Голос из прошлого - Нора Робертс

— Но я не хочу практиковаться.

Однако она только вздохнула, когда он поцеловал ее в лоб.

— Кейд, ты очень многого не знаешь обо мне.

— А ты обо мне. Давай исповедуемся. И вечер такой хороший. Почему бы нам не прокатиться? По пути сделаем остановку и чего-нибудь поедим.

Он взял ее под руку и потянул за собой с поля.

— Тори, я человек терпеливый. Оглянись, обрати внимание на поле и поймешь, насколько я терпелив. Три сезона мне потребовалось, чтобы превратить ферму в такую, как я хотел. Еще есть люди, которые издеваются надо мной потому, что я не пошел привычным путем. А то, что людям непонятно, их обычно раздражает.

Тори взглянула на Кейда и отвернулась. У обворожительного беззаботного человека, забавляющегося ее раздражением, есть в характере стальная жила, и неразумно об этом забывать.

— Я это знаю. Узнала на собственном опыте.

— Тогда почему бы нам не считать себя неудачниками и не посмотреть, куда это нас приведет?

— Не понимаю, о чем ты. Ни один из Лэвеллов никогда не был неудачником.

— Ты так думаешь, потому что я еще не успел тебе надоесть своими поучениями насчет органических удобрений и красоты неотравленного химикатами хлопка.

Он как бы между прочим поднял к губам ее руку и поцеловал.

— Однако надоем, потому что новой жертвы у меня не было вот уже несколько месяцев. И вот что я предлагаю: поезжай домой. Мне надо принять душ и переодеться, а потом я заеду за тобой примерно через час.

— Но у меня есть и дома дела, — слабо возразила она.

— Господи, да нет ни одного дня в жизни, когда бы не нашлось дел.

И он открыл дверцу ее машины.

— Приеду через час, — повторил Кейд, когда она скользнула в машину и взялась за руль. — И, Тори, чтобы не было никакой путаницы: у нас с тобой назначено свидание.

Он захлопнул дверцу и, сунув руки в карманы, неспешно пошел к своему грузовичку.

— Не будь злюкой, Кейд. Я прошу всего лишь о небольшом одолжении.

Фэйф растянулась на кровати брата, подперев лицо кулачками и нацелив на Кейда самый умильный взгляд. После смерти Хоуп у нее появилась привычка приходить в комнату Кейда, когда одиночество становилось невыносимым. Теперь она заходила, когда ей что-нибудь от него требовалось. Они оба это знали, и он, по-видимому, не обижался.

— Не трать на меня свои сногсшибательные взгляды.

Обнаженный по пояс, с еще влажными после душа волосами, Кейд вынул свежую рубашку из шкафа.

— Мне самому нужна сегодня вечером машина.

— Но ты можешь пользоваться ею в любое время. — Она капризно надула губки.

— Да, верно, могу. И хочу использовать сегодня вечером.

Он улыбнулся ей улыбкой, специально припасенной для надоедливых родственников.

— Я единственная, кто ездит за провизией, которой ты набиваешь себе живот. — И Фэйф поднялась, встав на колени. — И сегодня я заезжала в химчистку за твоими дурацкими шмотками. И все, что я прошу от тебя, так это одолжить на один вечер твой автомобиль. Но нет, ты чересчур эгоистичен для этого.

Он надел рубашку и начал ее застегивать с невозмутимым видом.

— И что же дальше?

— Я ненавижу тебя! — И Фэйф швырнула в него подушкой, однако та пролетела мимо на целых полтора фута. Ей никогда не удавалось попасть в цель.

— Надеюсь, ты разобьешь свою проклятую машину и заживо сгоришь.

Следующая подушка пролетела у него над головой, но он даже не позаботился наклониться.

— Надеюсь, разбитое стекло попадет тебе в глаза, и ты ослепнешь, а я над тобой посмеюсь, когда ты вернешься домой.

Кейд отвернулся от нее, что уже было намеренным оскорблением.

— Что ж, если я разобьюсь, завтра вечером тебе не захочется одалживать то, что останется от машины.

— Мне она нужна сегодня и сейчас!

— Фэйф, золотко мое… — И он, заправив рубашку в брюки, потянулся к комоду за часами. — …Ты всегда все хочешь немедленно, — и, не совладав с желанием подразнить ее, позвенел ключами, — но сегодня ты машину не получишь.

Она издала пронзительный боевой клич и соскочила с кровати. Кейд, конечно, мог бы отстраниться, но предпочел крепко схватить ее за руки, помешав пустить в ход острые ноготки, нацеленные ему прямо в лицо. А кроме того, если бы он посторонился, сестра с размаху врезалась бы, ослепленная яростью, в его комод.

— Ты ушибешься, — предупредил он, вытанцовывая с ней на месте и держа ее руки над головой.

— Нет, я тебя убью. Я вырву твои глаза!

— Ты сегодня просто зациклилась на желании меня ослепить. Но если тебе это удастся, то как тогда я буду любоваться твоей красотой?

— Отпусти меня, ублюдок. И дерись, как мужчина.

— Если бы я как мужчина подрался с тобой, то выбил бы твои мозги, и дело с концом.

Чтобы еще сильнее ее позлить, он наклонился и молниеносно ее поцеловал.

Фэйф поникла, из глаз брызнули слезы поражения.

— Ладно, отстань. Не хочу и смотреть на твою старую безобразную машину.

— Слезы не помогут. Да и слишком легко они тебе даются. — С этими словами он поцеловал ее в щеку. — Завтра я тебе дам автомобиль, катайся хоть целый день и полночи, если захочешь.

Кейд нежно пожал ее руки и стал было отступать к двери, но тут у него посыпались звезды из глаз, так сильно она пнула его в щиколотку.

— Черт побери! — И он захромал, стараясь превозмочь боль. — Хитрая дрянь.

— Радуйся, что я колено в ход не пустила.

Кейд нагнулся, чтобы растереть связки, и Фэйф мгновенно прыгнула, нацелившись на ключи, которые он все еще держал в руке, и вырвала бы их, но он вовремя увернулся, и она, не удержавшись, с грохотом растянулась на полу.

— Кинкейд! Фэйф Эллен! — Голос прозвучал так, словно по шелку стегнули плетью. Бледная, оцепеневшая, на пороге стояла Маргарет.

— Мама… — начал было Кейд, но она прервала его:

— На лестнице слышно, как вы кричите и ругаетесь. И судья Перселл, который у меня сегодня в гостях, тоже все слышал. И Лайла тоже, и дневная горничная, и молодой человек, который пришел, чтобы проводить ее домой.

Она демонстративно сделала паузу, давая детям как следует проникнуться сознанием недопустимости такого поведения.

— Возможно, вы считаете, что так вести себя позволительно, но я этого не считаю и не хочу, чтобы гости, слуги и посторонние люди решили, будто я воспитала двух гиен.

— Заставь его извиниться передо мной, — хмуро потребовала Фэйф, потиравшая ушибленный локоть. — Он меня толкнул.