Любовь и война - Патриция Хэган

Стало известно, что президент Линкольн издал указ о полной блокаде южных штатов, однако док успокоил Китти, разведав, что многие отважные моряки с легкостью прорываются сквозь блокаду и разгружают свои корабли в гавани в Уилмингтоне.

Наступило лето, по-южному солнечное и душное. Пришли новости, что в июне, в местечке под названием Биг-Бетель, что под Иорктауном, в штате Виргиния, небольшое подразделение конфедератов под командованием полковника Джона Б. Магрудера разбило наголову целую армию федералов под командованием генерала Бенджамина Ф. Батлера. Почти половину сил Магрудера составляли солдаты Первого горного полка Северной Каролины, куда входил и возглавляемый Натаном «Уэйнский добровольческий» отряд. Успех этого сражения был столь впечатляющим, что и конгресс Конфедерации, и сенат Северной Каролины объявили публичную благодарность своим смельчакам.

– Я так и знала, что мы победим, – радостно щебетала Китти однажды утром, когда они с доком хлопотали в здании, некогда принадлежавшем женскому колледжу, а теперь занятом под госпиталь. – И Натан в последнем письме пишет, что верит в скорую победу. Может, нам так и не понадобятся эти бинты. – И она выложила на стол новую охапку хлопковых полотен.

– Хотел бы я верить в это так же, как ты, – проворчал док, тщательно отмеряя порции опиума в маленькие склянки.

– Натан говорит, что если бы мы увидели сами тот бой, то сразу поняли, что один солдат конфедератов стоит полдюжины янки. Он так гордится своим отрядом!

– А он ничего не слышал про Джона?

– Никто ничего не слышал про отца с тех пор, как он ушел, – потупив глаза, с болью в голосе ответила Китти. – Судя по тому, что нам известно, он скорее всего мертв. Однако я продолжаю молить Бога о сохранении его жизни.

– Я тоже, детка. – Старик погладил ее по плечу, с трудом подбирая подходящие слова, как вдруг дверь с грохотом распахнулась и вбежал телеграфист Бен Джамисон, с сияющим видом размахивая в воздухе клочком бумаги.

– Док, вам телеграмма от главного хирурга из Ралея. Он приказывает вам немедленно выезжать!

– А ну-ка дай сюда! – Масгрейв нетерпеливо вырвал телеграмму из рук этого глупого юнца – наверняка по дороге сюда он пересказал всем, кому мог, содержание послания доктора Джонсона.

Китти с тревогой следила, как мрачнеет лицо дока, читавшего торопливые каракули. Наконец он поднял глаза и полным скорби голосом промолвил:

– Янки атакуют форт в заливе Гаттерас. У нас множество раненых, и доктор Джонсон приказывает мне захватить помощников и как можно больше медикаментов и немедленно отправляться в Ралей. – И он добавил после минутной заминки: – Только вот вопрос… помощников-то у меня как раз нет. Пока все ограничились обещаниями помочь, если придется туго.

– Ну так сейчас этот момент настал! – воскликнула Китти. – Давайте найдем помощников, поскорее загрузим фургон всем, что у нас есть, и поедем на побережье. Дорога туда займет не больше одного дня, а то и меньше!

– Ты действительно собралась ехать, Китти? – недоверчиво посмотрел на нее док. – Ведь мы направляемся в самое пекло. И вряд ли Натану это будет по душе.

– Док, я сама решаю, что мне делать. При чем здесь Натан? – возразила она, уже начав собирать необходимые вещи. – Ведь я же вам сказала, что вы можете рассчитывать на меня, и не собираюсь отказываться от своих слов. Относитесь ко мне как к своему помощнику, а не как к женщине, вот и все. А теперь давайте собираться, времени мало!

– Китти… – только беспомощно развел руками Масгрейв.

Она обернулась с самым решительным видом:

– Док, вы что, забыли о том, как просили меня быть вашей помощницей? Или вы думаете, что я собираюсь отсиживаться за стенами этого здания и ограничить свое участие в войне приготовлением бинтов?

– Китти, ты должна знать, что доктор Джонсон разбил полевой госпиталь у самого залива Памлико, чтобы легче было доставлять раненых с поля боя. Там может быть опасно. Нам неизвестно, как долго продержатся защитники форта, сколько кораблей из флота янки выступят против конфедератов. Один удачный штурм – и мы окажемся в окружении, а может, и в плену. Я не смею подвергать такой опасности твою жизнь, ибо мне не будет прощения ни от твоего отца, ни от Натана.

– Док, но ведь это моя жизнь! А не Натана… или моего отца! Разве им пришло в голову просить у меня разрешения отправиться на войну? Я стреляю не хуже многих мужчин и не падаю в обморок при виде крови. И я могу помогать вам не хуже – если не лучше, – чем любой мужчина, которого вы смогли бы сейчас разыскать в округе!

Чертыхнувшись себе под нос, док в сердцах скомкал злополучный клочок бумаги и зашвырнул подальше в угол.

– Ладно, Китти, будь по-твоему! Я должен был раньше сообразить, на что обрекаю себя, избрав в помощницы такую упрямую особу!

Китти занялась упаковкой медикаментов, тогда как док отправился в город на поиски дополнительных рабочих рук. Девушка поспешно укладывала инструменты, шовный материал, хлороформ, морфин, жгуты, бандажи, корпию, шины и виски. Она почти управилась, когда вернулся док в сопровождении двух парней, которых звали Сайлас Кенби и Пол Грей.

Оба были друг другу под стать – неуклюжие дремучие верзилы, за всю свою жизнь не державшие в руках инструмента сложнее мотыги. Док сказал в их защиту:

– Спасибо и на том, что хоть эти согласились. Нам выбирать не приходится. Хотя они и не знакомы с медициной, в такой спешке вряд ли удастся найти кого-то более стоящего.

– Ничего страшного, док, – торопливо откликнулась Китти, глядя, как Сайлас и Пол неловко переминаются в углу, явно не понимая, о чем идет речь. – В любом случае раненому человеку больше приходится уповать на помощь Господа, чем на опытность врача…

Торопливо загрузив фургон, они выехали на восточный тракт по направлению к Кингстону. На горизонте клубились черные грозовые тучи, предвестницы жестокого шторма. То и дело сверкали молнии, и земля под колесами фургона содрогалась от раскатов грома. Запряженные лошади испуганно ржали и били копытами, и Сайласу приходилось что было силы натягивать вожжи, чтобы удерживать взбудораженных животных.

В сумерках они подъехали к Кингстону и повернули на северо-восток, к небольшому городишку, до которого надеялись добраться к рассвету. Неожиданно разразился сильный ливень и моментально размыл дорогу. Лошади с трудом тащились, утопая в липкой грязи. Колеса постоянно вязли по ступицы, и людям приходилось вылезать из фургона и помогать животным преодолеть особенно трудные места.

Так незаметно миновала ночь, и чернильный мрак сменился серым, тоскливым рассветом без малейшего намека на солнечный свет. Все промокли до нитки, однако упрямо двигались вперед. В небольшом городке сделали остановку, чтобы переодеться в сухое, и натянули новый полотняный верх фургона. Медикаменты оставались сухими, так как их заранее спрятали под брезентом.

Наскоро перекусив, путники снова отправились в дорогу, углубившись в болотистую низину, тянувшуюся до самого залива Памлико. Китти засмотрелась на подступавшие к самой дороге величественные деревья, обросшие мхом, отражавшиеся в темных неподвижных водах. Края дороги поросли можжевельником, пасленом и прочими вьющимися и цепляющимися разновидностями густого подлеска, готовыми в любой момент закрыть узкие грязные колеи, словно их не было и в помине. Болотистая низменность по обе стороны дороги была покрыта гниющим валежником, переплетенным толстыми лианами, неотличимыми от узловатых корней деревьев, тянувших вверх поросшие лишайниками стволы к недосягаемому солнечному свету. В целом картина создавалась весьма мрачная и даже зловещая.