Путешествие на тот свет. Иллюстрации Гюстава Доре - Владимир Кунин

— А вот и наш «маячок»! Как на ладошке. Только бы работал...

— Откажет — тоже ничего страшного, — сказал «фотограф». — Ее дружок у меня на очень коротком поводке. Если техника откинет копыта — разговорим мальчика...

Светлая горошина на экране «навигатора» медленно миновала «Гранд Опера» и аккуратно повернула налево, на бульвар Осман...

— Она приглашает его полететь с ней на каникулы к ее отцу... Ты слышишь? — спросил «водитель» у «фотографа».

— Я почему-то слышу только первую половину фразы, а потом — треск... И все пропадает... Или наоборот. Только вторую половину. И опять треск...

— Черт! Наши же группы, работающие в Сингапуре, Гонконге, по всей Юго-Восточной Азии, даже в Южной Америке, имеют замечательную современную технику! Мы же почему-то вынуждены довольствоваться изношенным и устаревшим дерьмом!..

«Фотограф» презрительно оглядел свою громоздкую аппаратуру:

— Хотя все знают, что в Европе работать тяжелее всего!

— Это ты мне говоришь? — с горькой иронией спросил «водитель».

На дисплее «навигационной системы» светлая горошина, обозначающая старенький «рено» с Николь Лоран и ее приятелем, уже миновала бульвар Монмартр и вкатилась на его продолжение — бульвар Пуасонье...

— Слушай... — слегка удивленно проговорил «фотограф». — Тебе не кажется, что эта Николь Лоран очень смахивает на твою младшенькую? Тоже, я тебе скажу, очень хорошенькая...

— Черт его знает... — откликнулся «водитель», неотступно следуя за «рено». — В этом возрасте все они свеженькие, все хорошенькие и до отвращения одинаковые! Поколение клонов... Те же искусственно рваные и черт знает в чем вытравленные джинсы, коротенькие маечки, те же голые животики с этим идиотским пирсингом в пупках, у всех одни и те же куртки, у всех рюкзачки за спиной, дешевенькие сигаретки... Хорошо еще, если травку не курят. А если курят?

И в его голосе отчетливо и нескрываемо прозвучала тревога отца взрослеющей дочери...

* * *

... Карты, карты, карты...

«Тройка, семерка, туз... Тройка, семерка, дама!!!»

Никаких дам! Всем объявлено: «В связи с крайней загруженностью доступ к телу С.А. Мартова временно прекращен».

Правда, по мере описания пройденного «Федором Достоевским» пути часть его маршрутных штурманских карт отправлялась в архив Сергея Александровича, но оставался еще такой увесистый рулон, что Мартову казалось, будто это «Путешествие...» просто никогда не кончится...

Плюс — огромный пятикилограммовый (!!!) Атлас океанов с подзаголовком — «Проливы Мирового океана», выпущенный в 1993 году Министерством обороны Российской Федерации.

Сам не зная зачем, Мартов когда-то купил этот атлас за семь дойчмарок на гамбургском субботнем фломаркте (барахолке) у какого-то нагловатого румына — торговца советской военной формой и настоящими советскими боевыми орденами и медалями Второй мировой войны.

Один взгляд на толстенный рулон с морскими картами — и этот атлас-монстр отодвигал мысль о предстоящем когда-нибудь завершении повести в полную и непредсказуемую даль неизвестности.

А если все эти морские карты с Атласом океанов еще и помножить на блокноты записей, заметок, фактов и фактиков, обрывки чьих-то фраз, согни метров диктофонных пленок, многочасовые блуждания по Интернету?.. На несколько вариантов поэпизодного плана, в конце концов!

Так не погорячился ли Сергей Александрович, объявив всем своим дамам, и в первую очередь самому себе, что «доступ к телу С.А. Мартова временно прекращен»?

Вот, например, последней ночью Сергею Александровичу снилось такое!.. Такая разнузданная и мощная половуха, о которой в его возрасте теперь можно только мечтать! Что-то совсем институтско-студенческое, но уж такое реально осязаемое, что Мартов, тяжело дыша, весь в поту, пробудился в половине третьего ночи прямо-таки в состоянии, готовом к незамедлительному употреблению!.. Еле удержал себя от безумного желания тут же, срочно, по тревоге, вызвать к себе Эльку Конвицку.

Прошлепал босиком в кухню, достал из холодильника бутылку пива «Аугустинер-гольд», выпил половину бутылки прямо из горлышка и снова лег спать. И уже, наверное, под утро ему приснились испанский берег вдалеке и большой, белый, сверкающий на солнце пароход, взрезающий мелкие волны с седыми гребешками...

И хотя он знал, что судно, о котором он пытается что-то там написать, выглядело совсем иначе, следующий эпизод он начал именно с этой картинки.

* * *

... Ранним утром, под уже палящим солнцем, взрезая черно-синие воды Атлантики с мелкими волнами и нахлобученными на них белыми вспененными шапочками, ежесекундно меняющими свой фасон, быстро плыл почти двухсотметровый теплоход «Федор Достоевский».

На Солнечной палубе (эта палуба так и называлась — Солнечная) пассажиры играли в волейбол мячом, летавшим по воздуху на тонком шнуре.

Играли «на вылет». Человек пятнадцать ждали конца партии, чтобы сразиться с победителями.

В одной команде прекрасной техникой игры выделялся молодой англиканский священник Ричард Роуз. В пропотевшей спортивной фуфайке и шортах, он меньше всего походил на святого отца...

Главный доктор судна Тимур Петрович Ивлев уже выходил из дверей своей медицинской епархии, когда его перехватил Вася Котов — тот самый матрос палубной команды, которому несколько дней тому назад, пребывая в отвратительном состоянии духа, Тимур Петрович удалял зуб.

— Опять зуб? — уже в коридоре спросил Тимур у Котова.

— Да нет, док... Тут малость другое. Только между нами, Тимур Петрович... А то перед ребятами совестно. Скажут — такой бугай и...

— Что случилось? Говори быстрее, я на обход опаздываю. — И Тимур Ивлев быстро взглянул на часы.

— Мне бы чего-нибудь укрепляющего, Тимур Петрович... Такая слабость, просто спасу нет. Иду — голова кружится. Час поработаю — с ног валюсь... С чего бы это, а, док?

— Опять? — удивился Ивлев и с недоверием оглядел мощную фигуру матроса. — У тебя же и в прошлом рейсе было то же самое. Когда в Палермо заходили...

— Точно! — радостно подтвердил Вася Котов. — Вы мне тогда еще элеутерококк давали. Может, это у меня от солнца?

— А черт тебя знает — от чего это. — Ивлев снова тревожно посмотрел на часы. — Потом зайдешь, Эдуард Юрьевич тебе кардиограммку сделает. Витаминов надо жрать болше! А то на берегу все экономите, засранцы, жмотничаете, а потом в море слабость на вас нападает!

— Да вы что, Тимур Петрович?! Ни хрена я не жмотничаю на берегу! Вот только счас домик под Сестрорецком достроил, машинку сменил — двухлетнего «мерсика» взял... Жена с детями одеты, обуты не хуже других, видики-шмидики, ди-ви-ди разные, апельсинов в доме — от пуза...

— Это на какие же бабки, Вася? — искренне удивился Ивлев.

— В море ж на всем готовом, Тимур Петрович! На отоварку в загранке теперь никто не тратится. В Питере и так все есть — еще и дешевше. А тут поднес багаж в пассажирскую каютку — на тебе! Вынес обратно — та же история... Вот кто жмотничает — так это немцы и французы! Сунут пару евро и воображают о себе черт-те что! А Черчилли...