Ургайя - Татьяна Николаевна Зубачева

— На что хорошее так нету, — пробурчал себе под нос Гирр, неприязненно посмотрев на лохматый затылок раба. — Одни неприятности из-за него.

Гаор ни бурчания, ни взгляда не заметил. Дети приказывать ему не могли, а потому он их и не слушал. Небо затянуто белёсой плёнкой, солнце просвечивает, но снег не искрит. Тоже хорошо, а то глаза, конечно, отошли, но вдруг… Дорога ровная, но вот машина… Нет, всё нормально, мотор, шины, да всё в порядке, но… но машина не та, та была… машина, а это… дребезжалка, на той бы он и по целине, по прямой, а на этой только попробуй свернуть и всё, засядешь намертво до весны. А руки, оказывается, всё помнят, как сами по себе работают.

Гройна искоса посмотрела на спокойно сосредоточенное лицо раба. Да, она сама противоречит себе. Да, можно было бы дождаться Ридурга, но… Ридургу надо будет отдохнуть после рейса, погода может испортиться, прогноз очень неясный, и Сивко говорил, что коровы холод чуют, и надо дать девкам и девчонкам тоже сбегать на свою горку за выгоном, при ней они уйти не посмеют, а Нянька чуть ли не в открытую об этом просила, и Рыжий вроде бы отошёл, глаза уже живые, не как раньше, конечно, но всё же… человек, а не мертвец ходячий. И главное — сегодня последний день новогодней декады. Конечно, Байгур вряд ли разберёт горки, ноэто уже не будет праздником. Итак, сколько набирается? Пять аргументов, почти полудюжина. Вполне достаточно. А что на покупки лишней монетки нет, так это даже полезно для воспитания. Нельзя иметь всё, что хочется, надо уметь ограничивать себя.

— Там будет указатель.

— Да, хозяйка.

Но и без указателя не заблудишься. Вон их и догоняют, и обгоняют, и все туда, и уже видны пёстрые флаги, и слышна музыка… а вон и указатели. Магазин прямо, горки и прочие качели-карусели направо, налево что-то ещё и всё Байгур. «Покруче Сторрамовского комплекса будет», — подумал Гаор, заруливая на стоянку. И он ещё остановиться не успел, а Гирр уже нетерпеливо дёргал ручку, звонко визжали девочки, хлопал в ладоши и что-то кричал Гриданг, выговаривала и распоряжалась Гройна…

И вдруг он остался один. Гаор откинулся на спинку сиденья и перевёл дыхание. Точного приказа ему не дали, но и так понятно, что надо ждать. Что ж по сравнению с теми, прошлыми поездками, тоже не самое плохое.

Немного посидев, он рискнул выйти, осмотреться. Может, и ему что отломится. Стоянка забита машинами. Дешёвые легковушки и полуфургончики, ни одного лимузина, не говоря уже о кабриолетах, ну да, это же Дамхар, а не Аргат.

— Чья машина?

Вздрогнув, Гаор обернулся на начальственный голос. Немолодой мужчина в зимней полевой форме без знаков различия и петлиц, но со старыми выцветшими нашивками за ранения, гладко выбритое лицо…

— Капитана Корранта, господин, — ответил Гаор.

— Что-то я тебя не помню, — задумчиво сказал мужчина. — Арендованный?

— Хозяйский, господин.

К ним подошёл второй, в такой же форме, но без нашивок, его лицо показалось Гаору смутно знакомым.

— Рыжий? — удивился подошедший. — Тебя что, весь год в порубе продержали?

Гаор даже не успел удивиться лёгкости, с которой голозадый управляется с нашенским словом, как получил приказ:

— Туда ступай, к остальным. Понадобишься, позовут.

Куда туда? Он недоумённо посмотрел в указанном направлении и увидел высокий снежный вал, над которым вздымался забор из проволочной сетки. А из-за вала голоса и смех. И ещё не разобрав слов, Гаор не понял, а ощутил: свои. Там свои! Рабская зона? Как в заведении?

— Ступай, ступай, — поторопил его надзиратель.

Нет, вспомнил он, смотритель. И пробормотав положенное: «Да, господин смотритель», — Гаор с замирающим сердцем пошёл к узкой калитке.

Калитка не заперта и открылась при первом касании. Да, не обманули, не ошибся! Свои! Его сразу окружили, жадно расспрашивая: чей, откуда? Нашлись и старые знакомцы по встречам в заведениях.

— Чегой-то тебя видно не было?

— О, Рыжий, тебя где носило?

— А я тебя помню, чего не заезжал к нам?

— Тебя чо, с усадьбы не выпускали?

— Где был, паря?

— В Аргате, — ответил он всем сразу, пожимая чьи-то руки и обмениваясь дружескими шлепками по плечам и спине.

— В аренду, что ли, сдавали?

— Да, — облегчённо кивнул Гаор.

Ну да, ничего другого и подумать не могут, так что и врать не надо: всё за тебя сами скажут, а ты только не спорь, да кивай.

— Оно и видно.

— Аж с лица спал.

— Какой ни есть хозяин, а свой тебя поберегёт.

— Да вот меня на месяц, ну, три декады по-ихнему, сдали, да ещё родичу хозяйскому, так не чаял, не доли, миги считал, а потом полгода отъедался.

— Нет, браты, это ещё к кому попадёшь.

— Да, из аренды вернёшься, а с торгов…

— Заткнись, пока не накликал.

— Давай, паря, горячего глотни.

— Горячего? — изумился Гаор. — Откуда?!

— А оттуда! — радостно заржали в ответ.

И только тут Гаор увидел, вернее, его подвели и подтолкнули к столу, на котором стояли два армейских «ротных» термоса и стопки картонных стаканчиков.

— Байгур угощает!

— Гуляй, братва, кипяточком потчуют!

Что изображал горячий тёмный и даже немного сладкий напиток — чай или кофе — Гаор не понял и даже не допытывался. Он пил, обжигаясь и смаргивая набегающие на глаза слёзы, а ему рассказывали, что прижима прежнего куда как нет. Вот, не в машинах сидим, а загородку выделили, так и поговорить, и потолкаться можно, даже вона скат раскатали, тоже катайся, как хочешь, и хоть кури, хоть кипятком балуйся, а вчерась почти настоящую «стенку» завели…

— И ничего? — удивился Гаор.

— А ничего!

— Сказали только, чтоб без увечий, а то…

— А то мы сами не понимаем.

И в самом деле, площадка оказалась огороженной только со стороны стоянки, а напротив… снежный склон, с укатанными до чёрного блеска длинными дорожками. И с хохотом, посвистом, барахтаньем в нижних сугробах… катанье? Катанье!

Гаор залпом допил чай или что там налито, сбросил стаканчик в стоявший тут же большой пластиковый бак и медленно, словно опасаясь, что это окажется сном, маревом, пошёл к скату. Огонь Великий, когда же это у него было?

К третьему спуску тело вспомнило, как держать равновесие, и он с шиком докатился до самого низа, не упав. А голова тоже вспомнила, как на дембеле, в первую его «вольную» зиму, он так же катался с какой-то девчонкой на «диком», то есть бесплатном спуске. Но здесь… здесь лучше! И снег искрится и играет на солнце, ничем не напоминая страшную белизну