Князь мертвецов-2 - Илона Волынская

- Из-за непродуманных действий господина полицмейстера вменить этим двоим мы можем разве что противозаконное питье чая.

«На самом деле из-за меня, у полицмейстера как раз все было продумано. Может, и хорошо, что я отцу до сих пор ничего о себе не рассказал? И врать ему не приходится», - подумал Митя.

- Господин Меркулов, про неприязнь меж вами и Жданом Геннадьевичем известно всем, - процедил Лаппо-Данилевский.

Что пусть богатый, но обычный помещик и один из многих гласных городской думы, делал в кабинете губернатора, когда туда срочно явился отец с главами полицейских ведомств, было непонятно, но губернатор Лаппо-Данилевского оставил и остальные вынуждены были промолчать, а Мелков так и вовсе льстиво улыбался. Вот кому следовало бы родиться оборотнем - был бы у него хвост, было бы чем вилять.

- Но уж сейчас, после его мученической смерти от рук инородцев, можно было бы проявить приличествующую сдержанность, - продолжал Лаппо-Данилевский. – De mortuis aut bene, aut nihil.

- ... nisi verum6, - не поворачиваясь, бросил отец, и продолжая глядеть только на губернатора, продолжил, - однако мне многое показалось странным в этом деле о вечеринке, и я воспользовался их поднадзорным положением, оставив этих двоих под стражей в участке для дальнейшего разбирательства.

«Хорошо, что Ингвар не слышит», - меланхолично подумал Митя.

- По жандармскому ведомству эти двое давно под подозрением. Я уверен, что у них где-то тут подпольная типография. И за зимними волнениями вокруг рабочих бараков наверняка стоят они! - Богинский стиснул холеные руки в кулаки.

«А того, что в бараках попросту мерзко - недостаточно?» - Митю вдруг захлестнуло чувство острой неприязни к ротмистру, изрядно удивившее его самого.

- В участке на ночь оставались четверо заключенных. Городовой на посту у камер, городовой в самом участке, и третий в сторожевой будке.

- И как вся эта разношерстая публика оказалась у железной дороги? – проворчал губернатор.

- Простите, ваше превосходительство, за вмешательство... - вкрадчиво начал Лаппо-Данилевский. - Но хотелось бы сперва понять, а как там очутился сам Аркадий Валерьянович? Нагнать убийц проклятых, когда те еще теплые трупы тащили прятать - за такое орден давать надобно, Станислава, к примеру! – голос Лаппо-Данилевского прозвучал с такой издевательской восторженностью, что у Мити аж во рту кисло стало.

- Так есть у него Станислав! - заверил Потапенко.

- Ну так Анну, можно даже сразу первой степени - за чудеса! Чтоб эдак настичь негодяев, выехать Аркадий Валерьянович должен был не иначе как одновременно с убийством. Как такое может быть?

- А и правда? - тихонько пробурчал себе под нос Шабельский.

«Я - светский человек. - мысленно убеждал себя Митя. - Я не дрогну, я не позволю себе показать, что нечто меня смущает или задевает.»

- Резонный вопрос, Иван Яковлевич, однако полицейская работа такова, что не всегда мы можем открыть, откуда получаем свои сведения - если , конечно, хотим получать их и впредь, - покачал головой отец.

«Я - светский человек ...» - продолжал мысленно приговаривать Митя, чтобы не воззриться на отца с негодованием - его к полицейским осведомителям прировняли? Возмутительно!

- Но позвольте ... - начал Лаппо-Данилевский.

- Позволю, - вмешался губернатор. - В смысле, умолчать позволю. Да и никаких чудес я не вижу, - он скользнул взглядом по Мите. - Разве что дальность и впрямь - совершенно удивительная, как и интерес ко всяческим убийствам. Хотя тут понять можно... Так что пусть уж полиция хранит свои тайны, господа. Ради раскрытия тайн иных, противузаконных.

- Так может и у Ждан Геннадьевича были полицейские тайны! - вмешался Мелков.

- И потому он, вопреки моему приказу, велел городовым выпустить арестантов?

- Никак он не мог приказать! - довольно опроверг его слова Мелков. - Вы его выгнать изволили, бедный наш полицмейстер и не полицмейстер уже был вовсе! Так что городовые не должны были его слушаться! - и с торжеством огляделся.

- Хорошо, предположим, приказы отдавал кто-то из городовых. Или даже кто-то из арестованных, - с покорной иронией согласился отец. - Факты таковы, что все они оказались на недостроенных железнодорожных путях разом с ящиком взрывчатки.

- Инженер Пахомов угрожал бомбой моим уланам! - возмущенно вмешался Шабельский.

- Тогда и вовсе все ясно! - снова влез Мелков. - У них там на чугунке взрывчатки - на каждом шагу! Вот ее и использовали для преступного умысла!

- Какого, собственно, умысла, Феофан Феофанович? - тихо спросил отец.

- Ну как же ... убиения ... государевых офицеров ... православных ...

- И каким же образом эти самые ... офицеры ... оказались на строящейся чугунке? - отец зажал один палец. - Ночью? - он прижал второй палец. - В компании уголовников? - третий палец. - Со взрывчаткой вовсе не того образца, что на чугунке используется, а наоборот, в точности похожей на столь любимые господами нигилистами самодельные бомбы, - отец прижал и четвертый палец.

- Как арестованные это всё объясняют? - отрывисто спросил губернатор.

- Утверждают, что полицмейстер и его присные привезли эти самые бомбы, чтоб взрывать строительных големов. Обнаруженные возле насыпи останки големов это подтверждают: вполне вероятно, также собирались убить инженеров и каббалиста, а наутро как ни в чем не бывало вернуться в участок и вернуть заключенных. И никто б их ни в чем не заподозрил!

- Раньше гнать надобно было, попустили вы, Аркадий Валерьянович, не в обиду вам, - гулко вздохнул простодушный Потапенко.

В кабинете воцарилась тишина, остальные старались не смотреть друг на друга, и тем более на губернатора, который и не позволил выгнать полицмейстера раньше. Сам его превосходительство несколько смущенно откашлялся.

- Что вы такое говорите, Михал-Михалыч! - возмутился Мелков. - Сами с Ждан Геннадьевичем столько лет разом служили! А вы, Аркадий Валерьянович? Гнались за этими инородцами, лично их с жертвами зверства на руках схватили – и слушаете теперь их враки? Да они вам что угодно наплетут, чтоб казни за убийство избежать! Напали на них, как же! Может, они сами тех големов повзрывали! А взрывчатку взяли такую ... не такую... чтоб подозрения от себя отвести!

- Начнем с того, что инженер Пахомов русский и православный ...

- Заграницей учился, - немедленно объявил Мелков. - Считай, все, отрезанный ломоть.

- Даже если посчитать заграничное образование пороком, зачем им взрывать собственных големов?

- Мне-то откуда знать? Этим