Иван Молодой. Власть полынная - Борис Тумасов

Еще не отчалили суда и ладьи из Нижнего Новгорода, не выступили полки Нагого-Оболенского, а татарские лазутчики уже донесли хану Ибрагиму, что на Казань пойдут объединенные силы русских.

Горластые бирючи [29] на пыльных улочках города, по базарам и у мечетей зазывно кричали, чтоб поднимался народ, вставал на урусов.

Везли в город камень, крепили стены и башни, готовили костры, подвешивали казаны, варили смолу, чтоб варом обдавать, ежели пойдут на приступ. А скорые мурзы помчались по отдаленным аулам, чтоб старейшины вели татарских воинов к хану Ибрагиму…

Настал час, когда на переполненных судах подняли паруса, а на ладьях, выгребая волжскую воду, тронулась в плавание судовая рать, раскрылись нижегородские ворота и потянулись пешие и конные воины. Шли под хоругвями и червлеными стягами, под звуки труб и удары барабанов.

Полки двигались, не опережая судовую рать. Та плыла днями и ночами, продолжая путь, зажигала сигнальные огни. Оглашая Волгу, подавали команду воеводы, перекликались ратники.

Чем ближе к землям Казанского ханства приближалось русское войско, тем воинственнее становились татары. Выскочат их отряды из засад, навяжут короткий бой, и нет басурман, унесутся, будто и не было их.

Дружины братьев великого князя выехали на соединение с ратью Нагого-Оболенского и судовой ратью Беззубцева. Собрались князья и воеводы, начали уточнять дальнейшие планы. И пришли к общему мнению: судовой рати сойти на берег и дальше двигаться совместно с пешими полками.

Так и поступили. Причалили к берегу, пошли большими соединениями. К ним подтягивалась вся московская рать. Продвигались осторожно, готовые вступить в сражение.

Но вот дозорные донесли, что татары в огромном количестве скопились у Суры-реки, ждут подхода московского воинства.

Воеводы принялись готовиться к бою. Вперед выставили лучников, пешим ратникам велено было затевать бой после лучников, а уж конные полки вступят в сражение, когда казанцы навалятся всей силой.

По крыльям выдвинутся дружины государевых братьев, а чело держать дворянам Нагого-Оболенского…

Бой начался ближе к ночи. Сходились настороженно. Друг друга прощупывали стрелами. Потом устрашающе закричали «Алла! Алла!» и «Улю-лю! «Урра!», ударили боевые топоры и шестоперы.

Ломая кустарники, из леса вынесся засадный полк. Ударили свежими силами. Дрогнули, попятились казанские ордынцы, а гридни наседают на них, рубятся. И пересилили.

Стали уходить татары. Но быстро сгустились сумерки, и темнота разделила воинов…

Разошлись, чтобы поутру продолжить сражение. Не спали. Ночь была настороженная. Затихли ближние леса, только слышно, как с той и другой стороны ржут кони.

Едва рассвело и загорелась заря, вещая ветреную погоду, как русские ратники увидели, что казанцы покинули поле.

Не дав боя, хан Ибрагим велел своим воинам отойти под прикрытие городских стен.

Ранним утром Ибрагим-хан вернулся во дворец. Накануне он стоял на стене, что у городских ворот, кутаясь в стеганый халат. Сквозь сощуренные глаза смотрел, как въезжают в город воины. Отряд за отрядом растекались по улицам, занимали свои места, отведенные им для защиты Казани.

Хану нездоровится. Он плотно запахивает халат, садится на мягкий ковер, пьет кумыс. Ноги его поджаты калачиком, а взгляд блуждает по стенам.

Глаза останавливаются на саблях, луках, кольчугах. Ибрагим-хан думает о несостоявшемся сражении. Но он, хан, не испугался. Нет, он избрал лучшее: пусть урусы разобьют лбы о казанские укрепления. Ибрагим не хочет вспоминать, как у истока Камы-реки его побили урусские воеводы и помешали пограбить Нижний Новгород.

В который раз хан задает себе вопрос: почему Орда раскололась и нет среди ханов единства? Не потому ли так осмелели урусы, что даже пытаются вести войну против Казанского ханства?

Настанет такой день, Орда объединится и продолжит дело великого Чингиса, она покорит весь мир, и неутомимые кони потомков могучего Батыя проложат дорогу к последнему морю.

Вошли мурзы и тысячники, кланяясь хану, рассаживались полукругом. Ибрагим-хан с прищуром смотрел на каждого. Понимают ли они, что он, Ибрагим, не бежал от боя, а лишь изматывает силы урусов? Понимают! Вот когда хан поймет, что урусы теряют силу, он выведет свои отряды из Казани и ударит по московским полкам. А тумен [30] Абдулы обрушится на урусов карающим мечом Аллаха.

Вошел мурза Керим, склонился низко. Не сел, продолжал стоять. Ибрагим удивленно спросил:

- О чем ты намерен мне поведать, Керим? Может, ты хочешь сказать, что урусские воеводы не осмеливаются подступить к городу?

- Нет, мудрый Ибрагим-хан. Когда твои воины входили в ворота могучего города, темник Абдула отказался исполнить твой приказ и повел свой тумен в низовье Волги к хану Ахмату. Абдула велел передать тебе, Ибрагим-хан, вот что. «Я приду, - сказал он, - к Ибрагиму и стану сражаться с урусами, когда хан выйдет из Казани и будет биться с урусами, а не поджимая хвост, как шакал, прятаться в конуре».

Замерли мурзы и тысячники. Побелел от гнева Ибрагим-хан. Задохнулся. Схватив чашу с кумысом, бросил в Керима. Плюнув, выкрикнул:

- Темник Абдула собака! Я казню его, как только он появится в Казани!

Она пришла…

Пришла, как и обещала. Пришла среди ночи много Дней спустя.

Глаша ласкала его, а он плакал от счастья, потому как ее ласки напомнили ему далекое детство. Так ласкали его руки матери, великой княгини Марии.

Но сегодня Иван был уже мужчиной, и для него ночи с Олесей и Глашей были счастьем. Он считал их Господним даром…

Ушли урусы, но гнев хана не унялся, еще более усилился. Урусы освободили пленных, каких держали казанцы, сожгли посад и ближние аулы. Они чувствовали себя хозяевами Казанского ханства, а когда начали отход, Ибрагим-хан мыслил, что это будет концом их торжества. По его замыслу отряды казанцев стали преследовать урусов, наносили удары, а тумен Абдулы должен был обрушиться на них. Вот тогда-то татары и должны были погнать урусов, как стадо баранов.

Ибрагим-хан мечтал об этом. Он представлял, как его орда возьмет в плен не только урусских воевод, но и братьев великого князя Московского Ивана…

Но темник Абдула не захотел понять хана Ибрагима. Он предал его, увел тумен в Золотую Орду и тем погубил весь замысел хана.

Темник Абдула достоин смерти, и Ибрагим люто казнит его. Когда Абдулу изловят, ему поломают хребет и бросят в степи на съедение шакалам.

Но Абдула знает, у Ибрагима короткие руки. Как тот достанет его из Орды хана Ахмата?

Ибрагим связывал разгром урусской рати с захватом Нижнего Новгорода. Вот когда этот город он объявит городом Казанского ханства, то заставит московских великих князей признать это в обмен на братьев Ивана, плененных Юрия и Андрея…