Макс - Джеймс Паттерсон

— Тогда вперед! Сгруппируйся, соберись с силами и выпрыгивай из воды, как будто тобой выстрелили. Только крылья раньше времени в воде не раскрывай. Понял?

При любых других обстоятельствах Газзи непременно огрызнулся бы: «Кто это тебя вместо Макс командовать тут поставил?» Или: «Ты что, меня совсем за идиота считаешь?». Но, взвесив все «за» и «против», понял, что Ангел в целом права и что сам он как-то туго соображает, что и когда ему делать. Поэтому он послушно кивает и, следуя совету Ангела, концентрируется на работе своих мышц.

Раз! Два! Три!

Маску Газа заливают слезы, но он группируется и толчком посылает свое тело вверх. Выскочив из воды, расправляет крылья и изо всех сил заставляет их работать на полную мощность.

Сначала медленно и с трудом, но все увереннее набирая скорость.

Вздохнув с облегчением — ничего, на воздухе даже не так больно, — он уходит в себя, прислушиваясь к тому, как стихает жжение. И…

…врезается во что-то большое, летящее прямо над ним.

— Ойййй! — взвизгивает Газзи, чувствуя, что лицо и руки точно опять кипятком облили. Переворачивается через голову и кубарем валится вниз.

Вряд ли на этот раз он снова выйдет сухим из воды.

Стоит ли повторять, что с нашим орлиным зрением нам не составляет никакого труда рассмотреть мельчайшие детали, даже с большой высоты и в темноте. Детали, которые нормальный человек и при дневном свете на расстоянии вытянутой руки не заметит. Но сейчас, убей меня бог, не пойму, что это там несется на нас с бешеной скоростью.

— Если оно направляется тепловыми сенсорами, стоит уйти под воду, — напряженно шепчет Клык. — Велика вероятность, что оно нас и там достанет, но, с другой стороны, вместо нас может влипнуть какой-нибудь несчастный кит или дельфин. Авось перепутают.

Вот сказанул! Перспективка хоть куда! Прищуриваюсь. Больно уж некстати черные облака совершенно луну закрыли. Подожди-ка, подожди…

— Клык, ЭТО, похоже, крыльями машет. Альбатрос, что ли? Что-то я раньше таких здоровых альбатросов не видела.

Клык нахмурился и наклонил голову:

— А как насчет альбатросов в школьной форме?

Перевожу взгляд на Клыка и обратно на приближающееся ЭТО, и глаза у меня расширяются:

— Боже! Школьная форма. И лента розовая. Да это же Надж! Каких вы еще крылатых мутантов в школьной форме и с лентами в волосах найдете? Надж! Она самая!

На всякий случай внимательно обозревая небо на все триста шестьдесят градусов, мы с Клыком поднажали хорошенько навстречу Надж. Моей Надж. За ней вроде никто не гонится. А сама она летит быстро, но без паники, размеренно и мощно взмахивая крыльями. Она уже так близко, что нам видно, как развеваются у нее за спиной ее каштановые кудряшки, а на счастливой мордочке сияет довольная белозубая улыбка.

Сердце у меня замерло — как же мне ее нехватало! Как скучала я без нее и как волновалась! И как же больно мне было от того, что она выбрала не нас, ее семью-стаю, а безопасность, покой и школу.

— Надж! — радостно ору я во все горло, и она улыбается еще шире и машет нам рукой.

И тут…

…что-то огромное выпрыгивает из воды и впиливается прямо Надж в живот. Ее переворачивает в воздухе, но она быстро восстанавливает равновесие. Мы с Клыком бросаемся вперед, переходя в боевой режим. Из-под воды вырываются еще двое. Нет ли там в глубине на подводной лодке пусковой установки? Не пуляют ли в нас из нее чем-то большим, мокрым и очень-очень знакомым.

— Макс!

— Ангел?!

— Ловите Газзи. Ему плохо! Ой, Надж? Ты?

— Привет, Ангел!

Клык пикирует вниз и подхватывает на руки Газзи, у которого с головы свисает какая-то нелепая хреновина. Глаза у него закрыты, и выглядит он так, точно по нему только что проехал бульдозер.

— Газзи плохо! — повторяет Ангел. — Надж! Надженька! Ты вернулась! Вот здорово!

Значит так, подведем итоги. Закончу эту главу коротким перечнем того, что я в данный момент чувствую:

— Я счастлива снова видеть Надж. Счастлива от того, что она вернулась целой и невредимой.

— Я страшно беспокоюсь за Газзи. Он потерял сознание, и мы несемся на базу срочно найти ему доктора.

— Я потеряла голову от нашей с Клыком новой близости (когда-то мы опять окажемся наедине друг с другом?), но одновременно чувствую себя виноватой.

— Я ужасно волнуюсь за маму.

— Мы снова все вместе, все шестеро. Моя стая и моя семья. И от этого в душе у меня полный покой.

Не многовато ли эмоций для Макс, которая ненавидит эмоции? Что вы на это скажете?

Оказалось, что Газзи ужалила медуза под названием «португальская галера», или, по-научному, как объяснил нам врач на базе, «сифонофора физалия». А еще он сказал, что Газу повезло. Яд ее сильнее яда кобры, и у ныряльщиков, попавших вдали от берега в сеть португалки, шансов выжить практически нет.

— Строго говоря, «галера» не является классической медузой, это плавучая колония сотен и тысяч полипов с разными функциями. Поэтому лечить от этого надо специальным образом, — терпеливо информирует нас доктор.

— Я предложил на Газа пописать, — говорит Игги, сильно разочарованный отказом от его услуг.

Но военный врач улыбается:

— Это раньше считали, что такое средство может помочь. Или еще уксусом обожженное место поливали. На самом деле самое главное — полностью удалить с поверхности кожи оставшиеся от контакта клетки медузы. Потому что они продолжают выделять в организм жертвы смертельные токсины. Сейчас мы этим и займемся. Промоем вашего приятеля хорошенько соленой водой.

В жизни каждого из нас немало дней, когда мы и выглядим, и чувствуем себя, точно нас через мясорубку пропустили. Со всеми нашими заварухами да приключениями хоть у одного из нас обязательно или фонарь под глазом здоровенный, или ребро сломано.

Но Газзи сегодня что-то уж слишком плох. Надев латексные перчатки, доктор удалил у него с лица и с рук остатки щупальцев, чуть не до костей вымочил его в соленой воде, густо намазал какой-то вонючей мазилкой и сделал ему добрую дюжину уколов, а Газ по-прежнему выглядит так, точно его из могилы вытащили.

Конечно, увидев его крылья, медкоманда здорово оторопела. Но оклемались быстро. Недаром эти доктора на военной базе работают — всякого здесь, поди, навидались. Даже Тоталу, которого Ангел в госпиталь из барака вызвала, особенно не удивились.

— Теперь ему надо день поспать, — улыбается военврач. — Этот яд, прямо скажем, душу из человека вынимает.

Я глянула на часы:

— Мы должны через шесть часов быть на подводной лодке.