезаясь в грудь вампира и отбрасывая его назад. А Даника крутанулась, не опуская ноги, и непонимающий Руфо, хохотнув, остался стоять вне зоны досягаемости.

Как только нога девушки пронеслась мимо, вампир рванулся вперед, но Даника отлично рассчитала удар – она и не целилась в Кьеркана Руфо. Ее высоко поднятая ступня впечаталась в дверь Библиотеки, расщепляя дерево. Руфо шагнул прямо в полосу проникшего в трещину солнечного света.

Вампир отскочил, закрываясь руками от жгучих лучей. Даника бросилась к дверям, думая сделать дыру пошире и сбежать в спасительный день, но Руфо кулаком врезал ей в плечо, так что, хотя проворная Даника и парировала удар частично, она обнаружила, что летит кубарем по воздуху.

Обретя равновесие и коснувшись земли уже в смягчающем встряску кувырке, она вскочила на ноги вдалеке от двери. Руфо уже пересек луч света и теперь преграждал ей дорогу.

– Проклятие, – пробормотала Даника самое подходящее к случаю ругательство, повернулась и кинулась к лестнице.

Весь день Баннер проспал глубоким сном, наполненным грезами о силе, купаясь в мечтах об удовольствиях, обещанных ему Кьерканом Руфо. Он отверг своего бога, отбросил все, чему научился за свою смертную жизнь в обмен на личную выгоду.

Его не мучили ни угрызения совести, ни сожаление, ни чувство вины, и ничто не прерывало его дремоту. Поистине Баннер был проклятым существом.

Сон отнес его в Кэррадун, в бордель, который он посетил однажды, в тот вечер, когда его приняли в Библиотеку Назиданий. Там были такие красотки! А как чудесно они пахли!

Теперь Баннер представлял их своими бледными королевами, разделившими его жизнь, омытую горячей кровью.

Горячей?

Волны жара накатывали на спящего вампира, и он восторгался ими, представляя их кровью, морем теплой крови.

Жар перевалил за опасную грань и начал болезненно лизать бока Баннера. Его веки захлопали и поднялись, и, к своему ужасу, он обнаружил, что погружен с головой в плотное серое облако.

Клубы дыма поднимались от тлеющих досок его гроба, засунутого под кровать на втором этаже Библиотеки, как раз над взорванной Дориген молельней.

Волосы Баннера вспыхнули.

Вампир взвизгнул и подпрыгнул, его могучие кулаки пробили древесину гроба – и расщепленные горящие доски посыпались прямо на него.

Баннер яростно барахтался, пиная и колотя свою полыхающую тюрьму. По его балахону плясали кусачие оранжевые языки пламени. Кожа на одной руке вздулась пузырями. Он решил превратиться в пар, как – он видел – делал в случае чего Руфо, но бывший жрец еще недостаточно погрузился в царство не-мертвых и не достиг этой степени вампирского мастерства.

Баннер отшвырнул накрывшую его кровать в сторону и, пошатываясь, побрел подальше от горящего ящика. Комната его полыхала; из-за огня он даже не видел, где дверь. Несколько зомби, в том числе и Фестер Рампол, невозмутимо стояли в самом пекле, не чувствуя ожогов, хотя пожар уже поглотил их. Они не способны были мыслить и даже не могли сообразить, что должны спасаться от огня, и не ощущали ни ужаса, ни боли.

Глядя на Рампола, Баннер обнаружил, что завидует зомби.

Разлетающиеся по сторонам горячие угольки попали в глаза вампира, жаля и ослепляя его, и он отчаянно побежал, надеясь наткнуться на дверь, но вместо этого сильно ударился о твердую каменную стену.

Баннер снова лежал, он бился в агонии, голодные языки пламени нападали со всех сторон, словно они были солдатами какой-то хорошо организованной армии. Бежать было некуда, некуда…

Глаз у Баннера уже не было, они выгорели, но в первый раз с тех пор, как он поддался соблазну Кьеркана Руфо, павший жрец смог увидеть правду.

И где теперь обещания Руфо? Где сила, где теплая кровь?

В последнюю секунду своего существования Баннер понял свое безрассудство. Ему хотелось воззвать к Дениру, попросить прощения, но, как и все остальное в жизни этого человека, это намерение основывалось на личной нужде. В сердце Баннера не было любви, и умер он без надежды.