Тридцать первая жена, или Любовь в запасе - Франциска Вудворт

этикета, когда нельзя, а когда можно сидеть в его присутствии, ничуть меня не беспокоили. Чувствовала я себя вполне комфортно.

Дракон занял место за своим столом, сверля меня изучающим взглядом. Я не стушевалась, глаз не отвела и отстраненно гадала, как долго он собирается играть в гляделки.

Когда пауза стала неприлично затягиваться, я усмехнулась, демонстративно зевнула и разрешила:

– Начинайте!

– Что именно? – выгнул он бровь, явно не определившись, как реагировать на мою наглость.

– Извиняться.

Вторая бровь взлетела вслед за первой, а я иронично продолжила:

– Полагаю, вы хотели сообщить мне о том, что произошло недоразумение по вине ваших людей и вы были не в курсе, что запустили руку в мой карман.

– Зандания настолько богата провидцами, что даже принцесса обладает этим даром? – усмехнулся дракон.

– Всего лишь владею логикой. После моих озвученных претензий в ваш адрес вы не могли не разобраться в этом деле, а после напоминания о некоторых пунктах закона убедились, что я в своем праве.

– Жаль, что вы в свою очередь не нашли времени освежить в памяти правила хорошего тона.

– Мы не на ужине, – развела я руками.

– Я говорю об элементарных правилах поведения. Ваш тон недопустим. Вспомните, с кем вы разговариваете!

С Владыкой? А вот хренушки!

– С Вором?

– Я не потерплю неуважения! – вскинувшись, грозно рыкнул дракон, давая понять, что шутки кончились.

– А с чего вы взяли, что я вас уважаю? – сузив глаза, спокойно спросила я в ответ. И, пока он переваривал оскорбление, уточнила: – Есть за что? Вы в своем дворце слишком многое упускали из виду.

– Имеете в виду себя? Намекаете, что я был слишком невнимателен к своей истинной паре? – язвительно процедил он.

– Нет, считаю вас просто невнимательным. И нет, я не считаю себя вашей парой. Глупости, которыми меня заморочили, быстро выветрились из моей головы. Давайте закроем этот вопрос и перейдем к тому, как решить возникшее недоразумение. Камни в украшениях Рогнеды и лаэры Алифы пусть будут моим подарком им. Скажите, когда я получу обратно остальные свои камни?

– Это невозможно! В качестве компенсации вам будет выплачена двойная стоимость за них.

Облагодетельствовал!

– Я их не продавала. И это слишком ничтожная компенсация за то, что меня ограбили в самом сердце империи Арргонов. А если о подобном казусе станет известно за пределами этого кабинета, то слухи о том, что Владыка империи настолько скуп, что дарит подарки своим женам из приданого тридцать первой жены, станут самой обсуждаемой сплетней у ваших недругов, – спокойно произнесла я, не погнушавшись опуститься до шантажа.

Клянусь, после этих слов в его глазах полыхнул огонь.

– ТЫ… УГРОЖАЕШЬ МНЕ?! – печатая каждое слово, процедил в бешенстве дракон, медленно поднимаясь из-за стола. И я поняла, что когда он встанет, вся ярость его гнева обрушится на меня.

Только приговоренному к расстрелу не стоит бояться утонуть.

– Я всего лишь даю понять, что пятно на репутации Владыки империи Арргонов не может измеряться деньгами.

– Хочешь, чтобы я разрешил тебе проверку на истинность? – с презрением бросил дракон.

– Нет.

А вот тут мне удалось его удивить. Он медленно сел обратно, не сводя с меня давящего взгляда, и холодно бросил:

– Чего же ты хочешь?

Вначале я хотела упрямо требовать возврата своих камней, беся этим Владыку и нервируя его куриц. Как представляла, что их будут выковыривать из подаренных украшений, так в душе ехидно посмеивалась.

Но все это теперь казалось таким мелочным….

– Я хочу, чтобы государство взяло на себя обеспечение приютов. И не просто давало деньги – нужно разработать нормы по содержанию и воспитанию детей. Хочу, чтобы прекратилось рабское использование детского труда. Чтобы были созданы контролирующие работу приютов органы, куда дети смогут жаловаться, если нарушаются их права.

– Права детей?! – в шоке произнес дракон, словно впервые услышав о подобном.

– Право каждого ребенка на счастливое детство. В войне погибли родители многих детей, и государство должно взять на себя заботу о сиротах, раз их отцы отдали свою жизнь на благо империи. Дети – это будущее каждой страны, так воспитайте из них достойных граждан.

– А сейчас их не воспитывают?

– Давайте лаэр Вэльдер вам сам об этом расскажет, – устало произнесла я, понимая, насколько Владыка далек от жизни простых людей. – Если вы согласны, будем считать инцидент исчерпанным. А сейчас, если вы не против, давайте закончим на этом встречу.

Я встала, и дракон поднялся вслед за мной, но уже без угрозы. Скорее рассматривая меня как нечто абсолютно непонятное.

– День действительно был насыщенным. Я устала, лаэр, – непонятно зачем сообщила я, склонила голову в прощальном поклоне и пошла к двери.

– Я еще не озвучил свое решение и вас не отпускал, – прилетело мне в спину, едва я взялась за ручку двери.

Оглянувшись через плечо, я смерила его взглядом. Я чувствовала опустошение, и не было никакого желания расшаркиваться.

– Напишите мне, – сказала я и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

И только уже отмокая у себя в ванной после этого суматошного дня и анализируя наш с драконом разговор, поняла, насколько мое поведение выглядит вызывающим для этого мира. Перед Владыкой преклоняются, обращаются с почтением, а я ему в морду: «А с чего вы взяли, что я вас уважаю»?

Но вот такой у меня паскудный характер, люблю правду-матку в глаза резать. С детства воротило от фальшивых улыбок в высшем обществе, когда еще недавно улыбающиеся и целующиеся знакомые сплетничают за глаза и поливают друг друга грязью.

В компаниях, куда я сбегала из дома, все было намного честнее. Там или в глаз, если что не нравится, или дружба крепкая навек. Меня же они и поддержали, когда после расставания с мужем отец из дома выгнал. Потому-то я и не видела смысла тратить свое время на расшаркивания и великосветскую лабуду.

Если судить с моей колокольни – в отношениях с принцессой Элиссабет дракон облажался по всем статьям! Будь у меня будущее здесь, я бы заставила его пожалеть о каждой ее слезинке. Но из-за сложившихся обстоятельств считала бы большой удачей просто свести наше общение к минимуму.

Надеюсь, он оскорбится и больше не захочет меня видеть. Чего он ждет от дикарки, которая большую часть жизни прокуковала уединенно в детском крыле, а потом еще у него во дворце без нормального общения? Да плевать на него!

Но разговор с Владыкой все же принес свои плоды. У меня появилось желание оставить хоть какой-то след в этом мире. Я надеялась, что дракон пойдет на мои условия и ситуация с приютами улучшится. Пусть хоть несчастные дети получат свой билет в лучшую жизнь. Со своей стороны я подумывала организовать фонд помощи сиротам имени Элиссабет, чтобы после выхода из приюта дети получали определенную сумму денег на первое время, для обустройства жизни. Пусть наивную и невинную принцессу вспоминают добрым словом.

Нужно обсудить с юристами, как я могу распоряжаться своим приданым. Можно ли сделать, чтобы после моей смерти шахты Аль-Тага не вернулись к отцу Элиссабет, а по моему завещанию доходы с них шли на благое дело.

Я так спокойно думала о скорой смерти, что даже сама удивлялась. Возможно, умерев один раз, умирать снова уже не так страшно и обидно. Здесь я хоть знаю свой срок, успела отстоять интересы принцессы Элиссабет и потрепать нервы ее обидчику.

– Ваше высочество, вы просили сообщить, когда вернется леди Моржетта, – заглянула ко мне служанка.

– Спасибо! Сейчас иду. – Я села в ванной.

– Вам помочь?

– Нет, я сама.

Уж вытереться и накинуть на себя халат я и без посторонней помощи могу.

– Пригласить леди Моржетту к вам?

– Нет… – Я хотела сказать, что сама к ней зайду, но вовремя сообразила, что принцессе не по статусу бегать к компаньонке. – Хотя да, пригласи!

Вот в такие моменты иногда жалеешь о том времени, когда мы с Моржеттой жили одни. Со слугами легче и проще, но они все видят и заставляют помнить о том, как положено вести себя принцессе. Узнай они, в каком я виде бегала здесь раньше, точно начали бы шептаться, что у принцессы не в порядке с головой. Но мне не хватает утраченной свободы, и я собираюсь ее вернуть.

– Ваше высочество. – Моржетта присела в реверансе, стоило мне выйти из ванной.

Сколько раз я просила ее не делать этого, но она упорно твердила, что иначе не может. Нельзя даже перед слугами забывать